Порхай как бабочка, жаль как пчела - Юлия Флёри

– А у тебя есть другие варианты?

Он уткнулся носом в мои волосы, говорил опасным полушёпотом, который заставлял мой тело вздрагивать от малейшего звука. Я чувствовала его запах, тепло, которое обжигает, и тут же отрезвляет, но оттолкнуть его у меня просто не хватает сил.

– Ты ревнуешь? – Очередная неудачная попытка заставить его выйти из себя.

– Представь себе, да.

Не-е-ет, его губы вплотную прижаты к моей шее, и он надрывно дышит, специально, я знаю, но моё тело реагирует так, словно это его истинные чувства, наверно моего мужа нет дома слишком долго. Запредельно долго. Конечно, он меня возбуждает, я ведь живой человек, умом понимаю, что всё это не правильно, но у моего тела на Димин счёт другие планы.

– Он рассматривал мои веснушки. – С досадой выдохнула я, словно призналась в преступлении, а Дима оторвался от моей кожи и теперь внимательно смотрел в глаза. Хотел увидеть, что я вру, а не тут-то было.

– Да-а? А мне покажешь? – Его рука бессовестно поползла под пальто.

– У меня их нет.

– И я смотрю, нет. В чём подвох?

– Слушай, я не знаю, наверно перед тобой захотел выпендриться. Других вариантов у меня пока нет.

Он немного опешил от моего грозного тона, а я улучила момент и оттолкнула его наглую руку от себя, да и сама на пару шагов отступила.

– И что, вообще ты себе позволяешь? – Продолжила я атаку, заметив его секундное замешательство.

Честно говоря, рассчитывала на то, что он хотя бы извиниться (допустим, его ревность я оправдываю, но ведь он оказался не прав), наивная. В его глазах я не увидела и капли раскаяния, да и вообще ничего не увидела. Просто непробиваемый человек, сам себе на уме. Равнодушное спокойствие в ответ на мою гневную тираду, лёгкая усмешка в ответ на мои сдвинутые брови. Да на него даже злиться не интересно, ведь это попросту не имеет смысла и у меня отлегло.

– Не больше, чем остальные. – Вздохнул Дима.

Вот, значит как, остальные. И кто я после этого в его глазах?

– Ты слишком плохо обо мне думаешь.

Он промолчал.

«Знала бы ты детка, о чём я сейчас думаю, не стояла бы так спокойно, а неслась со всех ног. Да и Эдику не мешало бы по физиономии двинуть, чтобы руки не распускал на чужое. Как только увидел, что он с тобой стоит, всё внутри перевернулось, и правда, приревновал, да не просто так, а по-настоящему. Уж не знаю, откуда такие чувства, может, оттого, что меня послала, а с ним стоишь, а может, так на меня влияешь. Но переклинило прилично, я тут обхаживаю, стратегии продумываю, планы строю, а он сразу в дамки. Потом совсем нереальная мысль посетила: что ты с ним спишь, оттого и непреступная. Муж и два любовника это перебор. По крайней мере, для тебя».

Я стою и не знаю, что ещё добавить. Как я там говорила, хоть с чёртом лысым?.. Не лысый, конечно, но в том, что нечистая сила, так это точно. Одна надежда, на то, что он откажется. Всё-таки не в шахматы предлагаю сыграть, тут телом владеть надо, ритм чувствовать, а он на акробата не очень похож. Да и вообще, приличный, серьёзный человек, какая уж тут самодеятельность. Вот, чего он молчит, и ведь даже не думает мне помочь, я, между прочим, его ни о чём не просила, так что пусть тут не улыбается.

– Так что там?

– Что?

– С чем помочь надо.

Давно бы так, а то строит из себя…

– Ты для начала скажи, будешь свободен двадцать восьмого декабря? Чтобы я своё время не тратила зря.

Он задумался, неужели такой занятой, ну и пусть, мне же лучше. Я и пять минут не могу с ним провести, а тут уж…

– Допустим. – Кивнул он, не внушая никакого доверия, ага, так я тебе всё и выложила.

– Свободен или нет?

– Будем считать, что уже освободился.

«Незачем сообщать малышке, что я тоже человек земной, отдохнуть хочу, и как раз двадцать восьмого улетаю в тёплые страны, ничего, перенесу на денёк… если так уж нужно».

– Тогда… такое дело, – что-то мне неловко, стою перед ним, ломаюсь, а мысли в кучку собрать не получается. – Надо станцевать на детском утреннике.

– На утреннике? – Еле сдержал он смешок. Интересно, то, что нужно станцевать, его, видимо, не смущает, а вот утренник удивил, забыл что ли, что у меня ребёнок?

– Да. Со мной в паре. Там воспитательница одна, – эх, будь что будет, ведь не я же всё это придумала, – решила утроить детям праздник своими силами, все поддержали и… вот так.

– А ты? Я так понимаю, против?

