Тайное и явное в жизни женщины - Лариса Теплякова

Я часто задумывалась, что клин вышибить клином – не самая плохая житейская теория, но с лёгкостью применить её на деле всё же не получалось. Я выдавливала свою юную любовь по капле вместе с кровью и болью, но она раненым зверьком таилась в сердце. Весёлой студенческой компанией мы ходили в кино, танцевали на дискотеках, сбегали с занудных лекций в кафе-мороженое. Я оживлённо общалась, но не кокетничала, не флиртовала. При мыслях об интиме моё тело начинало протестовать: от близости чужих запахов мутило и поташнивало. Любая вероятная интрижка казалась заранее обречённой.

Я испытывала изматывающий раздрай. Тело и разум находились в конфликте. Временами безумно хотелось любви и мужской ласки. Я часто оказывалась на грани увлечения мастурбацией. Если б знали сокурсники, что творилось в моей мятущейся душе! Каждую ночь, на грани сна и бодрствования, мне чудился Олег. Он мнился властелином моего тела, я грезила им и страшилась его. Я отучала себя от него, мечтала найти другого парня, но мой будущий избранник всегда представлялся похожим на Полозовского. Такая суматоха происходила в моей голове.

Летом, после сессии, я не видела Олега до осени. Я догадывалась, что он колесит по стране со своей сборной командой. Скорее всего, они пребывали на южном взморье: концерты на танцплощадках, фарца импортными шмотками, случайные заработки, путевые приключения. Олег обожал событийную непредсказуемость, полную азарта, драйва.

С его матерью, Беатой Мариановной, я не прерывала задушевных, добрых отношений. Эта изумительная женщина оставалась неувядаемо красивой, статной, но с печатью глубокой печали на лице. Своего старшего сына, Олега, они с мужем уже не останавливали и не искали, если даже он пропадал надолго. Олег был неудержим, как вольный ветер. Всё внимание в их семье сосредоточилось на младшем сыне, Косте. Он подрастал, окончил шестой класс. Костенька был добродушный полноватый мальчик, склонный к уединённому чтению, и это утешало родителей.

Родственница Олега, тётя Джек, Евгения Мариановна, работала заведующей библиотекой в нашем институте. Различная техническая литература мне требовалась постоянно, и она выручала меня. У тёти Джек имелся небольшой кабинет, где мы с ней частенько пили кофе или чай со сладостями. Мы оживлённо общались, но не касалась острых тем. У нас было о чём поговорить. Общая институтская среда давала немалую пишу для необременительных бесед. Однажды, в один из таких наших полдников, Евгения Мариановна, смеясь, сказала мне:

– Анюта, недавно меня на кофейной гуще гадать научили! Давай тебе погадаю!

Я допила кофе, протянула ей чашку. Добрейшая тётя Джек повертела её в своих пухлых ручках и поведала:

– Ты будешь очень счастливой, девочка моя! Счастье твоё рядом ходит, ты только присмотрись хорошенько!

Я не видела ничего, кроме немытой чашки и бесформенных кофейных потёков, но оспаривать славное предсказание не стала. Присмотреться вокруг никогда не помешает.

Милые, славные сёстры Полозовские! Они принимали сердечное участие в моей судьбе всеми допустимыми способами. Добрые женщины помнили мой день рождения, мои пристрастия к горькому шоколаду, сочным яблокам, цветам, книгам, живописи. Я часто получала от них небольшие знаки внимания. Они напоминали мне трёх сестёр из пьесы Чехова. Эти три женщины умиляли меня. Они желали мне счастливой женской судьбы, но не стремились выпускать из своего ласкового круга. Я держалась за них до последней возможности, даже когда была замужем и фактически уже принадлежала к другому семейному клану.

В очередной раз Олег возник осенью, в конце сентября.

Наш курс тогда отправили на сбор небывалого урожая лука. Я и не представляла себе раньше, что луковые поля могут быть такими огромными. Посадки тянулись во все стороны, до горизонта и дальше. Большой колхоз процветал, выращивая эту культуру. Лучок шёл на экспорт за валюту. Мы собирали его и паковали в разноцветные сетчатые мешки по пять и десять килограмм весом. Округлые золотые луковые головки были живописны, но острый запах портил впечатление. Он пропитал нашу одежду, руки и волосы. Мы, шутя, называли себя семейством Чиполлинно, и вообще постоянно вспоминали сказку Джанни Родари. Студентам непривычно унывать. Такой весёлой, полной приключений осени, я больше и не припомню в своей жизни.

Колхоз не первый год привлекал помощь со стороны, и проявлял чуткую заботу о трудовом десанте. Для таких городских работничков, как мы, был построен уютный коттеджный городок со столовой и комнатой отдыха. Рядом с лагерем протекала узкая речушка, а по её пологим берегам росли раскидистые черемуховые деревья. Местные жители, зажиточные колхозники, были приветливы и добры к студентам. Свежее мясо, парное молоко, овощи, ароматный местный хлеб нам доставляли каждый день в избытке.

