Феноменальный П. Т. Гелиодор - Гвидо Згардоли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гонсало был не виноват, что он таким появился на свет. Как и остальные: Ронни родился красноглазым альбиносом, Перла – карлицей, Ева – великаншей, Абсалон – зубастым, Алиса – немой, а П. Т. – мечтателем. Этому не было определённых причин.
«Те самые, с Никель-Айленда» – одинокие, непохожие, всеми отверженные, объединились в общину. Вместе они разделяли радости и невзгоды. По воле судьбы они родились не такими, как все, каждый был единственным в своём роде.
П. Т. гордился дружбой с ними – гордость читалась в его глазах, голосе, поведении. И эта гордость передалась Алисе. Это был какой-то невероятный мир, мир, где всё возможно, где нет предрассудков и важно не то, кем ты кажешься, а то, кто ты есть на самом деле. Здесь, на болоте, кишевшем мошкарой, Алиса была Пушинкой и могла летать – легко и беззаботно.
* * *– Как же это вкусно! – сказала Алиса, изумляясь тому, что она и вправду ест мясо аллигатора.
– Ага, – согласился П. Т., жуя с большим аппетитом.
– Всё дело в специях, – с гордостью объяснил Айван Сперг и глотнул из фляжки. – И в панировке.
– Если когда-нибудь мне придётся жарить фрикадельки из аллигатора, обязательно спрошу у тебя рецепт! – засмеялся П. Т.
Гонсало сбегал в свою хижину и вернулся со старой шестигранной концертиной, с которой когда-то выступал на улице. Усевшись на скамеечку посреди поляны, он заиграл.
Все принялись подпевать и танцевать (кроме Ронни, который был всегда настороже, и лысого длиннобородого Захарии Игби, который был мрачноват и всех сторонился). Пели старую песню, «Балладу о Шалтае-Хватае», в которой говорилось вот о чём:
Шалтай-Хватай, одинокий стрелок, Среди Богальюзских болот. Когда он был юн, ему подал урок Папаша его, живоглот. Связал его леской и бросил мальца В трясину на самое дно. Плыви, аллигатор, плыви на живца: Папаше уже всё равно! Задумал злодейство он не сгоряча — С тех пор он безжалостен был, Как правую руку почти до плеча Ему откусил крокодил. Но юный Шалтай был силён и удал, На берег он выбраться смог. И больше папашу никто не встречал. А где он – то ведает Бог! И следом