Осколки эпохи Путина. Досье на режим - Андрей Савельев

Война сочетает трагедию и триумф, содержит в себе горечь и стыд поражений и славу побед, низость предательств и мужество героев. Без войны нет трагедии жерты, горечи утрат, позора измен, но нет и всего остального — нет победы. Войны неизбежны, и не в наших силах устроить мир без войн. Значит, мы должны быть готовы к войне и искать в войнах, если уж они нагрянут, триумф и славу. Потому что, как сказано Геродотом, «война — отец всего».

От войны образованы самые величественные сюжеты русской истории, священные символы нашей связи с великими предками. Прославление героев войны должно быть выше и значительнее, чем оплакивание жертв. К сожалению, въевшийся в наше общество пацифизм диктует прямо противоположное. Убивая тем самым жизнеспособность граждан и нации в целом, которые неизбежно будут участвовать в новых войнах. И уже участвуют в них, позволяя проникать в размягченное пропагандой сознание русофобским мифам и антигосударственным идеям.

Правда о современной России состоит в том, что чуждые русскому народу идеологические доктрины, утвердившиеся во власти и СМИ, могут только выхолащивать смысл, содержание и значение Великой Победы. Фактически происходит постепенная сдача позиций и уступка тем, кто стремится пересмотреть итоги войны. Это происходит также и потому, что мощь российской державы ослаблена настолько, что отстоять исторические завоевания предков она не в силах.

Наследие Победы не в том, чтобы показать по телевидению хронику и провести увеселительные мероприятия. Победа — это призыв к зрелой гражданской позиции, к иному качеству общественной жизни, которое сегодня не может и помыслить, что способно отразить грядущие нашествия на нашу землю. Прежде всего — идеологические, подрывающие основы нашей общности, нашу нацию. Победа и память о ней требуют пробуждения солидарности с предками, а значит — народного единства, которое делает наш народ непобедимым. Единства, прежде всего, русского.

Власть многие годы систематически разрушает это единство. Поэтому верить в трибунные речи в День Победы — верх глупости. Этот день — повод для размышлений, для достижения понимания своей собственной роли в продолжении русской истории.

Русское мировоззрение победно только в своей первозданной чистоте — без налета всякой интеллигентской чуши, в какие бы одежды она ни рядилась. Русская история дает нам образцы героизма, мужества, верности. Поиск иных героев и скрытых смыслов нелеп и вреден. Выдумывание «правды о войне» превращается в ложь о войне — в осквернение Победы выпячиванием какой-нибудь гнусной частности. Стыдно, когда этим занимаются писатели-фронтовики, в постсоветские времена вдруг обнаружившие в себе позыв к русофобии и страсть к «общечеловеческим ценностям». Многие из тех, кто был прославлен в прежнюю эпоху как носитель правды о войне, стали теперь лгать, подлаживаясь под запросы Запада или обесстыдевшей публики, сладострастно ненавидящей Россию.

Победа напоминает нам, что надо учиться побеждать, уметь побеждать, хотеть побеждать. А потому — не чураться войны и в определенных условиях даже хотеть войны и любить воевать, любить все, что связано с войной — быть милитаристом, милитаризированным обществом. Мужчина должен быть воином, чем бы он ни занимался. Женщина — матерью, сестрой, женой воина, опорой его воинского духа и стремления к Победе.

Наша Победа будет оболгана и опошлена, если мы не будем ее достойны. Если мы не начнем вновь побеждать, если не будем биться героически даже в самой безнадежной ситуации. А ситуация действительна близка к безнадежной. Власть говорит нам обратное, но большинство, раскинув даже не очень богатыми мозгами, знает, что это ложь. Уже много десятилетий Россия нигде всерьез не побеждала. Напротив, мы идем через череду поражений во всех сферах жизни. Без побед страна и народ умирают. Это трудно не замечать по современному состоянию России.

