Лабиринт розы - Титания Xарди

Добавить к этому было нечего. Алекс и Амаль Аззиз поглядели на нее с преувеличенной серьезностью, затем главный хирург улыбнулся и обратился к иммунологу:

— Доктор Стаффорд…

Во взгляде Аззиза Алекс мгновенно прочел невысказанное сочувствие. Но вслух тот произнес лишь:

— Рад был повидать вас. Как выдастся свободная минутка, заходите на пару слов.

Алекс кивнул, а хирург снова повернулся к Люси:

— Ну ладно, пойду теперь отдохну немного. Думаю, завтра утром вас можно будет выписать из блока интенсивной терапии: вы слишком хороши с виду, чтоб здесь оставаться! Но проявите терпение: все-таки вы совершили кругосветное путешествие, фигурально выражаясь. Я буду у себя в кабинете, доктор Стаффорд.

И хотя его слова, обращенные к обоим собеседникам, отличались свойственной доктору Аззизу неторопливостью, сам он испарился неожиданно, словно призрак, и в дверь снова пахнуло цветочным ароматом.

— Там, в коридоре, цветы. Я чувствую, как они благоухают. Это нарциссы.— Люси вспомнила, о чем хотела спросить.— Вы не знаете, может, кто-то из знакомых принес их мне? Я не понимаю, откуда они взялись. Весенние нарциссы — и в сентябре? Хотя в Сиднее они вылезали из земли под окном моей спальни прямо посреди зимы.

— У вас чуткое обоняние! Они из цветочного магазина «Либерти». У них всегда бывают букеты вне сезона. Примите как извинение за то, что не присутствовал на операции. Здесь их поставить нельзя, но я рад, что угодил вам. Пусть они станут для вас, Люси, символом новой весны. Дня через два можете забрать их к себе в палату. А теперь я должен просить вас не разговаривать больше и как следует отдохнуть. Я тоже попытаюсь, а потом вернусь — если только меня не вызовут в другую больницу.

И он тоже ушел. Люси принялась обдумывать значимость преподнесенного им подарка, сквозь пелену болеутоляющих мучительно пытаясь уяснить, почему эти цветы так дороги ей. Не совсем обычный поступок, не правда ли? Но она предпочла поскорее удалиться из этой опасной зоны. Она всего лишь его пациентка, а он — просто один из наблюдающих ее врачей. Он так же внимателен и добр ко всем прочим больным, и она сама была этому свидетельницей. Например, на прошлой неделе доктор Стаффорд принес ее соседке по палате, миссис Моррис, книгу, а еще раньше подарил букет орхидей старшей медсестре на день рождения. В любом случае, Люси не из тех, кто быстро награждает кого бы то ни было своим расположением. Если она не сможет обуздывать свои эмоции, то возьмется за дело иначе, а пока можно просто плыть по благоуханным волнам в призрачной дремотной колыбели в сторону радуги.

Несмотря на легкий ветерок, колышущий занавеску перед открытым окном, атмосфера в комнате стояла мрачная и тягостная. День для конца сентября выдался неуместно погожий. Солнце струило лучи, и вокруг разливался запах белых пионов, поставленных на пианино. Шан, для которой они были присланы, не обращала на них внимания, безучастно лежа на диване. Зазвонил телефон, и она зажала ладонями уши. Из кухоньки возник Кэлвин с кофейной чашкой в руке и быстро снял трубку.

— Алло? Да-да, мне тоже очень жаль. Спасибо за соболезнования. Я скажу ей, что вы звонили. Она сама пока не в состоянии подходить к телефону.— Он недолго слушал собеседника, почти сразу его прервав: — Да-да, если вы хотели узнать насчет пятничной церемонии, то лучше звонить его брату.

Кэлвин оттараторил в трубку телефонный номер и без обиняков распрощался. Заплаканная Шан поглядела на него с благодарностью:

— Спасибо, милый, что взвалил все это на себя. Я так расстроена. Никогда бы не подумала, что это станет для меня таким ударом. Все же как быстро распространяются вести!

— Еще каким ударом! Сколько вы поддерживали отношения? Когда теряешь близкого человека, с которым тебя связывает не один год, то невозможно от этого просто отмахнуться, и все.— Он подал ей кофе, а сам взялся за пальто и ключи.— Слушай, я сбегаю в магазин. Надо купить тебе что-нибудь к обеду. Как насчет цыпленка-гриль и салата?

По лицу Шан было видно, что она его даже не слышит. Тогда Кэлвин вложил ей прямо в руки записку, доставленную вместе с пионами:

— И не забудь, что брат Уилла ждет твоего звонка.

Уже в дверях Кэлвин услышал, что снова кто-то звонит — на этот раз на его мобильный.

— Боже, неужели нельзя оставить нас вдвоем в покое на пару дней? — взорвалась Шан.

