Война - Максим Юрьевич Фомин

Какая конкретная практическая помощь была от прослушки?

Самая первая — то, что у противника была дурацкая привычка в память о каком-то погибшем побратиме устраивать интенсивный огонь из всего стрелкового вооружения по нашим позициям. За час до акции они по рации обзванивали все посты с предложением поддержать огнём. За минут пять до начала стрельбы противника мы открывали упредительный огонь.

Когда у них были тяжелораненые, то упоминали Сели-дово (туда везли раненых) или звали Стэпанивну. По голосу, Стэпанивна была женщиной преклонного возраста. Акцент — западноукраинский. Через время я узнал, что так и есть: Стэпанивна — это врач-волонтёр. В Ютубе полно видео про неё. Спасла не одну жизнь, на войну пошла добровольцем. Все её очень любили, были очень благодарны. Однажды, когда она возвращалась домой, её обокрали солдаты, которые ехали с ней в одном купе! Такая вот философская история.

После криков в рацию «Стэпанивна! Стэпанивна!» обязательно появлялась машина скорой помощи. Въезжая в Пески, машина выключала мигалки и фары. Начинал работать ДШК, прикрывая эвакуацию. Как правило, после этого противник замолкал.

Надо сказать, что я человек достаточно мягкий, но тем не менее не испытываю никаких сантиментов по поводу того, что нельзя обстреливать противника в тот момент, когда он эвакуирует раненого. Считаю, наоборот, если солдат на передке понимает, что его в случае чего просто не довезут до больницы, это деморализует. Кроме того, главная цель нашего нахождения в окопах с оружием в руках — это убийство врага, а убить врага легче, когда он вынужден рисковать.

Почему-то ещё запомнил позывной «Оса». Видимо, из-за противного западноукраинского акцента («Хлопці, готуємо трембіти», — так кодированно они называли СПГ).

По несложному анализу переговоров было ясно, что «Оса» — укропский командный пункт. Однажды один из наших бойцов баловался с рацией и вклинился в разговор укров. «Оса» ругался с кем-то русскоязычным из «Днепр-1», судя по всему. Радиохулиган для начала послал «Осу» на хуй. Тот начал выяснять и кричать в рацию:

— Кто цэ казав?! Кто цэ казав?!.. Пидийды сюды, ты знаешь куды, и мы поговорэмо!!

— Так я уже тут.

— Дэ?! Я тэбэ нэ бачу!

— Стою у тебя за спиной. Жду, пока ты нагнёшься, пидор!

Спустя несколько лет я узнал, что «Оса» — это не командный пункт, а позывной командира 9-й роты, З МСБ, 93 ОМБр Владимира Цырика (1993–2016). После больших потерь в офицерах после лета 2014 и Дебали в ВСУ ощущался недостаток в офицерах, и ему, после училища, доверили целую роту.

Это был храбрый враг с командирским стержнем, хотя был совсем молодым человеком — 22 года. Участвовал лично в нескольких дерзких вылазках и, вероятно, поверил в себя. Когда 93-ю бригаду перебросили на Луганское направление, Цырик с инициативной группой решили играть в ССО, и в одной из вылазок он был убит. Причём связистом, который случайно их заметил. Как говорится: «Бог гордым противится…» Официальная версия гибели — подрыв на мине.

* * *

Если было свободное время, я добровольно помогал миномётчикам. Старался аккуратно вязать пороха, подносил мины и хотел научиться наводить орудия. Командир роты, летом 2014, во время тяжёлых боёв, привёз разобранный миномёт и сказал: «Пацаны, кто разберётся с ним? Надо, чтоб Пески горели». И Пески горели…

Тяжёлые бои превратили всю округу в руины. К концу зимы 2015 г. была полностью уничтожена ул. Софийская, бывшая ВЧ ВВ, рядом с ДКЗХИ, чуть дальше все дома были повреждены и брошены. Бедные местные иногда проведывали свои жилища. Кстати, квартиры были не размародёрены, но случаи краж, конечно, бывали. Тем более мародёрить было что: на заводе было достаточно меди, которую вывозили почти легально специально выделенные для этого люди. Медь опаливали прямо там, и когда чёрный дым обволакивал горизонт, в рацию было слышно, как радовались укры, считая, что они попали в «тэхнику». Местные жители в основном когда-то работали на этом ДКЗХИ. На том самом, куда приезжал Барак Обама в 2006 г. «Резиновыми и химическими» изделиями зашифрованно называли огромную номенклатуру различных боеприпасов, которые производил завод. Морские мины, бомбы, мины, мины миномётные, снаряды всех калибров, гранаты до сих пор лежали в огромном количестве в железобетонных подземных складах. Железнодорожные вагоны, уже заросшие со всех сторон высокими деревьями, были наполнены порохом, тротилом и гексогеном. В связи с этим произошла пара-тройка резонансных событий. Так как эти вагоны стояли под открытым небом и убрать их не было ни людей, ни желания, а сами позиции нашего бата проходили прямо по заводу, то в эти чудо-вагончики нет-нет попадали вражеские снаряды. Образовывались воронки размером с трёхэтажный дом, и все хором начинали это обсуждать в СМИ, так как взрывная волна заставляла дрожать окна аж в Макеевке. Басурин говорил о «Точках-У», укропы — о работе своих ДРГ, уничтоживших за один раз «сотни найманцив». Никто тогда у нас даже не был ранен, но однажды ребята решили у себя на позиции устроить тир (скучно, не настрелялись). Позиция была в бетонном цехе, где лежало приблизительно 2 000 (!!) мешков гексогена. Во время «учебной стрельбы» один трассер попал в мешки… Бетонный цех просто исчез. Погибло 4 человека, тело одного даже не нашли, раненых не было. Это были самые большие единоразовые безвозвратные потери в батальоне за мой год службы там. Пришлось в официальной версии сочинять про «беззвучный управляемый натовский боеприпас», прилетевший прямо в амбразуру.

Местные жители с ностальгией вспоминали времена Афганской войны, когда завод был завален заказами и они получали хорошие зарплаты. Возможно, сейчас их же продукция летит им в дома… Карма?

* * *

Сентябрь 2011 г.

Дядя Петя мастерски перевоплощался. Его любимым образом был раненый в Афгане спецназовец-подполковник «одной из спецслужб, без пяти минут Герой Советского Союза». Рассказывал, что по возвращении с задания он подорвался на БТРе, видимо, сдал кто-то в штабе за большие деньги — головы людей с их группы стоили дорого. Ещё один образ — это владелец крупного теневого бизнеса в Белоруссии, который отжал Лукашенко и устроил на него покушение. На моих глазах он объяснил гаишнику, что машина ехала 200 км в час, потому что он бывший лётчик-испытатель, который испытывал истребители, сейчас, после травмы — на пенсии по инвалидности.

— Двести километров!.. Молодой человек! О чём вы говорите?! Я лётчик-испытатель, вы представляете, какие там скорости?! Да я просто, когда еду, не чувствую эти двести километров! — поправляя очки, говорил Дядя Петя.

Меня бы, как и любого другого нормального человека, отпиздили за такие истории,