Накануне 22 июня. Был ли готов Советский Союз к войне? - Геннадий Лукьянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Можно привести еще десяток крупных проблем, которые требовали от Верховного главного командования принятия более срочных и важных мер, чем изучение трансмиссии танка Т-34. Остается только Сталину самому сесть в танк и потренироваться в вождении, стрельбе из пушки и в управлении экипажем танка и танковым подразделением. И тогда бы Верховный главнокомандующий сделал для себя много новых открытий, а список выявленных недостатков занял бы несколько страниц, а не две-три строчки. Кстати говоря, проблемы с трансмиссией на танке Т-34 возникли не весной 1942 года, а сразу же с момента появления этой боевой машины. И если уж Сталин хотел принять личное участи в их устранении, то начинать эту работу ему надо было в марте 1940 года, когда два танка Т-34 появились у стен Кремля.
Совершенно очевидно, что этими инженерными делами должны были заниматься совсем другие руководители, которым по долгу службы надо было бы понять недостатки танка Т-34 в управлении, стрельбе и в ремонте. Но эти люди очень хорошо знали, чем закончатся их попытки модернизировать танк без личного разрешения товарища Сталина, и поэтому ничего не делали до июня 1942 года.
Уважаемый читатель, можете ли себе представить, чтобы президент США давал бы указание руководителям авиационной промышленности, например, переделать тросовую (мягкую) проводку системы управления бомбардировщиком под жесткую (трубчатую)? Разве это удел Верховного главнокомандующего вооруженными силами страны?
Завершая характеристику значения инициативы в военном деле, приходится вынужденно привести исключительно уникальный, не имеющий аналогов в истории пример, который абсолютно убедительно демонстрирует степень «умерщвления» инициативы сталинским режимом. Когда началась война, командующий ЗапОВО генерал Павлов вместо того, чтобы немедленно сосредоточить все усилия на отражении агрессии, начал звонить в Москву и спрашивать, а что же ему делать. На какой ответ он еще рассчитывал от людей, которые не собирались воевать в 1941 году? Соответственно, он получил естественную команду «не паниковать, есть вероятность уладить конфликт мирным путем» [10].
И только в седьмом часу в штаб ЗапОВО поступила директива из Москвы, разрешающая войскам вступить в бой. В этом примере как в зеркале отразились способности советских высших военных начальников на всех уровнях антиадекватно оценивать ситуацию и «своевременно» принимать значимые решения.
Здесь весьма уместна параллель с Германией для демонстрации катастрофического влияния скудости мысли вождя, непосредственно вмешивающегося в управление войсками. Как известно, в декабре 1941 года после успешного контрнаступления советских войск под Москвой он отправил в отставку целый ряд высокопоставленных генералов[68] и при этом заявил: «Любой может руководить таким пустяком, как военная операция». Ну как тут не вспомнить крылатое выражение К. Клаузевица: «На войне все просто. Но самое простое оказывается наиболее сложным».
И действительно, чем больше Гитлер брал на себя руководство боевыми действиями и ограничивал инициативу своих военных начальников, особенно в стратегическом и оперативно-стратегическом звеньях управления, тем хуже для немцев развивались события на фронте. Трудно умалить достоинства Гитлера как солдата (если так можно выразиться, учитывая его ужасную роль в истории) и его знание солдатского труда[69], что должно быть присуще любому генералу и (фельд) маршалу. Однако только одних этих качеств явно мало для управления войсками даже на тактическом уровне, не говоря уже об оперативном, а тем более стратегическом. Личная смелость, отвага и мужество не могут служить эквивалентной заменой глубокой и всесторонней военной подготовке, оперативному таланту и многолетнему опыту управления войсками.
Так, летом 1942 года Гитлер даже не хотел слушать предупреждения и возражения своих генералов, которым было очевидно, что немецкие войска под Сталинградом сами себя загоняют в оперативный мешок. Не было у Гитлера необходимого оперативного кругозора, да и неоткуда было ему взяться у бывшего ефрейтора, поэтому как военный начальник он не видел «дальше своего носа». К этому еще следует добавить, что под Сталинградом Гитлер на карту поставил свой престиж, поэтому он отвергал любые рекомендации об отводе 6-й армии с опасного участка фронта, а также своевременные предложения о прорыве «котла», в который попало объединение Паулюса [30].
