История Французской революции с 1789 по 1814 гг. - Франсуа Минье
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Третье сословие действовало весьма осторожно, зрело и настойчиво. Оно шло к своей цели только рядом далеко не безопасных усилий, рядом медленных и далеко не решительных побед и постоянно возобновлявшихся схваток. Принятая ими с самого начала выжидательная система оказалась мерой наиболее разумной и верной: бывают случаи, когда для того, чтобы победить, надо исключительно уметь выжидать. Третье сословие было единодушно и само по себе представляло половину всех депутатов Генеральных штатов; среди дворянства была часть, настроенная демократично; большая часть сельских священников, которые составляли ядро сословия духовенства и были в нем чем-то вроде третьего сословия, была расположена в пользу третьего сословия. Соединению должно было содействовать утомление и бездействие; на это надеялось третье сословие, этого боялись епископы, и это побудило их предложить 13 мая себя в посредники. Посредничество это не могло иметь результатов, ибо дворянство продолжало не желать поголовного голосования, а третье сословие не соглашалось на голосование по сословиям. Примирительные совещания, безрезультатно протянувшись до 27 мая, были прерваны дворянством, окончательно высказавшимся за проверку полномочий в каждом сословии самостоятельно.
На следующий день после этого враждебного решения третье сословие, решившись провозгласить себя Национальным собранием, пригласило во имя Бога, мира и общественного блага присоединиться к ним духовенство. Двор, встревоженный таким поступком, вмешался и старался возобновить примирительные совещания. Задача примирить комиссаров была возложена на высших комиссаров-примирителей. Таким образом, Штаты становились в зависимость от комиссаров, а комиссары от королевского совета. Но и новые переговоры имели успеха не больше, чем прежние: они тянулись без конца; ни одно из сословий не желало уступить; наконец, дворянство прервало и их, подтвердив свои прежние решения.
В этих бесплодных переговорах прошло пять недель. Третье сословие, видя, что настало время сорганизоваться, что дальнейшие проволочки только возбудят против него народ, доверие которого оно заслужило вследствие отказа первых двух сословий, решилось действовать и в своих действиях высказало столько же такта и решимости, как и в своем бездействии. Мирабо заявил, что один из парижских депутатов имеет сделать сословию предложение; вслед за этим заявлением Сьейес, человек застенчивый, но с пытливым умом, пользовавшийся большим влиянием и более кого-либо другого способный мотивировать решение, показал невозможность соглашения, крайнюю необходимость скорейшей проверки полномочий, справедливость того, чтобы проверка эта была произведена сообща всеми сословиями, и убедил собрание постановить: пригласить дворянство и духовенство в зал собраний Генеральных штатов для присутствия при проверке полномочий, которая будет произведена во всяком случае, придут они или не придут.
За принятой для всеобщей проверки полномочий мерой последовала и другая, еще более энергичная. Третье сословие, закончив проверку, по предложению Сьейеса, 17 июня провозгласило себя Национальным собранием. Этой смелой выходкой, этим объявлением наиболее многочисленного сословия, сословия, единственно обладавшего законными полномочиями, помимо всех других сословий, пока они не подчинятся совместной проверке полномочий, представительным учреждением всей Франции, разом решались все спорные вопросы и совершалось превращение собрания Генеральных штатов в собрание народа. Сословное начало исчезало из политического уклада, и этим был сделан первый шаг к уничтожению классовой розни и в частной жизни. В незабвенном декрете 17 июня предсуществовала уже ночь на 4 августа; надо было, однако, отстоять принятое решение, и можно было опасаться, что поддержать такое решение не будет возможности.
Первым декретом Национального собрания было признание за собой верховной власти. Оно как бы поставило от себя в зависимость привилегированные сословия, провозгласив нераздельность законодательной власти. Оставалось еще справиться с двором при помощи налогов. Собрание признало их незаконность, но тем не менее постановило, что они должны быть платимы временно, пока оно существует, и должны быть прекращены в момент роспуска Собрания; Собрание успокоило капиталистов, обеспечив государственный долг, и позаботилось о нуждах народа, создав Продовольственный комитет.