Победа — это призыв к мобилизации. Как и во время войны, когда катастрофа была очевидной, когда ее завершение полным разгромом было логичным, русские люди в большинстве своем сражались до конца. И поэтому логика истории приобрела другое направление. Те, кто сражались до конца, не щадя жизни, получили бесценную Победу. От нас же никто не требует немедленно отдать свою жизнь, но мы уже уверились, что ничего сделать нельзя, что демографический кризис, истощение природных ресурсов, многочисленность и экономическая мощь наших противников скоро сотрут нашу Родину с лица земли. Еще постыднее показной оптимизм: сила России неисчерпаема, поэтому всё как-нибудь само собой устроится. За этой улыбчивой глупостью угадывается надежда спасись лишь самому, не тратя сил на спасение страны.

Великая Победа — это наша, русская победа. Она вручена нам нашими предками как дар. Нынешняя власть ее недостойна. Она ничем эту Победу не подкрепила. Напротив, она сделала немало, чтобы Победа стала пустозвонным ритуалом лояльности к высшему чиновничеству. Но третьего не дано — либо солидарность с нашими предками и Победой, либо лояльность н власти, которая во многом противоположна и даже враждебна Победе.

Русские должны сказать себе: «Это наша Победа. Никому ее не уступим. Никакой власти в распоряжение не отдадим». Это наш праздник, это наша память о триумфе, которую мы храним, чтобы прийти к новым победам.

«Царские долги» и «французская болезнь»

Проблема правопродолжения

Погруженному в свои дела обывателю трудно понять дела государственной важности, не касающиеся его непосредственно. Он упорно будет считать множество важнейших тем совершенно пустыми и ненужными. И не возьмет в голову простую мысль о том, что многое вопросы «кое-чего стоят», и что на его долю от них тоже немало приходится. Один из таких вопросов — государственный статус Российской Федерации.

Казалось бы, что тут непонятного? Государство, как и все прочие, — со своей Конституцией, президентом, парламентом, армией, территорией и т. д. Но на поверку оказывается, что все не так. Государство откуда-нибудь да происходит. Оно не может входить в историю самозванцем. Не только у каждого человека, но и у каждого государства есть своя биография. В этой «биографии» заложены права государства на данную территорию, права высших органов власти распоряжаться унаследованными богатствами, обязательства по договорам — баланс долгов и кредитов и т. д.

Когда правительство РФ направо и налево дарило прежним союзникам десятки миллиардов долларов, оставшихся от обязательств перед советским правительством за поставки вооружений и другую помощь, чьим богатством оно распоряжалось? Уж не чужим ли? Ведь никакой приемки-передачи дел от союзного правительства российскому не было. Был лишь акт принятия РФ на себя ответственности за все советские долги, что, будто бы, обосновало право/ РФ также и на всю зарубежную собственность СССР и все финансовые обязательства в отношении СССР со стороны облагодетельствованных им стран. Получилось, что все не так. Долги наши мы признали, а долги нам в основном остались непризнанными.

Российская государственность не может существовать без соотнесения с прошлым — с использованием символов Империи, ее исторической славы, ее культурных достижений. Между тем, проникновению исторической памяти в право поставлен жесткий барьер. Так, МИД уклоняется от возможностей, которые предоставляет династическая дипломатия — пугается каких-либо контактов с Российским Императорским Домом. Перезахоронение праха Великой Княгини Марии Федоровны, запланированное как яркое мероприятие с государственным ритуалом, превращено в частное дело потомков династии Романовых, а статус царской усыпальницы в Петропавловской крепости так и остается на уровне музейной достопримечательности. Весь этот символизм имеет прямое отношение к благосостоянию страны. Потому что доброе имя и долговременная позитивная «кредитная история» конвертируется не только в национальной достоинство, но и в национальное богатство.

Проблема правопреемства или правопродолжения современной российской государственности от Российской Империи остается не выясненной ни с научной, ни с политической точки зрения. Российские правоведы лишь спорят о том, насколько объемлющим является правопродолжение Российской Федерации от СССР и правопродолжение ли это, если власть отказалась от множества обязательств советского периода — не только внешнеполитических, но и внутренних. Разумеется, безответственная власть хочет пользоваться всеми преимуществами, достигнутыми в предшествующие эпохи, но не желает нести ответственность перед гражданами, подвергнутыми унижению воровской приватизацией, ограблению путем освобождения цен и «дефолта». Поэтому внешний долг признается и выплачивается, а внутренний не признается и не выплачивается.