Ужасы Фобии Грин (СИ) - Алатова Тата
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Могу. Только я тебе без всякого врача диагностирую противоественную зависимость от своего мучителя. Думаю, надо выслать твоему папочке счет за диагностику еще парочки извращений.
— Вы единственный, к кому я могу прикасаться. Если подумать, не такой уж и большой у меня выбор.
Самым главным ее мучителем был осьминог внутри головы, куда там какому-то Кресту до него.
Но Фобия решила не вспоминать его всуе.
Глава 9
И так стало обидно, что она села на песок и заплакала. Нет, не заплакала даже, а беззвучно завыла, размазывая грязной рукой по лицу обильные слезы.
Только что ее вывернули наизнанку и свернули обратно.
И ничего не изменилось! Все ее фобии, все до единой, остались на месте, и хищный осьминог по-прежнему сидел, притаившись, внутри.
Вокруг царила тишина.
Возле небольшой узкой речушки собрались все псевдомаги — восемнадцать и одна.
Ханна все еще стояла между Антонио и слопом Безумой.
Оллмотт лежал на земле, и из его рта текла кровь.
Крест и слоп Безума застыли, глядя друг другу в глаза.
Лицо женщины обретало все больше смысла. Лицо Креста — все больше злости.
Небо не покачнулось. Земля не дрогнула. Небольшая узкая речушка не вышла из берегов.
Ни молний, ни грома.
Тишина.
Ритуал показался Фобии уж очень простым. Стоило к нему так долго готовиться?
Одновременный выплеск восемнадцати и одного магов. Свихнувшуюся энергию Оллмотт сконцентрировал прямо в проводника. Ханну.
А потом… Фобия так и не поняла, что сделал Крест потом, но их троих — Ханну, Безуму и Фобию — словно скрутило одной веревкой, и, когда она рассыпались на три части, все внутри горело огнем.
Как изнасилование. Только сразу всего — тела, мозга и души.
Не то что жить — умереть было бы противно в эту минуту.
Фобия с трудом добралась до реки, опустила руки в воду, ополаскивая лицо. Смывая слезы, грязь, разочарование.
В лагере надрывалась тревожная сигнализация. Еще бы. Такой выплеск. Но Крест запретил остальным подходить к берегу. Строго-настрого.
Сказал, что такая терапия.
Его бы самого…
При мыслях о Кресте стало совсем беспокойно. Фобия тревожно оглянулась, и как раз вовремя. Она увидела, как слоп Безума сделала шаг вперед.
Ожидала удара. Слов каких-то. Не ожидала, что женщина вдруг крепко поцелует Креста в губы. Он тоже не ожидал, потому что не оказал сопротивления. Или наемник не мог противиться своему господину?
Безума выпустила Креста из своих рук, и тот упал на колени, держась за грудь.
От лагеря бежала неугомонная Сения Кригг.
Бежала к Оллмотту, и шарф на ней развевался. На ней всегда что-нибудь развевалось. То шарф, то юбка, то боевое знамя любви к человечеству.
— Нянюшку Йокк, — прохрипел Крест. — Детям и Оллу.
Ему, судя по всему, требовался только гробовщик.
И вот тут все зашевелилось. Зазвенела кандалами улетевшая к лагерю Цепь. Наверное, она подглядывала из-за деревьев. Запричитала Сения Кригг, падая рядом с Оллмоттом. Заговорили псевдомаги, многие из которых пошатывались. Кого-то начало тошнить в ближайшие кустики. Кто-то тоже опустился на траву. Ханна и Антонио кинулись друг другу в объятия. Они так и не поняли, что случилось.
Никто не понял.
А Безума огляделась по сторонам, хмыкнула и пошла себе прочь, по-мужски засунув руки в карманы.
Наместник — всего лишь больная идея в теле слопа. На что он окажется способен, вернувшись?
Крест даже не посмотрел ей вслед.
Он подошел к Фобии и рухнул рядом. Так же, как и она недавно, стал ополаскивать лицо.
Прибежала нянюшка Йокк и другие педагоги. Немой тощий учитель Эраст и кок Боцман с явным трудом подняли огромного Оллмотта и понесли к лагерю. Сения Кригг бегала вокруг и сильно мешала. С помощью Нексов и нянюшки псевдомаги уходили тоже.
