Корабль из Атлантиды (Крестный сын Мерлина - 2) - Уорнер Мунн

Впервые неприятное чувство, будто здесь за ним тайком наблюдает враг, покинуло Гвальхмая. Это помещение теперь внушало ему не больше страха, нежели любое другое, - разве что оставалась в воздухе некоторая напряженность, заставлявшая юношу держаться от машин подальше.

- Из-за сломанного крыла лететь мы, к сожалению, не можем, - сказала Коренис. - Тем не менее, как ты сам можешь видеть сквозь прозрачные панели пола, лапы лебедя не повреждены. Наше путешествие займет чуть больше времени, но мы достигнем места назначения по воде так же успешно, как достигли бы его по воздуху.

- Но как насчет этих густых сплетений водорослей? В силах ли судно преодолеть их сопротивление?

- Можно выжечь огнем канал через сей покров, но при этом энергия Виманы может иссякнуть прежде, чем мы успеем выйти из моря водорослей. Но существует и более простой способ.

Коренис нажала пять клавиш на расположенном горизонтально пульте управления, и Вимана очнулась от своего долгого забытья. Из-под днища корабля с шумом вырвался воздух и кипящими пузырями начал подниматься вдоль прозрачных бортов. Стебли водорослей забились и заметались в восходящих потоках, и тени их заплясали на стенах. Вода хлынула в потайные резервуары судна. Подобно ныряющей птице, Вимана погрузила под воду голову на длинной изогнутой шее - и ушла на глубину, оставив после себя лишь пятно чистой воды среди сплошного ковра водорослей.

Все глубже и глубже по широкой спирали уходил корабль, приводимый в движение мощными ударами перепончатых лап. Все глубже и глубже - и постепенно померк дневной свет, сумерки воцарились в помещениях судна, и вечный холод великих глубин вытеснил из тела Виманы накопленное веками тепло солнца.

Коренис нажала на другие кнопки: раскаленные решетки в стенах начали излучать жар, и снопы ослепительного света ударили из глаз птицы. Морские обитатели, случайно попавшие в яркий луч на пути спускающегося по спирали корабля, бросались врассыпную от неведомой угрозы. Среди них встречались огромные и наводящие ужас существа со щупальцами и мощными грозными челюстями, способными перегрызть любой металл.

Гвальхмай с трудом подавил дрожь. Но девушка сидела неподвижно, глядя сквозь прозрачный пол вниз, где поисковые лучи Вимана разрезали темную воду, словно широкие светлые лезвия.

Внезапно с коротким вскриком она резко нажала на клавишу. Корабль с горящими огнями прекратил погружение и завис на этой глубине. Дно, видное теперь, как берег в туманный день, плавно скользнуло под полом и дрогнуло от колебания воды. Несколько мгновений Гвальхмай видел только волнующуюся тину и широкие борозды, оставленные на дне каким-то пресмыкающимся - но напряженный взгляд Коренис свидетельствовал о том, что она заметила еще что-то.

Затем, словно пелена спала с его глаз: бесформенная куча грязи внизу начала приобретать правильные очертания, и скоро Гвальхмай смог рассмотреть купол, установленный в центре широкого прямоугольного основания. Рука металлической девушки дрогнула на пульте управления. Она указала вниз и пробормотала:

- Атлантида! Узри своих людей!

На куполе покоилось длинное лентообразное туловище, кольцами обвивающее нечто, наполовину сокрытое от взора. Когда существо производило глотательное движение, по расслабленному телу его проходила судорога. Ужасный змей поднял голову, привлеченный незнакомым светом, и Гвальхмай с Коренис рассмотрели зажатые в кольцах его тела кости морского дракона, обглоданные практически уже начисто и все еще перемешанные с обломками саксонского корабля.

Гвальхмай собирался спросить, нельзя ли отыскать среди обломков сундук Мерлина с волшебными сокровищами, но ужасное существо находилось в нерешительности всего несколько мгновений. Затем оно широко раскрыло челюсти с рядами частых клыков и, протяжно извиваясь, поплыло к Вимане, желая исследовать природу странного гостя.

Как ни быстро двигалось чудовище, Вимана оказалась проворней. Она снова устремилась наверх по наклонной прямой и достигла слоя воды, доступного солнечному свету, который пробивался слабыми лучами сквозь сплетения водорослей. Час за часом они быстро шли вперед, держась прямо под ковром из длинных стеблей. Гвальхмай уже утомился, но отчаянно боролся с сонливостью. Наконец девушка, чье металлическое тело не знало усталости, поняла его нужду.

Скоро они уже оказались в зале, где изображения на стенах повествовали о минувшем величии Атлантиды. Ни слова не говоря о том, что она собирается делать, Коренис приподнялась на носки и начала танцевать. Легко как перышко, как лист на ветру, девушка кружась перепрыгивала с одной черной шашки пола на другую, вызывая к жизни мелодии, подобным которым не внимало ни одно человеческое ухо с тех пор, как море поглотило Посейдонис.

Все нежней и слаще звучали волшебные музыкальные гармонии, не нарушаемые ни единым диссонансом. Грациозно качалась и замирала гибкая фигурка, и каждое движение ее являлось гимном Прекрасному. Веки Гвальхмая медленно тяжелели и смежались. Он опустился на мягкую металлическую скамью, и музыка смолкла.

Улыбаясь сама себе, Коренис пошла через зал. Она переступала на цыпочках с плитки на плитку, но теперь в ответ не раздавалось ни звука. Молчали даже нежные колокольчики ее механического тела.

Нажатием потайной пружины девушка откинула от стены мягкую складную кровать, о существовании которой Гвальхмай и не подозревал. Коренис подняла молодого человека легко, как мать поднимает ребенка, и заботливо и осторожно уложила на постель.

Все изделия из тканей давно исчезли с Виманы: об этом позаботились влажный морской воздух и время. Но ложе это по-прежнему оставалось мягким и удобным, словно пуховая перина, ибо было сделано из чудесного орихалька, который мог быть и мягче пуха, и тверже алмаза.

Коренис оставила спящего юношу и направилась в смотровой отсек, расположенный в голове птицы. Она установила приборы судна на восприятие мысленных приказов и сосредоточилась. Скорость Виманы возросла. Широкие перепончатые лапы забили по воде с удвоенной силой, и на глубине пятидесяти футов под уровнем моря Вимана устремилась на север. Странная девушка не мигая смотрела вперед сквозь стеклянные глаза птицы - не знающая усталости, не по-человечески сильная, сосредоточенная и внимательная. Только ей одной были известны ее мысли и мысли Виманы - ибо корабль тоже мыслил, но так, как не умело еще ни одно живое существо и ни один человек от сотворения мира.

Гвальхмай не проснулся, когда, выйдя далеко за пределы моря водорослей, гигантская птица устремилась наверх по отлогой прямой и вынырнула на поверхность спокойных гладких вод. Новый день застал юношу по-прежнему спящим, потом наступила ночь.