И ветры гуляют на пепелищах… - Янис Ниедре

— Пахарей, которым они вот только что посадили на шею старосту с бичом? — не унимался Юргис. — Что же остается от уставленного православной церковью: не греховность осуждаем, но всякий грех в отдельности. И благославляем не праведность вообще, но каждое праведное деяние…

— Не считаем благословенной праведность во обще, — поправил священник. — Благословение — от бога, оно проливается на все живое, как влага небесная на иссохшую траву. А праведность объединяет человека во всем, что над землей, на земле и под нею. Связывает людей с богом и между собой. Есть у православной церкви и другая заповедь, изреченная сыном божьим. Именно: «Вы сделали это одному из братьев моих меньших, то значит сделали мне».

— Не понял я тебя, отец Андрей.

— Так слушай. В сей юдоли печали, кишащей бесами, человек может прожить до конца отмеренный ему при рождении срок жизни, только если не прогневит всевышнего на небесах и власть имущих на земле.

— Владетель Висвалд не поддался крестоносцам.

— Он отдал епископу рижскому устье Даугавы, а также земли от Ликсны до реки Ружи. И римской церкви было обещано все наследие его потомков, если род его прервется.

— Не могло быть такого. Висвалд…

— Владетель Висвалд тоже рожден женщиной. А в писании сказано: «И преклонился человек, и унизился муж…» Сильным позволил действовать господь, он же наделил все живое умением спасаться от беды. Даже ничтожная пташка знает, как отвлечь хищника от своего гнезда. В землях ливов и латгалов тевтоны утвердились не потому, что были сильнее в битвах. Они взяли где хитростью, где дарами, где силой, а где и породнившись. Чаще всего именно так. Священникам римским жениться запрещено, зато рыцари могут брать жен из любого знатного рода в завоеванной земле. В Герцигском крае уже породнились с тевтонами правители Ликсны и Блажевиц. И дочь правителя Гедушского замка Дзилна тоже скоро сменит девичий веночек на женский чепец, привезенный немцем из-за моря.

— Гедушская Дзилна? Та, что бывала в Герциге? — переспросил Юргис изменившимся голосом.

— У Гедушей только одна Дзилна. Рыцарь тот хотя из обедневшего, но, говорят, знатного рода. Смелый воин. На орденских празднествах сидит по правую руку комтура, пьет из одного с ним кубка. Катеградский монах полагает, что гедушский правитель, породнившись с рыцарем, превзойдет могуществом всю прочую знать на этом берегу Даугавы. А монах этот черпает из верного источника, и помногу. К катеградскому монаху прислушиваются и епископ, и комтур. При нем перешли в латинскую веру сыновья талавского вождя. Правители римской церкви не пожалели бы воскурений и для других латгальских владетелей, начавших читать молитвы по-латыни…

Глава пятая

Его католическому преосвященству комтуру айзкраукльскому от священника ерсикских латгальских земель брата Бенедикта всепокорнейшее и смиренное послание.

Да славится всевышний бог на небесах, господь наш Иисус Христос, да славится пречистая дева Мария, заступница наша.

«Ужас мой пошлю пред тобою, и в смущение приведу всякий народ, к которому ты придешь, и буду обращать к тебе тыл всех врагов твоих, — говорит господь. — Ибо человек не знает своего времени. Как рыбы попадаются в пагубную сеть и как птицы запутываются в силках, так сыны человеческие уловляются в бедственное время».

В недавно посланном сообщении, какое Вашему католическому преосвященству благоугодно было получить, я, ничтожный, упоминал о некоем человеке, выполняющем преступные замыслы нечестивого Полоцка, обучавшемся сатанинским премудростям в славянском монастыре, — Юргисе, сыне ерсикского попа. И сообщал, что настал срок положить предел нечестивым полоцким козням.

На деле же получилось подобно тому, как сказано у премудрого Соломона: «По какой бы дороге ни шел глупый, у него недостает смысла».

Советник и судия правителя Катеградского замка, перешедшего в римский лагерь, — монах Амброзий встал на неверный путь. И хотя сказано: «Готовьте щиты и вступайте в сражение; седлайте коней и садитесь, всадники, и становитесь в шлемах; точите копья, облекайтесь в броню, не убежит быстроногий», — вместо того, чтобы уничтожать врагов католичества огнем и мечом, брат Амброзий мирится с византийскими лжепастырями, оскверняющими святой крест, с теми, кто проповедует слово божие по вельзевулову евангелию, отмеченному косым языческим крестом, повторяющим след коня владыки преисподней.