Раздался возмущенный крик Иокима Гилморта:
— Мой слоп сбежал! Сел на машину и сбежал!
Вскоре на берегу остались только Фобия с Крестом.
Прошло несколько часов, пока они смогли заговорить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— Ты как? — спросил Крест.
— Паршиво. А вас Наместник поцеловал.
— Да. Но это не самое отвратительное, что он сделал.
— Он вернул вам сердце? Поэтому вы держались за грудь?
— Изрядно измятое, еле живое, сто восемьдесят лет проведшее в неизвестно в каком остойнике сердце. Теперь оно болит.
Фобия вдруг ощутила любопытство.
— Вы стали добрее? Чувствуете жалость? Сочувствие? Гнев?
— Ничего. Мне просто больно. Кажется, это сердце уже не способно чувствовать.
— Хотите утопимся?
Крест с сомнением посмотрел на речушку.
— Думаешь, здесь получится? Давай лучше просто искупаемся.
— Холодно.
— Не холоднее, чем внутри.
— Я же боюсь воды.
— Из тебя только что выдернули Наместника — разве тебе есть еще чего бояться? Не беси меня, Грин.
Фобия протянула ему руку, и они, не снимая одежды, вошли в воду. Осьминог внутри нее что-то злобно зашипел, но щупалец выпускать не стал. Кажется, он признал Креста.
Вода была ледяной. Она сковывала движения, но и несла облегчение. Фобия с неохотой выпустила руку Креста и поплыла. Перевернулась на спину. Уставилась на небо. Вода, которую она всегда так боялась, несла исцеление.
— Он дал вам свободу? — спросила она.
— Не думаю. Он сейчас просто оглядится по сторонам, а потом призовет меня. И это будет адом.
— Как вы вообще вляпались во все это?
— Я расскажу тебе. Потом. Сейчас просто заткнись, ладно?
— Когда?
В лагерь возвращались бегом. Купание при таком холоде очень добавляет скорости передвижения.
Потери были незначительны. Только завхоз продолжал причитать по слопу. Кажется, он привык к нему.
Большая часть псведомагов пришла в себя уже к вечеру. Жевали на удивление вкусную кашу и испуганно переговаривались. Креста и так боялись, как огня, а после такого — подавно.
Он как закрылся в опустевшем домике Оллмотта, так и не показывался.
Его бывшее жилище обгорелым черным страшилищем стояло прямо в центре лагеря. Психолог тяжело болел в лазарете.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Фобия у сестры.
— Как будто через меня прогнали электрическое напряжение ядерной подстанции… Что это было, слоп возьми?
Ну уж нет. На такие вопросы пусть Крест сам отвечает.
Фобия посмотрела, как Сения Кригг взяла тарелку и пошла к лазарету. Кормить своего истинного мага.
Потом попросила у кока добавки.
Чем она хуже старой девы, хотелось бы знать?
Крест лежал, отвернувшись к стене. Услышав, как скрипнула дверь, коротко приказал:
— Вон.
— Сегодня каша не сырая и не горелая. Нормальная каша.
— Вон.
— И нечего так переживать. Подумаешь, поломанное сердце! Подумаешь, вечное рабство! Привыкать вам, что ли?
Крест перевернулся, сел.
— Грин, что тебе от меня нужно?
— А что у вас есть?
— Поломанное сердце и вечное рабство. Хочешь?
Она села рядом.
— Почему ничего не изменилось? Псевдомаги остались псевдомагами. Мир не исцелился с возвращением Наместника.
— Потому что это мощное оружие в борьбе за власть. Он будет торговаться.
— Значит, нужно помочь ему получить эту власть? И тогда люди перестанут становиться слопами?
Крест хмыкнул.
— Давай сюда свою кашу.
Она смотрела, как жадно он ест.
— Вы похожи на несвежего покойника.
— Я и есть несвежий покойник.
Отставил тарелку, улегся на спину.
— Иди.
— Пожалуйста, господин Крест. Обращайтесь еще, господин Крест.
Фобия бесстрашно легла рядом. Свернулась калачиком под его боком. Уткнулась носом в сильное плечо. Он вздохнул. Коротко. Обречено. Привлек ее к себе.
— Что же ты творишь, Грин. Глупый, не знающий прикосновений ребенок.
— С мертвым Наместником внутри себя быстро взрослеешь. Я сейчас сама как мой осьминог — жадный и безжалостный.