Уилл Грейсон, Уилл Грейсон - Джон Грин

– Грейсон, иногда ты просто как баба. – И вешает трубку.

А неоконченная фраза Джейн мучает меня всю ночь. И в итоге мое роботическое сердце решает кое-что предпринять – нечто такое, что могла бы оценить гипотетическая девчонка-которая-бы-мне-понравилась.

В пятницу я поглощаю обед сверхбыстро, что дается мне довольно легко, потому что мы с Тайни сидим за столом с кучей «театралов», которые обсуждают постановку «Танцора Тайни», и каждый из них в минуту произносит больше слов, чем я за неделю. Кривая разговора четко следует определенному шаблону – голоса становятся громче, темп ускоряется, настоящее крещендо, затем Тайни вбрасывает шутку, перекрикивая всех, и стол взрывается хохотом, после чего он ненадолго стихает, а потом снова начинают звучать голоса, нарастая и нарастая до извержения вулкана Тайни. Когда эту закономерность заметишь, трудно перестать ее прослеживать, но я стараюсь сосредоточить все свое внимание на энчиладах. Запив их колой, я встаю.

Тайни взмахом руки заставляет хор стихнуть.

– Грейсон, ты куда?

– Мне надо кое-что посмотреть.

Я примерно знаю, где ее шкафчик. Приблизительно напротив неудачно нарисованного на стене в коридоре талисмана нашей школы, Уилли Уайлдкита, который говорит (слова заключены в белое облачко): «Уайлдкиты уважают ВСЕХ», – и это смешно как минимум по четырнадцати разрядам, последний из которых таков: никаких Уайлдкитов не существует. Но выглядит этот Уилли Уайлдкит почти как горный лев, и хотя я, честно говоря, в зоологии не эксперт, я почти уверен, что горные львы, на самом-то деле, уважают далеко не всех.

В общем, я встаю у стены так, будто сам это говорю, «Уайлдкиты уважают ВСЕХ». Ждать приходится минут десять, делая вид, будто чем-то занят тут, я уже жалею, что не взял с собой книжку или что-то еще, чтобы не было так заметно, что я кого-то караулю, но тут, наконец, звучит звонок, и в коридор выливается толпа.

Джейн подходит к шкафчику, я выхожу на середину коридора, люди меня обтекают, я делаю шаг влево, угол теперь прямо что надо, и я вижу, как она тянет руку к замку, я щурюсь: 25–2–11. Слившись с потоком, я ухожу на историю.

На седьмом уроке у меня проектирование компьютерных игр. Оказалось, что это невероятно трудно и далеко не так прикольно, как в них играть, но есть и преимущество: комп с выходом в Интернет, и мой монитор повернут так, что учитель его почти никогда не видит.

Я отправляю мейл «Мейби Дэд Кетс».

От: [email protected]

Кому: [email protected]

Тема: Исправьте мою жизнь

Дорогие «Мейби Дэд Кетс»,

если вдруг вы сегодня будете играть «Annus Miribalis», не могли бы вы посвятить ее 25–2–11 (это код замка на шкафчике одной девушки)? Это было бы просто супер. Извините, что пишу в последний момент,

Уилл Грейсон.

Ответ приходит даже раньше, чем успевает закончиться урок.

Уилл,

ради любви – все что угодно.

МДК

После уроков мы с Джейн и Тайни идем во «Фрэнкс Фрэнкс», ресторанчик с ход-догами в нескольких кварталах от клуба. Мы сидим с Джейн на одном диванчике, соприкасаясь бедрами. Куртки наши валяются в куче рядом с Тайни, который сидит напротив. Кудрявые волосы падают Джейн на обнаженные плечи – на ней не соответствующий погоде топик с тонкими бретельками, – и накрашена она довольно ярко.

Заведение понтовое, к нам подходит официант. Мы с Джейн заказываем по хот-догу с газировкой. Тайни – четыре хот-дога с булками, три без булок, тарелку чили и диетическую колу.

– Диетическую колу? – переспрашивает официант. – Четыре хот-дога с булками, три без булок, тарелку чили и диетическую колу?

– Все верно, – отвечает Тайни, после чего объясняет: – На простых сахарах мышечную массу не наберешь.

– Ага, – говорит официант, медленно кивая.

– Бедная твоя пищеварительная система, – говорю я. – В один прекрасный день твой кишечник взбунтуется. Вылезет и придушит тебя.

– А тренер говорит, что в идеале к началу следующего сезона мне надо прибавить десять кило. Стипендию в колледже Первого подразделения только крупным дают. А мне так тяжело вес набирать. Я стараюсь изо всех сил, но борьба нелегкая.

– Бедный Тайни, как же тяжело тебе живется, – замечает Джейн. Я смеюсь, мы переглядываемся.

– Господи, ну давайте уже, – говорит Тайни, и это приводит к неловкому молчанию.

– А Гэри с Ником где? – наконец прерывая его, интересуется Джейн.

– Наверное, мирятся, – отвечает Тайни. – Я с Ником вчера порвал.

– Правильно. Эти отношения с самого начала были обречены.

– Ну вот видишь, да? Я, наверное, теперь какое-то время лучше побуду один.