Однако это лишь начало. Заблудший брат Амброзий принялся усердно роднить воинов католического войска с языческой латгальской знатью. С его благословения многие правители Ерсикского края выдали своих дочерей за рыцарей святой девы, принимая их к себе в зятья.

Вместо того, чтобы умножать славу повелительницы небес мечом и крестом, воинство Христово наслаждается в земле латгалов красотой языческих девиц и берет их в жены по своему разумению. Они начали уже забывать свой святой долг — истреблять слуг сатаны — и тем самым погрязли в грехе. И видя это, обнаглевшие слуги дьявола, большие и малые, разевают свои рты, насмехаются над защитниками Христа и, захлопнув пасть, похваляются, что проглотили нас.

Вместо того, чтобы Юргиса из Полоцка, проповедника нечестивого лжеучения, утихомирить мечом или огненной печью, отец Амброзий отправил его в Пилишки к бывшему священнику Ерсикской церкви и еще гордится тем, что вовлек добром в стадо пресвятой девы множество овец из числа неверных.

Однако волку не стать овцой, и бог не входит в сердца неверных.

Неподалеку от Категрада, где обретается ныне монах Амброзий, в лесах Ерсикского края собираются в стаи бесстыдно осмелевшие ратники сатанинского короля Висвалда. Многие из лукавых язычников вооружены мечами от царьградцев и викингов, русскими и литовскими бердышами. Против стрел и копий носят они надежные, своей выделки, кольчуги либо отобранные у орденских людей нагрудники и наплечники. Нечестивцы собираются напасть на преемницу земель бывшего ерсикского владетеля — на католическую церковь. И к этой стае неверных собак примкнули и спутники Юргиса полоцкого. Высокий господин и комтур! Ты подлинный защитник католической церкви и гроза идолопоклонников!

Действия неразумного епископского слуги, брата Амброзия, грозят римской церкви большим ущербом. С расширением родства языческой знати с воинами святого креста может затрудниться достижение покорности здешних земель святому престолу с помощью меча, А тогда может и сократиться, если не вовсе иссякнуть, угодная господу военная добыча: кони, вооружение, скот убойный и молочный, хлеб и солод, попадающие в орденские хранилища. Уменьшится также приток воинов из-за моря, ибо какой же сын рыцаря или вольный человек из Саксонии, Вестфалии или другого герцогства встанет под знамена девы Марии, не будучи уверен в богатой добыче меча своего: в добрых конях, дорогом оружия, богатых одеждах, многочисленных стадах, обширных пчельниках, в невольницах и рабах?

Высокий господин и комтур!

Твой верный слуга припадет к ногам твоим, в глубоком почтении целует руку твою и просит:

Сделай так, чтобы церковники, подобные Амброзию, лишились возможности поступать неразумно и нести вред святому делу Рима! Ибо говорит господь: «И пошлю на тебя гнев мой, и буду судить тебя по путям твоим, и возложу на тебя все мерзости твои».

Язычников может смирить страх петли, боязнь горящей печи, волчьих и змеиных ям. Ибо сказано: «Рукою крепкою и мышцею простертою и излиянием ярости буду господствовать над вами».

Славен во веки веков господь наш и престол величия его!

Бенедикт из Ликсны

Год господень

1237

Глава шестая

Той ночью отец Андрей с сыном так и не уснули: разговаривали. Отец вспоминал пережитое, перебирал узловатую нить сожалений и бессилия, останавливаясь порой на своем толковании законов православия. Юргис же часто прерывал отца вопросами («В Византии, Царьграде великом, известны разные евангелия, не только те, что мы переписывали в монастырском скриптории. И в одном из них сказано: „Все люди суть рабы. Один — раб утех плотских, другой — стяжательства, третий — честолюбия, все вместе — рабы надежд, и все — рабы страха…“ Молодые, сильные люди из поселений отсиживались на задворках, когда охотники за рабами рыскали по домам?.. А катеградского книжника выдал его же звонарь?..»)

Вопросы эти сбивали отца с линии разговора, речь его начала прерываться и путаться, словно перетершаяся нить. И свелась в конце концов к потоку духовных наставлений.

— Господь являет могущество свое, воспитывая людей через страдания. Чтобы люди ощутили тяжесть грехов своих и покаялись. Чтобы жили век свой, почитая творца и тех, кого он в милости своей поставил управлять людьми.

— По Евангелию, по Христовым заповедям правитель людей должен быть добрым пастырем, — возразил Юргис.