Подобная твердость и предусмотрительность возбудили восторг народа. Те же, кто руководил двором, поняли, что поддерживаемые ими между сословиями несогласия не привели к желанной цели, что нужно для ее достижения искать других средств. Они думали, что одна королевская власть способна прямым приказом поддержать существование сословий, не нашедшее достаточной опоры в оппозиции дворянства. Чтобы заставить Людовика XVI принять враждебные меры, надо было, однако, устранить от него осторожные и миролюбивые советы Неккера; случай тому представился во время поездки короля в Марли. Король, одинаково подчинявшийся влиянию и хороших и дурных советов, окруженный двором, замешанным в партийную политику, поддался упрашиваниям, произведенным во имя интереса короны и религии, остановить мятежные действия общин и пообещал исполнить все, что от него желал получить двор. Было решено, что король явится в Собрание с возможной помпой, отменит принятые им решения, предпишет сохранение сословий в виде основного монархического закона и сам наметит те реформы, которые должны произвести Генеральные штаты. С этого времени место правительства занял тайный совет, и действовать стал он не под сурдинку, как прежде, а совершенно открыто. Планы действия и вырабатывались, и приводились в исполнение исключительно хранителем печати Барантеном, графом д'Артуа и принцами Конде и Конти. Неккер потерял всякое влияние: он предложил королю план примирительных действий, который мог бы иметь успех, пока еще борьба не дошла до такого ожесточения, но который был совершенно недействительным при нынешних обстоятельствах. Он предложил устроить снова в присутствии короля общее собрание Штатов и на нем согласиться на поголовное голосование в вопросах о налогах, но оставить в силе голосование по сословиям в делах частных интересов и привилегий. За мерой этой, неблагоприятной для третьего сословия, так как она поддерживала злоупотребления, давая в руки дворянству и духовенству средство противодействия их уничтожению, должно было последовать учреждение для ближайших Генеральных штатов двух палат. Неккер любил полумеры и желал постепенными уступками провести ту политическую реформу, которую следовало осуществить сразу. Наступил момент даровать народу все права — ибо все равно он готов был взять их сам. Проект королевского заседания Генеральных штатов, и без того уже совершенно недостаточный, новым советом был превращен в план прямого государственного переворота. Совет полагал, что Собрание будет устрашено королевским повелением, что Франция удовлетворится обещанием некоторых реформ. Он не понимал, что только в случаях самой большой крайности можно подвергать королевскую власть опасности ослушания.
Государственные перевороты совершаются всегда неожиданно и должны захватить врасплох тех, против которых они направлены. Тут поступили совершенно обратно, и приготовления к перевороту способствовали его неуспеху. Явилось опасение, что большинство духовенства признает Национальное собрание и присоединится к нему; чтобы предупредить такой решительный шаг, не ускорили время устройства королевского заседания, а заперли зал для собрания Штатов, полагая, что этим будут прекращены их заседания. Предлогом к такой неприличной и неловкой мере послужила якобы необходимость сделать кое-какие приготовления, требуемые присутствием в заседании короля.
Председателем Национального собрания в это время был Байи. Этот доблестный гражданин получил от нарождающейся свободы всякие почести, хотя вовсе их не добивался. Он был первым председателем Национального собрания, как он был первым парижским депутатом и позднее первым парижским мэром. Он был обожаем своими, уважаем противниками, и, несмотря на всю свою кротость и просвещенность, он обладал в самой высокой степени смелостью в исполнении своего гражданского долга. Извещенный в ночь на 20 июня хранителем печати о прекращении собраний, он остался верен постановлению Собрания и не побоялся ослушаться двора. На другой день в назначенный час он явился к залу заседаний и, найдя его занятым войсками, протестовал против такой деспотической меры. Тем временем подошли депутаты, шум увеличился; все оказались исполненными решимости не обращать внимания на опасность, с которой сопряжено заседание в подобных условиях. Наиболее раздраженные порывались ехать в Марли и там устроить заседание под окнами короля; кто-то предложил для заседания зал для игры в мяч (Jeu de pommes)[16]; это предложение было принято, и все депутаты отправились туда скопом. Байи шел впереди всех; народ восторженно сопровождал депутатов; солдаты вызвались служить им охраной; собравшись в совершенно пустом, служащем для игры в мяч зале, депутаты общин, не имея даже на чем сесть, вдохновленные святостью своего призвания, подняли руки и все, за исключением одного, поклялись не расходиться, пока не дадут Франции конституции.