Мужчина напрокат - Кей Грегори

Но через полчаса, когда у Найны стало урчать в желудке, ее осенило, что Фэн не пустяк в ее жизни. И голод – это тоже не мелочь: она была чудовищно голодной. Но если пойти в ресторан сейчас, она наверняка застанет там Фэна, с высокомерным видом уписывающего сэндвичи. А она не хотела больше видеть Фэна. Никогда. И не желала обнаружить перед ним то, о чем, она подозревала, он уже догадался: что ей не больше, чем ему, хотелось оставаться без обеда и что только мысль о том, что придется есть вместе с ним, заставила ее отказаться от еды.

В конце концов она решила, что собственное достоинство и душевный покой важнее обеда.

Когда поезд остановился в Милуоки, она спустила штору и заставила себя заснуть. А через час или два «Эмпайр-Билдер» подкатил к вокзалу в Чикаго – с опозданием, вызванным снегопадом.

– Я так и знала, – ворчала Найна, заметив человека в униформе с высокой кепкой, стоявшего рядом с лимузином. – Неужели папа никогда не прекратит это?

Она, конечно, понимала, что отец никогда не прекратит, и каждый год они разыгрывали одну и ту же комедию: она говорила Джозефу, что намерена ехать, как все, на такси, а он не обращал внимания и присылал лимузин. Он всегда вначале долго отказывался нанимать шофера, потому что хотел непременно сам сидеть за рулем, но почему-то ни разу не нашел времени на то, чтобы поехать встречать свою дочь.

Игнорируя любопытные взгляды попутчиков и бормоча себе под нос, она подошла к шоферу лимузина и поставила у его ног оба свои чемоданчика.

– Я Найна Петрофф, – сказала она. – Мой отец все-таки прислал вас. Как всегда.

Шофер молча заморгал глазами и приподнял кепи, а Найна села в машину, не дожидаясь, чтобы он помог ей. Удобно устроившись на мягком кожаном сиденье лимузина, она с облегчением вздохнула. На мгновение она прониклась благодарностью к Джозефу за его вмешательство. Так было гораздо проще, чем идти ловить такси. Найна закрыла глаза и откинула назад голову, и ее тут же охватило чувство пустоты. Если бы это было вызвано предстоящим ежегодным сражением с отцом, она стерпела бы. Но она знала, что дело не в отце.

– Ненавижу тебя, Фэн Хардвик, – простонала она.

В эту самую минуту рядом с ней распахнулась дверца и впустила поток зимнего воздуха.

– В самом деле? – произнес знакомый баритон. – А у меня сложилось совсем другое впечатление.

Найна вытаращила глаза. Фэн, снова став образцовым членом правления в сером костюме, лез с портфелем в руке, чтобы сесть рядом с ней.

– Убирайтесь, – сказала она, скользнув в конец сиденья. – Сию минуту.

– И не подумаю. – Фэн осторожно опустил портфель на сиденье.

– Шофер, – позвала Найна сидевшего впереди мужчину, который занимался тем, что разогревал мотор. – Пожалуйста, задержитесь на минутку. Этот джентльмен собирается выйти.

– Я не собираюсь выходить, – ответил Фэн, скрестив руки и закинув ногу на ногу. Найне стало ясно, что он не сдвинется с места. – Шофер, поехали. Дом Петроффа, пожалуйста.

– Фэн, – обратилась к нему Найна ясным, четким тоном, чтобы он не сомневался, о чем речь. – Если вы сейчас же не уберетесь, я вызову вокзальную охрану.

– Давай вызывай, – ответил он.

– Вы что, не поняли? – Она была готова кусаться. – Я требую, чтобы вы вышли. Немедленно.

– С какой стати? Я не намерен выходить из своего лимузина. – Он откинулся назад, закинул ногу на колено и прикрыл глаза.

Найна, не понимая, уставилась на него.

– Этот лимузин не может быть вашим, – возразила она. – Его прислал папа. Он всегда присылает лимузин.

– Да, но я сделал заказ, а когда узнал, что мы с твоим папой пользуемся услугами одного транспортного агентства, то позвонил из Милуоки и аннулировал заказ твоего отца. Уверяю тебя, это моя машина.

Он все еще не открывал глаз. Найна подумала, не стукнуть ли его по голове его же портфелем, а потом выйти из машины. Но на них уже поглядывали прохожие, а предстоящие праздники и без того были чреваты осложнениями, чтобы еще давать пищу газетам, которые распустят сплетни о романах дочери Джозефа Петроффа. Стоящих внимания романов у нее не было, но разве газетных писак убедишь? Да и машина уже отъезжала от тротуара.

– Что вы себе позволяете? – Найна была готова его придушить. – Кто вам разрешил аннулировать папин заказ?

Фэн приоткрыл один глаз и повернул к ней голову.

– Все очень просто, – сухо ответил он. – Я взял да позвонил.

Его улыбка была такой холодной и самодовольной, что Найне пришлось отвернуться, чтобы не съездить ему кулаком по носу. Она не считала физическую расправу адекватным способом решения личных конфликтов, но в данном случае…

Чтоб ему пусто было. Она следила за проезжавшими машинами, утешаясь тем, что никто не видел ее лица, наверняка похожего сейчас на морду озлобленного дикобраза, который готовится к нападению.

Пусть Фэн считает, что он победил, если для него это важно, но ноги его не будет в доме ее отца. Приглашения он не получит. Она расправила плечи. Пока у нее нет выбора, значит, придется терпеть его присутствие на протяжении этой поездки.

Найна залюбовалась пеленой кружившихся снежинок, скрывшей угловатые очертания небоскребов, превратившей подвесные железнодорожные пути чикагской Центральной петли в волшебный мост к звездам, и старалась не обращать внимания на сидевшего рядом мужчину. Он не прикасался к ней, но она физически осязала его присутствие, и, хотя он, кажется, не пользовался лосьоном после бритья, ей чудилось, будто его запах целиком заполнил пространство в машине.

Вскоре они уже ехали в северном направлении, вдоль знакомого берега озера Мичиган, и Найне стало закрадываться в душу беспокойство, на этот раз не связанное с Фэном.

Еще немного – и они подъедут к ее родному дому на красивой старинной улице, где жили многие чикагские богачи и знаменитости. По мере того как они приближались к дому, Найна испытывала все более глубокое чувство подавленности. Каждый раз на Рождество она испытывала такое чувство.

Но в этом году ей было особенно тяжело.

– Для чего вам понадобилось ехать со мной? – спросила она Фэна, нарушая молчание, грозившее взорваться от напряжения, которое целиком исходило с ее стороны. – Я же сказала, что не нуждаюсь в вашей помощи. – На улице было уже темно, и она разглядывала голые ветви деревьев, раскачивавшихся в свете фонарей.

Она скорее почувствовала, чем увидела, как Фэн пожимает плечами.

– Наверное, я искал предлог, чтобы сойти с этого чертова поезда.

– Что? – У Найны без всякой видимой причины опустились плечи. – Непонятно.

– Еще как понятно. Кристин простит, когда узнает, что я отказался от билета до Нью-Йорка ради безумно кислого, но хорошенького лимончика. Она будет просто в восторге.