«Престиж» Гитлера стоил Германии потери одной из крупнейших группировок войск почти в 300 тысяч человек.
Говоря о грубейших просчетах Гитлера стратегического характера, хотелось бы кратко осветить малоизвестный факт его неумелого вмешательства в концепцию реактивных самолетов, что также можно отнести к проблеме стратегического масштаба. Как известно, первый в мире серийный реактивный самолет Ме.262 был исходно задуман как истребитель, способный эффективно бороться с любыми воздушными целями того времени, и он предназначался для нейтрализации воздушных налетов союзников на Германию.
Первые успешные испытания нового детища Мессершмитта состоялись еще в июле 1942 года[70], и все шло к тому, что Ме.262 примут на вооружение ВВС фашистской Германии. Однако этот колоссальный технологический успех не нашел должного отклика в умах нацистских стратегов. Вначале Гитлер считал, что нецелесообразно переходить на серийный выпуск истребителя Ме.262, так как с задачами воздушного боя в ту пору успешно справлялись Bf.109 и Fw.190[71], выпуск которых был хорошо налажен и они сходили с конвейера огромными сериями. Затем, когда он наконец уяснил для себя принципиальную разницу между реактивной и поршневой авиацией, то распорядился переделать в скоростной бомбардировщик машину, спроектированную сугубо как истребитель.
Конечно, такую задачу Мессершмитт мог выполнить, лишь спроектировав новый самолет, то есть бомбардировщик, поэтому и Министерство авиационной промышленности, и разработчик реактивного истребителя просто проигнорировали столь абсурдное указание Гитлера. Однако, когда накануне высадки союзников в Нормандии Гитлер случайно узнал об этом, то разразился крупный скандал, в результате которого в отставку был отправлен легендарный министр авиационной промышленности Эрхард Мильх.
Мессершмитт вынужден был предложить ряд доработок, предусматривающих внешнюю подвеску под консолями крыла авиационных бомб и модернизацию системы управления вооружением. Самым трудным в силу специфики конструкции самолета оказалось обеспечить прицельное бомбометание. В конце концов в августе 1944 года на базе истребителя Ме.262 был готов истребитель-бомбардировщик с худшими по сравнению с исходным вариантом летными характеристиками. Новый самолет не проявил себя ни в качестве бомбардировщика, ни как истребитель, и от него под давлением Геринга все же пришлось отказаться и вернуться к исходной концепции Ме.262 как истребителя.
Таким образом, только к сентябрю 1944 года началось формирование первой истребительной эскадры, оснащенной Ме.262, во главе которой поставили одного из выдающихся авиационных асов Второй мировой войны Вальтера Новотны. Понятно, что машина поступила в войска слишком поздно, и трудно было ожидать от нее решающего влияния на ход и исход войны. Тем не менее за весьма короткий промежуток времени, оставшийся до капитуляции Третьего рейха, немцы с помощью этого реактивного истребителя сбили 735 бомбардировщиков союзников, что, несомненно, можно признать как своеобразный рекорд и как убедительный показатель эффективности только что рожденной реактивной авиации. Примечательно, что до конца войны было потеряно по разным причинам (в том числе и небоевым) только 150 истребителей Ме.262 из 1433 принятых на вооружение машин, то есть чуть более 10 процентов. И это при том при всем, что освоение принципиально новой боевой машины в войсках инженерно-техническим составом и переучивание на нее летного состава происходило буквально в авральном режиме в исключительно сжатые сроки.
Трудно сказать, какой бы ущерб нанес этот истребитель союзникам, если бы немцы начали его боевое применение на два года раньше, но не вызывает никаких сомнений грубейший стратегический просчет Гитлера в этой области.
Понимание роли и значения квалифицированных и способных командиров и бойцов, конечно, пришло и к Сталину, хоть и с большим опозданием. Весьма примечателен в этом отношении комплекс мер, предпринятых Сталиным летом 1942 года по созданию в стране истребительно-противотанковых артиллерийских частей и подразделений. Основу этих мер составляло, во-первых, кадровое обеспечение, во-вторых, материальное стимулирование, а также моральное поощрение, что убедительно демонстрируют следующие выдержки из соответствующего приказа народного комиссара обороны [49]:
«3. Весь начальствующий состав истребительно-противотанковых частей и подразделений, до командира дивизиона включительно, взять на особый учет и использовать только в указанных частях.