Антология традиционной вьетнамской мысли - Автор Неизвестен -- Древневосточная литература

Уже в детстве проявились в нем ум и проницательность, а во внешности проглядывала приятная необычность. В отрочестве император [Ли Конг Уан] был отвезен на обучение в монастырь Лукто. Там его встретил монах Ван Хань, который подивившись ему, изрек: "Это не обычный человек. Когда войдет в возраст, непременно сможет отсечь закоренелое [зло] и прекратить излишние [хлопоты]. Он станет мудрым владетелем Поднебесной!"

Когда император [Ли Конг Уан] повзрослел, он не посвятил себя добыванию средств к существованию и полезной деятельности, но обратился исключительно к чтению исторических и канонических сочинений и тем пробудил в себе великие стремления {5, с. 207}.

3. В правление под девизом Ынг-тхиен (995-1005) [Ли Конг Уан] оставил семью и стал служить [будущему императору] Ле Чунг-тонгу. Когда после кончины Дай-ханя погиб и Чунг-тонг, [Ли Конг Уан] горько рыдал, обнимая его труп. Нгоа-чиеу оценил его верность и назначил помощником воеводы армии четырех [столичных] предместий, а потом и командиром императорской гвардии главного дворца.

Когда скончался Нгоа-чиеу, [Ли Конг Уан] занял императорский престол, изменил девиз правления на [слова] "Угодный Небу" и объявил большую амнистию {5, с. 207}.

В округе Зиенуан области Кофап росло хлопковое дерево[109], в которое ударила молния. Местные жители тщательно изучив следы удара молнии, распознала такие письмена:

Корни дерева глубоки-далеки.

Крона дерева пышна-буйна.

А ударь хлебным серпом — падет дерево.

Восемнадцать семян прорастут.

Восточная опора уйдет в землю.

Удивительное дерево вновь произрастет.

Из палаты грома покажется солнце.

В палатах омута скроется звезда.

Пройдет шесть-семь лет

И в Поднебесной установится Великое Равновесие.

Монах Ван Хань[110] тайком растолковал этот текст так: Фраза "Корни дерева глубоки-далеки". "Корни" — это основа, а сказать "основа" — все равно, что сказать "император". Иероглиф "глубокий" звучит как иероглиф "нежилец". В этом месте "нежилец" и нужно поставить.

[Фраза] "Крона дерева пышна-буйна", "Крона" — это вершина, а сказать "вершина" — все равно, что сказать "подданный". Иероглиф "пышный" по звучанию близок иероглифу "здоровый", но вместо иероглифа "пышный" здесь нужно по смыслу поставить иероглиф "процветет".

Иероглифы "хлеб, "серп" и "дерево" являются составными элементами иероглифа Ле — императорской фамилии. Иероглифы "десять, восемь, семена" входят в состав иероглифа Ли.

[Фраза "Восточная опора уйдет в землю" "Восточная опора" — это род Чан[111]. "Уйдет в землю" значит: северяне придут грабить[112].

[Фраза] "Удивительное дерево вновь произрастет" означает, что род Ле возродится[113].

[Фраза] "Из палаты грома покажется солнце". "Палаты грома" — это "восток". Иероглиф "покажется" означает "явиться", а иероглиф "солнце" — "Сын Неба".

[Фраза] "В палатах омута скроется звезда". "Палаты омута" — это "запад". Иероглиф "скроется" означает "сгинет". Иероглиф "звезда" — это мужлан.

Итак, здесь сказано:

Государь нежилец. Подданный процветет.

Дом Ле падет, дом Ли воспрянет.

С востока явится Сын Неба.

На западе сгинет мужлане

Пройдет шесть-семь лет

И в Поднебесной установится Великое Равновесие.

После истолкования странных письмен Ван Хань доложил будущему императору [Ли Конг Уану] следующее:

"Я, ваш слуга, давеча был свидетелем необычного предзнаменования, в результате чего узнал, что дом Ле должен пасть, а дом Ли — возвыситься. Среди урожденных Ли нет ни одного, равного Вам, господин, по глубине любви и гуманной снисходительности, что весьма легко завоевывает сердца людей. Мне, вашему слуге, уже давно за семьдесят и я сожалею лишь о том, что своими глазами не увижу Вашего процветающего прядения".

Будущий император [Ли Конг Уан], испугавшись слов, которые могли получить опасную огласку, запрятал Ван Ханя в горах Тиеу {5, с. 202}.

Историк Нго Тхи Ши сказал: [...] Какой позор! Разве Небо хоть что-нибудь говорит?! Разве может быть так, чтобы в образовавшихся от удара молнии всего только сорока словах были заключены расцветы и падения, фамилии и родовые знаки всех [правящих домов] на тысячу и сотни лет [вперед]?! Похоже на то, что в данном случае ловкий гадатель Ван Хань воспользовался ударом молнии в хлопковое дерево и предъявил "громовые письмена" как [свидетельство] удивительного вмешательства духов. Как сообщают неофициальные исторические сочинения, Ван Хань, овладев тремя дисциплинами [буддийского учения], научился говорить такие слова, которые рассматривались [современниками] как предсказания [...] Но если всмотреться в то, что он растолковывал, то ничего удивительного там нет. Первые фразы прозрачны и ясны, разгадывать их [как загадку] нет необходимости. Начиная с фразы, где [есть слова] "палаты грома", и далее речь темна и туманна. Если и есть там какой-то другой глубокий смысл, то выявить его невозможно [...] {гл. 1, бан ки, с. 43б}.

Как только тихоу Дао Кам Мок проведал о стремлении Конг Уана сесть на трон опираясь на прецедент передачи не по наследству, он сразу постарался найти подходящий повод для подстрекательских речей.

"Вон уже сколько времени, — говорил он, — наш государь, охваченный темной злобой, без числа творил несправедливые дела. Неудивительно, что Небо пресытилось его доблестями и не позволило ему полностью прожить свой век. А его сын, прямой наследник, — молод и слаб, где ему справиться с многочисленными трудностями. А тут еще повседневные дела в полком расстройстве, да и духам — покровителям нашим — не оказывается должного снимания и заботы. Народ уже волнуется, требует настоящего государя. Вот если бы вы, командир гвардии, воспользовалась этим моментом и, составив ясный план и проявляя мудрую решительность, сверяя свои поступки с деяниями государей Чэн Тана и У-вана[114] к подражая свершениям домов Динь и Ле, исполнили волю Неба и добились бы удовлетворения чаяний народа. Разве пристало имеющему грандиозные планы следовать мелочным предписаниям этикета?"

Конг Уану подобные речи пришлись по душе, однако у него остались сомнения — а нет ли тут злого умысла? Вот почему, напустив на себя строгий вид, он сказал: "Милостивый государь! Как смеете вы произносить при мне столь дерзкие речи? Вы вынуждаете меня препроводить вас в уголовный приказ!"

Однако Кам Мок, ничуть не смутившись, продолжал: "Я, Кам Мок, вижу, что именно так обстоят дела ныне и что именно сейчас самым подходящий для этого момент. Вот почему решился я на это. А что касается смерти, то мне от нее так и так не уйти".

Тогда Конг Уан молвил: "Неужели Вы допускаете, что я смог бы донести на вас? Опасаюсь я только того, что ваши речи достигнут