Олег нашёл меня в этой глуши, но я даже не удивилась этому. Он был способен и не на такое. Меня поразило вот что: прежде чем показаться мне на глаза, он наблюдал за мной тайно. Олег примерно неделю жил в деревне неподалёку.

Своё появление он обставил с помпой. Олег прибыл в наш студенческий лагерь на лошади вместе с кучером, который возил нам продукты. Перед этим он уговорил возницу раскрасить повозку гуашью. Для кого-то подобная затея весьма хлопотная, а для него – сущие пустяки: взять краску и кисти у скучающего художника в сельском клубе, а пожилому извозчику поставить бутылку портвейна.

Эффект получился потрясающий! Оранжево-жёлтая, наспех размалёванная телега виднелась издалека. Он оснастил её диковинными знаменами из полиэтилена, который тоже ярко разукрасил. Олег управлял старой лошадью стоя и что-то напевал. За спиной болталась гитара. Ни дать, ни взять – трубадур! Возникало ощущение, что к нам прибывает цирк шапито. Весь лагерь оживился, все высыпали навстречу.

Гружёная телега подъехала к столовой. Олега приняли с весёлым добродушным одобрением: в нашем луково-студенческом царстве ценили незаурядный юмор и находчивость. Я с девчонками чистила картошку на улице. Олег лишь кивнул мне, помогая ребятам разгружать продукты.

– Привет, журавлик! – поздоровался он, закончив дело. – Вижу, не ожидала меня! А я тут, в деревне, подшабашить устроился. С недельку поживу, подышу чистым сельским воздухом и домой поеду. Ну, как ты? Пройдёмся?

Мы пошли по поляне в сторону от лагеря. Он развлекал меня рассказами о своих летних приключениях. Я больше слушала, чем говорила.

– Олег, уезжай, пожалуйста, – тихо перебила я пустые разглагольствования.

– Анют, ты не права! – задиристо заявил Олег. – Имею право жить, где хочу! Жил на Черноморском побережье, теперь хочу здесь!

– Зачем ты приехал? Зачем мы тянем эту историю, как жевательную резинку? – я не скрывала досадного раздражения.

– А я скучал, надеялся, – он лучезарно улыбался, но меня это больше не обольщало. – Тебе неудобно со мной? Ты не хочешь, чтоб обо мне знали твои однокурсники?

– Я ничего не хочу, – сухо заявила я.

– Завела себе чувачка? – развязно поинтересовался Олег. – Шуры-амуры в деревенской обстановке. Пасторальные сюжеты! И как? Лучше, чем со мной?

– Во-первых, в таком тоне разговор у нас дальше не пойдёт, – воспротивилась я. – Во-вторых, я не знаю, о чём ты, про какие амуры. В-третьих – моя личная жизнь тебя не касается. Ты обаятельный парень, Олег! Заведи себе девчонку среди этих ваших цветов жизни. Ведь у тебя обширные знакомства! Оставь меня, прошу. Мы с тобой разные люди. Детство закончилось, наши пути разошлись. Нам обоим пора это понять. Давай не будем доводить отношения до абсурда.

– Я ведь здесь за тобой неделю уже наблюдаю, – насмешливо признался он. – Видел, как ты с каким-то пареньком позднюю черёмуху собираешь. Колхозники летом не обобрали, вам ягодки оставили. А ягодки сладкие, подвяленные прямо на ветках! Я пробовал, вкуснотища! Как трогательно вы смотрелись, Аня! Я чуть не прослезился! У вас, наверно, самый нежный период. Он, наверно, с тебя пылинки сдувает, как я когда-то. А ты ему врежь правду, что, мол, я привычная, опытная в сексе. Не робей, пацан, расстилай куртку на траве, а я прилягу, да тебя ещё и поучу кое-чему! Дави на газ, всё будет джаз, я знаю, точно, всё будет джаз! Тело в дело. Я не прав?

– Всё – или ты меняешь свой тон, или…

– Что или? Позовёшь своих ребят? Их много, а я один? – петушился Олег. – Давай, зови! Посмотрим, что получится.

– Господи, какую же ерунду ты несёшь! – устало и разочарованно сказала я. – Не знала, что когда-нибудь дойдём до таких оскорблений. Как противно. Омерзительно.

Местность была довольно открытая, и нас, пожалуй, неплохо видели издалека. Я услышала, как меня зовут, и обернулась.

– А-ня! А-ня! – скандировали ребята.

Я помахала им рукой в ответ.

– Не ходите, дети, далеко гулять! – громко гаркнул весельчак и балагур Генка Гришин.

– Аня, всё в порядке? – кричала срывающимся голосом моя подруга Мила. Набежавший ветер доносил её слова обрывками.