Пароль «Стрекоза» - Владимир Лукьянович Разумневич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дядя Степан раздвинул густые ветви боярышника, и дети увидели солнечную поляну. В центре поляны стоял двухэтажный каменный дом с балкончиками и террасой.
Дом был пуст. Зато под навесом, где висели медные умывальники, все пело и смеялось. Мальчики и девочки. Стриженые и с косичками. И все — голые по пояс, в одних трусиках. Одни чистили зубы и умывались, подставив шоколадные от загара плечи под соски умывальников, другие, поджидая, напевали забавную песенку.
— Поучись, как надо умываться, — сказала Оля брату.
— Это ты поучись. Всегда суешь свой нос под кран раньше меня.
— Нет, это ты суешь свой нос…
— Да с тобой сунешь! Такой рев поднимешь — кран захлебывается и голова трещит.
Степану Кудесникову не понравился их разговор. Он поморщился и сказал:
— Как нехорошо! Попали к волшебным людям, а ведете себя как последние капризули. Вот они услышат, и вам больше не видать маленьких чародеев — не любят они злых братьев и сестер, не любят крикливых спорщиков и драчунов. Так что лучше помолчите.
Маленькие хозяева леса, умывшись и натянув на себя белые майки, разбежались по солнечной поляне.
Каждая группа делала свое дело и пела свою песенку.
Малыши, стоявшие возле куста, за которым прятались Олег и Оля, взялись за руки, сдвинулись в кружок, затеяли хоровод:
Песнями и смехом
Белку просим в гости.
Угостим орехом,
Каждый даст по горсти.
С высокой ели прямо в круг ребят спрыгнула белка — шустроглазая, рыжая, с пушистым хвостом и торчащими ушами. Точь-в-точь как в книжке с картинками. Только живая, настоящая.
У Оли загорелись глаза: ей очень захотелось в этот необычный хоровод. Олег в изумлении раскрыл рот: таких послушных белок он еще не встречал. Белка подходила то к одному малышу, то к другому. Кланялась, принюхивалась и принимала подарки. Орехи она разгрызала бойко и умело и, похрустывая, отбрасывала скорлупку в сторону. Набралась целая горка ореховых костяшек.
Но самые удивительные дела творились на другом краю поляны. Там гремел барабан и играли дудки. Там из зеленых леек в цветники струилась светлая вода и проворные грабли отгоняли от дома мусор. Там суетились малые цыплята и важно ходили по траве большие индюки. Там пели птицы и пели дети. У птиц были свои песни, у детей — свои.
Малыши, ударяя палочками по барабану, маршировали по тропинке с задорным припевом:
В лес идем, в лес идем —
Много ягод наберем!
Дети, бросавшие пушистым цыплятам золотые зерна, пели другую песню — звонкую и бойкую:
Цып-цып-цы,
Будьте умницы!
Клюньте раз, клюньте два —
Очень вкусная еда!
Цып-цып-цы,
Ах какие молодцы!
Зубастые грабли и длинноносые лейки тоже работали под песню:
Ой ля-ля, ой ля-ля,
Мы одна семья.
Тру-ту-ту, тра-та-та,
Друг без друга — никуда!
А вокруг в тени деревьев щебетали, прыгая с ветки на ветку, неугомонные пичужки. Иногда они спускались на землю и подбирали маленькие соринки и палочки, уносили их в своих клювах в лес. Они помогали малышам. Они хотели, чтобы на детской поляне было чисто. Они, как дети, работали и пели, пели и работали.
Все ликовало на солнечной поляне: цветы и трава, птицы и дети. И лес, слушая веселые песни, тоже ликовал, приветствуя и тех, кто трудился возле клумб, и тех, кто, оседлав деревянных лошадей, петухов и слонов, с визгом и гиканьем катался на карусели, кто взлетал к самому небу на юрких качелях, кто с важным видом сидел в люльках ракет, и огромное волшебное колесо бросало их, как настоящих космонавтов, то вверх, то вниз, то вверх, то вниз… И тут, в самом шумном уголке поляны, наполненном ребячьими играми и смехом, тоже звенела песня:
Мы летим, мы летим —
Нас попробуй догони!
Мы хотим, мы хотим
Долететь до Луны!
Олег и Оля долго наблюдали из-за кустов за веселой жизнью волшебной поляны, где, как правильно сказал Степан Кудесников, нет лежебок и капризуль, проказников и нерях.
— Хочу туда, — указала Оля на поляну и потянула Степана Кудесникова за рукав.
— Ты же, Оля, капризуля. Таких туда не берут.
— Мне можно! — сказал Олег. — Я не капризуля. Меня пустят.
— А кто обижает сестренку?
— Они же не узнают. Я им ничего не скажу.
— Обманщиков там вовсе не терпят.
Олег отчаянно шмыгнул носом:
— Вот и пой после этого веселые песни…
Часть пятая,
самая неприятная для Оли, самая приятная для Олега и самая непонятная для волшебника Степана Кудесникова
Они шагали по тропинке, и вместе с ними шагала чудо-песенка. Ее мелодия сливалась с щебетом птиц.
Оля мурлыкала волшебные слова о солнце и белке, о цыплятах и полете на Луну…
— Мурлычь не мурлычь — все равно по-твоему ничего не получится, — сказал Олег. — Если бы ты была волшебницей…
— Нет, получится! Вот выучу как следует и запою громко. Тогда все будет делаться, как я захочу.
— А что ты захочешь?
— Мало ли чего… Ну, целую гору конфеток «Золотой ключик».
— Фи! Волшебную силу тратить на такую ерунду — больно надо! Если целую гору сладкого съесть, то у тебя ни одного зуба не останется. Все выпадут.
— Я же не одна буду конфетки сосать. Я в детский сад понесу. И каждому на улице подарю.
— Тогда весь город останется без