– Ставлю пять баксов на то, что он влюбится в кого-нибудь в ближайшие четыре часа, – говорю я, повернувшись к Джейн.

Она смеется.

– Давай три.

– По рукам.

Мы обмениваемся рукопожатиями.

После перекуса, желая убить время, мы гуляем по всему району, а потом становимся в очередь на Склад. На улице холодно, но когда прижмешься к стене, хотя бы ветер не трогает. Я достаю бумажник, вставляю в окошечко для фото поддельные права, а настоящие прячу между страховкой и папиной визиткой.

– Покажи, – просит Тайни, и я отдаю ему бумажник. – Грейсон, блин, в кои-то веки ты на фотке на жопохрюка не похож.

Когда наша очередь подходит, он выталкивает меня вперед – полагаю, для того, чтобы насладиться зрелищем, как я впервые в жизни буду предъявлять фальшивый документ. На вышибале такая короткая футболка, что она даже живот не прикрывает.

– Документ, – говорит он мне. Я вытаскиваю из заднего кармана бумажник, достаю права и подаю ему. Он светит фонариком на права, потом мне в лицо, потом снова на права.

– Ты что, думаешь, я считать не умею?

– А? – удивляюсь я.

– Тебе всего двадцать, мальчик.

– Двадцать два.

– А права твои говорят, что двадцать, – отвечает он, возвращая их мне.

Я смотрю и считаю. Да, в январе только исполнится двадцать один.

– Гм, да. Извините.

Этот безнадежный тупой укурок не тот год мне поставил! Я отхожу в сторону, а Тайни идет за мной и ржет как ненормальный. Джейн тоже хихикает.

– Только Грейсон может сделать себе фальшивый документ, – говорит Тайни, чересчур сильно колотя меня по плечу, – по которому выходит, что ему двадцать. Блин, это же полный бесполезняк!

– Твой друг не тот год напечатал, – говорю я Джейн.

– Уилл, мне очень жаль, – отвечает она, хотя вряд ли Джейн прямо сильно расстроилась – иначе прекратила бы смеяться. – Мы все равно можем попробовать тебя протащить, – прибавляет она, но я качаю головой.

– Идите сами. Но позвоните, когда все закончится. А я потусуюсь в «Фрэнксе» или где еще. Да, и позвони, если будут играть «Annus Miribalis».

И вот в чем фишка: они идут. Становятся снова в очередь и у меня на глазах заходят в клуб, и ни один даже не сказал: нет-нет, без тебя мы не пойдем.

Не поймите меня неправильно. Группа-то отличная. Но то, что для них концерт оказался важнее меня, все равно паршиво. В очереди мне холодно не было, а теперь я просто задубел. На улице дерьмово, мороз такой, что, если дышать через нос, мозги леденеют. А я остался тут один с никчемными правами за сотню баксов.

Я возвращаюсь во «Фрэнкс», заказываю хот-дог, медленно его ем. Но все равно понимаю, что растянуть его на два-три часа, пока их не будет, я не смогу, – это не то блюдо, которое можно столько смаковать. Телефон лежит на столе, и я смотрю на него, простодушно надеясь, что позвонит Джейн или Тайни. Я сижу и сижу и злюсь все больше и больше. Блин, молодцы, бросили одного в кафешке, а у меня даже книжки нет, остается лишь сидеть и глазеть по сторонам. И зол я не только на Тайни и Джейн, но и на себя тоже, за то, что сам разрешил им свалить, за то, что не проверил эти идиотские права, за то, что сижу и жду звонка, как дебил, хотя можно просто домой поехать.

И пока я обо всем этом думаю, до меня доходит, чем хреново плыть по течению: иногда оно выбрасывает тебя вот в такие места.

И мне по течению плыть надоело. Одно дело, когда тебя родители куда-то подталкивают. Но то, что Тайни толкал меня к Джейн, потом – сделать эти фальшивые права, а потом еще поржал над тем, какая фигня из этого вышла, и бросил меня в этой чертовой кафешке с хот-догами, когда я даже самые лучшие хот-доги не люблю – это вообще хрень.

Я живо представляю его себе – стоит и ржет, тряся своим пузом. Полный бесполезняк. Полный бесполезняк. Нет! Я могу купить сигарет. Возможно, даже проголосовать незаконно. Я могу… Ха! Вот это идея.

Знаете ли, напротив Склада есть одно местечко. Такое с неоновой вывеской и без окон. Нет, я не то чтобы особо люблю или даже интересуюсь порно – или «литературой для взрослых», как указано на вывеске за дверью, – но не сидеть же мне как дураку все это время во «Фрэнксе Фрэнксе», так и не воспользовавшись своими поддельными правами. Нет. Я пойду в этот магазин порно. У Тайни Купера-то кишка тонка по таким местам ходить. Однозначно. Я уже представляю себе, как я им расскажу, когда Тайни с Джейн выйдут из клуба после концерта. Я кладу на стол пятерку – включая пятьдесят процентов чаевых – и прохожу пешком четыре квартала. Приближаясь к двери, я начинаю нервничать, но убеждаю себя, что торчать в лютый холод на улице в центре Чикаго куда опаснее, чем может быть любое торговое заведение.