– Конечно! – Захлебнулась возмущением я, и уже готова была доказывать, почему права. – Что за детский сад?

– А по-моему, будет интересно.

– Так ты мне поможешь?

– Только если ты просишь.

Так и знала, смотрит на меня сейчас как на кусок сала, так бы и проглотил. И снова приближается, я, конечно, сделала ещё пару шагов назад, но разве его это остановит? Снова распустил руки, прижимая меня к себе, но не приставал, только приобнял немного, чтобы не сбежала, и смотрел как на дикого котёнка, пытаясь приручить, заставить привыкнуть к своему обществу.

– Давай без этого. – Я попыталась отделаться от его рук, а он и не упорствовал, теперь глупо выгляжу именно я. А, впрочем, почему теперь? Всегда глупо рядом с ним выгляжу только я, он-то знает правила своей игры.

– Без чего?

– Держи руки при себе.

– А… Хорошо. Где обсудим? – На удивление легко он согласился на мои условия, точно готовит западло.

– Ты на машине?

Я оглянулась на стоянку, его авто пропустить было сложно, да и вечер, посетителей мало, но машины рядом не было.

– Нет, пешком. Живу здесь недалеко.

Дима махнул в сторону элитных новостроек, и почему я не удивлена?

– Зайдём ко мне?

Вопрос его прозвучал более чем безобидно, но я приняла его в штыки и тут же, как ёжик, продемонстрировала колючки, взглядом.

– Если не хочешь ко мне, можно зайти в пиццерию, здесь недалеко. Я немного не в форме, не хочу чувствовать себя белой вороной.

– Давай.

Я только сейчас обратила внимание, что он действительно не в форме, точнее говоря, как раз в ней. Спортивные утеплённые штаны, дутый пуховик, аккуратная мужская шапка (терпеть не могу, когда мужчины надевают шапку с помпоном, а в свете современной моды, видела у одного колпак, как у Буратино, жуть). Ботинки, закамуфлированные под кроссовки, и небольшая спортивная сумка на плече, так и не скажешь, что это он так щеголял в костюме в наши предыдущие встречи. Но и такой внешний вид, ему тоже очень пошёл.

Дима, не забыв о галантности, предложил мне свою руку, от которой я так же вежливо отказалась, но когда на своих шпильках (в первые-то морозы), пару раз поскользнулась, и сама, уже без приглашения, уцепилась за него.

Когда пришло время раздеваться, я занервничала. Он, в своей спортивной экипировке смотрелся в пиццерии как родной, такой же, как и большинство присутствующих мужчин, а вот я была в вечернем платье, с глубоким вырезом на спине и декольте. Марина заставила его надеть, мол, мало ли, на Эдьку нахлынут чувства и он расщедрится, куда там. Но ведь Диме я этого объяснить не могла, а он уже стоял, в ожидании моего пальто и, когда я его всё-таки сняла, замер. Его мысли читались без проблем, а уверена я в этом оттого, что с комментариями он не ждал.

– Можно поинтересоваться, с какой целью такая роскошь?

Эта его идеально изогнутая бровь, немного приподнята, да и ухмылка соответствующая, в общем, мне было не по себе.

– А ты считаешь, что я не могу так одеться для встречи со старым другом?

– Даже не знаю, что тебе сказать. – Он откашлялся. – Лучше бы мы пошли ко мне, здесь ты выглядишь нелепо.

– Какой изысканный комплимент! А у тебя дома что, «Турандот»?

Я хорошо помню этот ресторан в столице, дворец, не иначе, дяди Игорь как-то раз пригласил меня в него, впечатление осталось надолго.

– Понятно. Садись.

Дима сделал вид, что ничего не слышал. И хорошо, нечего меня из себя выводить. Я гордо вскинула подбородок и со всей, присущей мне грациозностью, присела за столик. Поймала на себе несколько любопытных взглядов, которые плавно перетекали на моего спутника. И я поняла, что ему завидуют.

Дима заказ сделал сам, видимо, опираясь на предыдущий опыт моего мнения даже не спросил, что заказывал, я не слышала, и зря. Потому что когда нам принесли пиццу, я поняла, что даже будучи смертельно голодной, не смогу грызть её, ну, или даже если пользоваться ножом и вилкой, всё равно будет выглядеть смешно, а, как ни прискорбно в этом сознаваться, выглядеть глупо я любила меньше всего. Он моё замешательство заметил, более того, внимательнейшим образом изучил весь букет эмоций, начиная от их рассвета, и заканчивая последней оставшейся – негодованием.

– Закажи мне десерт. – Обижено пробубнила я и отвернулась, да и пицца выглядела очень аппетитно. А если бы Дима был в курсе, как я люблю пиццу, то посочувствовал, а не издевался.

Он подозвал официанта, снова раскрыл меню, теперь вопросительно смотрел на меня.

– На твой вкус.

Я была расстроена, что тут скрывать, но он больше не злорадствовал, что не мешало ему продолжать на меня пялиться.