ПодЛох - Владимир Дубик

Сегодня Зигизмунд (как мы его за глаза называли) явно был в ударе. Притащил большущего и ленивого черного кота. Кот был килограмм двадцать и явно кастрированный. Он невозмутимо с достоинством выполнял все задания преподавателя. Надо — замяучит, значит, скоро ребенок появиться, надо — передними лапами в стекло упрется. Гостей жди. Ну а про то, если дорогу перейдет, и так все знают. Но тут у нашего препода возник один заковыристый вопрос. И кому вы думали его задали.

— Итак, Иван, — Зигизмунд потер руки в предвкушении, у меня то уже две двойки были, — с черным котом мы определились, а что делать, если дорогу перейдет трехцветный кот?

Попадос, как я говорю. Начал лихорадочно вспоминать, что же там, в учебнике про трехцветного кота говорилось. А вместо того, чтобы внятный ответ найти в моей дурной голове, образ Джалии и адресок заветный. И все. Вселенская пустота! Дался ему этот кот трехцветный!

— Так, так Синицын, сколько у вас уже двоечек? — он потянулся за журналом.

И тут произошло чудо. Открылась дверь, и в лекционный зал вошел секретарь Ректора. Он что-то проговорил тихо Зигизмунду и удалился.

— Повезло тебе Синицын. К Ректору, срочно!

Час от часу не легче. И что же означает этот треклятый трехцветный котяра?!

— Ну те-с, здравствуйте молодой человек. Как здоровье?

Олег Павлович внимательно посмотрел на меня поверх очков.

И не поймешь, смеется, или действительно переживает.

— Спасибо, господин Ректор, — гаркнул я молодцевато, — все хорошо. Здоровье отличное!

— Гляди ж ты, орет как на параде и формулировка официальная. Ты брось то официоз свой, и присаживайся, дело у меня к тебе есть.

Я секунду размышлял, не пойти ли напролом и не выложить ли все как на духу ему про сыночка буйного и про зазнобу мою, но решил пока рано. Отодвинув стул, аккуратно присел на краешек. Мало ли что.

— Ты Иван не сердись на Дэва, он горяч и молод. Весь в маму. Я не буду вмешиваться в ваши юношеские раздоры. Что же касается Джалии, то она уже не маленькая, сама разберется. Не скрою, для меня это неприятная ситуация, да и вообще… — Ректор оборвал себя на полуслове и замолчал.

Мне сразу стало неудобно, и я заерзал. Ну почему всегда, в самый ненужный момент, мне становится невыносимо стыдно? Стыдно за Джулию — вертихвостка, стыдно за Дэва — отца подвел, и очень стыдно за себя — семью разбил. Хотя в последнем утверждении ноль логики, они расстались задолго до нашей встречи (по крайней мере, так говорила Ирка), но стыдно было хоть проваливайся в ад, или что там у них вместо него. А еще стало жаль Олега Павловича.

Я прочистил горло, собираясь хоть что-нибудь сказать.

Олег Павлович устало махнул рукой, и мы поняли друг друга без слов. Все и так ясно.

— У меня к тебе Ваня, есть одна просьба. Приказывать в этом случае тебе я не могу, так как ты еще не перешел на второй курс и еще не зачислен на практику. Ты уже полгода как студент, преподаватели тебя хвалят, особенно Георгий Аркетович.

Перед моим мысленным взором предстал преподаватель по самообороне и быстрому реагированию. Я даже после занятий бежал к нему. Вы то поняли почему. Встреча с «бетонной балкой» коей являлся сынок Ректора, требовала адекватных мер.

— Как я уже и сказал, тебя хвалят и я этому очень рад. Скоро летняя сессия, а там и каникулы. Я похлопотал за тебя, и все со мной согласились, что тебя можно экстерном переводить на второй курс. А на втором курсе, ты это наверняка знаешь, первые полгода, казарменное положение. Все студенты факультета приписываются к оперативным частям. Но туда, куда ты поедешь — боевая обстановка. И в этом случае, я должен получить твое согласие.

У меня бухнуло в голове и мысли понеслись вскачь. В этом сумбуре только одна четкая мысль, я не увижу Джулию!

— Можешь сейчас не отвечать. Все тщательно обдумай, и приходи завтра. Если у тебя есть вопросы, задавай.

Спустя полчаса я вышел из кабинета Ректора и поплелся к выходу из института. Оставалась еще одна пара по «сопромату организма в экстремальных условиях», но я и так сдал зачет по предмету еще на прошлой неделе. Подойдя к остановке, до студенческого автобуса оставалось еще минут сорок, я присел на скамейку и вдохнул свежего весеннего ветерка. Март на дворе!

Итак, что мы имеем. Отправляют меня на полгода в тьму таракань, а точнее на границу Украины с Румынией. А может чуть дальше, в Карпаты. Наши украинские коллеги, разрешили дислокацию батальона оперативного реагирования в одном «нехорошем» месте, как выразился Ректор. При батальоне десяток ЛОХов. Украинская сторона и на них выдало разрешение. Румыны против тоже не были. Я еще тогда удивился, но мне объяснили, что политические проблемы даже здесь, одни и те же. Только ко всему прочему добавились эти «нехорошие» места, которым было наплевать на государственные границы. А так как специалистов в области ликвидации таких явлений имели всего несколько стран в мире, большая политика отступила на второй план. На первый вышла древняя жажда жизни. Зачем мертвым, границы и сомнительные комплименты западных коллег. Кстати, западные коллеги как раз и отказались ввести свой контингент в этот район. Причины не ясны, и бывший младший брат, обратился к старшему. Тоже бывшему. После прибытия, мне предписывалось попасть в распоряжение роты, где мой новый куратор, объяснит мне, что к чему.

На мой откровенный вопрос, почему я должен туда ехать, получил откровенный ответ, что лучшие из лучших, каждый год проходят боевую практику, в отличие от остальных студентов. И что только те, кому выпала такая честь, после окончания института могут рассчитывать на интересную службу в разных частях света и уголках Упорядоченного (тут я удивился). А те, которые соответственно не удостоились, протирают штаны в различных сыскных конторах и к сорока годам спиваются от однообразности и мерзости окружающей их действительности. Ко всему прочему, Олег Павлович намекнул на мои скрытые возможности, которые нужно раскрыть и раскрыть, так как надо. Как это, как надо и самое главное кому надо — я так и не понял. Вернее кому надо, наверное, мне, а вот первая часть фразы осталось загадкой. Вот вкратце и все.

Как я и предполагал, беда одна не ходит. По адресу, которая мне дала Ирка, оказалась одна ветхая бабулька, которая прошамкала, что ходють тут всякие подозрительные личности и все спрашивають. На то, кто «ходють» и что «спрашивають», я так и не добился внятного ответа. Через пару минут чтения нотаций, бабулька заверила меня, что если, дескать, я не уберусь подобру-поздорову, она вызовет участкового. И он то мне покажет огульнику.

Опрос соседей по лестнице тоже ничего не дал. В силу отсутствия опроса. Никто дверь мне не открыл и песня про участкового повторялась с завидной частотой. Интересно, за что его народ так любит.