Ей хотелось всецело предаться переживаниям, а не отягощать себя изнурительным состраданием знакомых. Это переходило всякие границы. Она взяла на работе отгул всего на день — и вот, кажется, уже весь мир в курсе ее дел. Свой мобильник она отключила, но благонамеренные сослуживцы выследили Кэлвина, и теперь кто попало интересуется у него ее состоянием.

Ответив на звонок, Кэлвин покачал головой, давая Шан знать, что спрашивают его самого. Помахав Шан на прощание, он закрыл за собой массивную дверь.

— Странные дела творятся.— Кэлвин ускорил шаг, чтобы поскорей миновать фасад бесконечного викторианского здания, и понизил голос, опасаясь быть подслушанным. Улочки в этом квартале были расположены хаотично и казались чересчур безлюдными.— Сначала умирает мой кузен. Потом вламываются в дом к его отцу. Вы, случайно, не причастны к этому? Ну, ко взлому? Я понимаю, нам очень нужны сведения, но совпадения слишком уж зловещие.

— Знаю, Кэлвин.— Его телефонный собеседник безупречно владел собой.— Я понятия об этом не имею. Я лишь безоговорочно верю в твой успех, как и профессор Уолтере.

— Не волнуйся, Ги, ключ я добуду. Его скоро привезет отец. Я пока слоняюсь здесь поблизости и высматриваю, что к чему. Но давайте будем соблюдать хоть минимальные приличия!

— Не подведи нас, Кэлвин. Те документы, к которым, мы надеемся, даст нам доступ этот ключ, могут оказаться весьма секретными. И это единственная возможность для нас увидеть целостную картину. Меня поторапливают сверху. Ты же знаешь, Эф-У и так не слишком терпелив, поэтому представь, как он теперь негодует.

Кэлвин заметил, что необоснованно разнервничался.

— Поверь, Ги, я ведь тоже потратил немалое время на то…— он замешкался, подыскивая слова,— чтобы не явиться с пустыми руками. Как член семьи я приду на похороны в пятницу, но не наседайте на меня. Дело тут щекотливое, и мне надо войти к ним в доверие, если вы ждете от меня помощи.

— Помоги нам, Кэлвин. Не забывай, насколько ты сам в этом заинтересован.

И в телефоне раздались гудки.

Алекс застал Кортни Денема в кабинете у Амаля, где они изучали результаты наблюдений. Он тут же развернулся, чтобы уйти:

— Я загляну попозже.

— Нет-нет, дружище, мы уже закончили. Хочу вас порадовать: операция Люси Кинг прошла очень успешно. Может быть, совместимость тканей с первым подобранным нами органом была немного лучше, зато это сердце моложе. А характер у девушки оказался бойцовский!

Алекс испытывал к Кортни искреннее расположение. Денем был родом с Тринидада, и его музыкальный акцент, от которого тот полностью так и не избавился, звучал немного забавно, а сегодня — особенно к месту. Нельзя было недооценивать и его заслуги как кардиолога.

Денем подошел к Алексу и сжал ему руку:

— Я очень сожалел, когда узнал. Уилл был своеобразной личностью. Мне нравилось его мрачное чувство юмора. Я им восторгался.

Алекс был не в состоянии даже поблагодарить и в знак признательности просто ответил на рукопожатие. Кортни ушел.

— Тебе вообще не надо было сегодня приходить на работу, Алекс. Я просил твою секретаршу передать тебе. Мы смогли бы справиться и без тебя.

— Так легче, Амаль. Лучше уж я буду тут, где от меня есть польза. К тому же у Люси в нашей стране нет родни, и я думаю, она зависит от нас даже больше, чем раньше. Поддержка родственников — неотъемлемая часть послеоперационной реабилитации, а Люси лишена такой поддержки. Допускаю, что соседка по комнате ей почти как сестра, но все же разница есть. Я рад, что могу внести свою лепту.

Другие, подозревая в Алексе обостренную уязвимость, намеренно не интересовались трагедией, но Амаль понял, что Алекс нуждается в другом.

— Похоже, там произошел несчастный случай? Ты, вероятно, в курсе, как все случилось?

Алекс почувствовал неожиданное облегчение от его вопроса. Он совершенно не мог обсуждать эту тему с отцом, которого очень подкосила потеря жены и сына — все за один год. Генри отказывался говорить о полицейских рапортах, поэтому Алексу не удалось выяснить, были ли на месте происшествия другие машины.

— Предположительно Уилл врезался в перила моста через разлившуюся речку, потому что попал в полосу густого тумана. Выдвинута версия, что он не следил за дорогой по причине усталости,— без всякого выражения произнес Алекс, а потом взглянул на Амаля.— Но я даже возможности такой не допускаю. Уилл очень хорошо водил мотоцикл. Если бы он устал — настолько, что не мог управлять им,— он отдохнул бы на обочине. Конечно, он любил риск, но всегда знал, где граница между смелостью и безрассудством.