Русские научные экспедиции в Трапезунд (1916, 1917 гг.) - Анна Георгиевна Цыпкина

§ 2.1. Организация и проведение экспедиции 1917 г.

Одним из обществ, имевших отношение к организации Трапезундской экспедиции 1916-1917 гг., было Московское археологическое общество (далее – МАО) во главе с графиней П. С. Уваровой.

Стоит отметить, что интерес МАО к кавказской археологии зародился достаточно давно и был не случаен: во главе общества после смерти графа А. С. Уварова стояла его вдова[274], графиня Прасковья Сергеевна (рис. 13А), женщина-ученый, положившая начало изучению археологии Кавказа в России, «причем в самых широких рамках»[275], и прототип Кити Щербацкой в романе Л. Н. Толстого «Анна Каренина»[276].

Прасковью Сергеевну Уварову (урожд. Щербатову), часто называют первой русской женщиной-археологом. Однако археологией даже в широком смысле этого слова ее деятельность не ограничивалась.

Она также была и меценатом, вносящим личный финансовый вклад в исследования. В статье, посвященной жизни и научному пути графини, историк и исследователь ее биографии В. Г. Аксареева отмечает, что деятельность Уваровой получила в конце концов и благоприятный отзыв императора Александра III – и это в эпоху, когда женщины только начинали свою самостоятельную социально-общественную жизнь[277]. Влияние времени отразилось и на Уваровой, имевшей по сравнению с многими другими более благоприятные условия: до 1885 г. графиня не входила в состав МАО, так как его создатель А. С. Уваров «был против привлечения женщин к работе и считал невозможным делать исключение для своей жены, во всяком случае, официально. На деле Прасковья Сергеевна готовила вместе с мужем заседания Общества и археологические съезды, часто от его имени вела деловую переписку», сопровождала Алексея Сергеевича в поездках[278].

Хвалебные отзывы о деятельности графини принадлежат многим ученым[279], с ней переписывались выдающиеся люди ее времени: геолог, академик В. И. Вернадский, географ, археолог, антрополог, этнограф Д. Н. Анучин, писатель Л. Н. Толстой, виднейшие ученые-историки: археолог В. А. Городцов, братья Д. В. и И. В. Цветаевы, филолог-классик, славист, востоковед Ф. Е. Корш, искусствовед-византинист Η. П. Кондаков, египтолог Б. А. Тураев, археолог А. А. Бобринский, востоковед и нумизмат В. К. Трутовский, историк И. Н. Бороздин, музыкальный и художественный критик, историк искусств, архивист и художественный критик В. В. Стасов и многие другие. С почтением относился к Уваровой и историк-византинист Ф. И. Успенский. Их контакты имели долгую историю: Успенский активно участвовал в проводившихся археологических съездах (в 1884,1890,1893,1896 гг. – участник VI, VIII, IX, X археологических съездов соответственно), заслуга в организации которых во многом принадлежала МАО.

После смерти мужа, став председателем Общества, графиня постепенно расширяла географию его деятельности. Так, например, в 1887 г. она создала Восточную комиссию[280], основной задачей которой стало изучение древностей Кавказа. В 1892 и 1896 гг. были созданы Славянская и Археографическая комиссии, в 1909 г. – Комиссия по изучению старой Москвы[281]. Уварова также принимала участие в создании Государственного исторического музея, директором которого стал ее родной брат, князь Николай Сергеевич Щербатов. Но даже в отдельном обзоре сохранившихся документов возможно только частично упомянуть разностороннюю деятельность графини и ее родственников (Ф. 17)[282].

Деятельность П. С. Уваровой имела самый широкий международный масштаб и резонанс. П. С. Уварова также способствовала развитию российского византиноведения. Создать византиноведческое общество в Одессе и «объединить частные попытки изучения истории Византии и направить их одной цели»[283] у Ф. И. Успенского, Η. П. Кондакова и А. И. Кирпичникова не получилось, приходилось задействовать для нужд византиноведения иные общества и личные контакты. Уварова много помогала в этих делах Успенскому, хлопотала перед министром народного просвещения графом И. Д. Деляновым о скорейшем открытии института в Константинополе[284], деньгами и другими средствами поддерживала сама и с помощью МАО проведение второй Трапезундской экспедиции (1917 г.), приглашала выступать в Обществе с докладами. Сам проект создания Русского археологического института в Константинополе (РАИК) обсуждался на VIII Археологическом съезде в Москве[285]. Наиболее важные достижения РАИК его директор докладывал на археологических съездах. Таким образом, византиноведение конца XIX – начала XX в. органично встраивалось в общую культурно-историческую жизнь России, не имея пока, по характеристике В. Г. Васильевского, достаточных сил и средств на обособленное существование[286], а переписка Успенского и Уваровой стала дополнительным источником по истории российского византиноведения.

Корреспонденция носила дружеский и деловой характер одновременно. Ее участники регулярно пересылали друг другу в дар новые издания, обсуждали съезды, Успенский неоднократно приглашался графиней на заседания МАО. В свою очередь, Успенский звал графиню на заседания РАИК[287], рассказывал об изменениях состава института[288], во многом потому, что в начале XX в. графиня стала почетным членом РАИК. И вот как писал об этом его директор: «Позволю высказать пожелание, что Ваше Сиятельство и впредь не оставите Институт своим сочувствием и участием в его деятельности, которыя Вам угодно было оказывать ему со дня его открытия», –  писал по этому случаю Успенский[289]. По всей видимости, с эмиграцией семьи Уваровых в Югославию переписка прекратилась – во всяком случае, следов писем друг друга после 1917 г. в личных фондах этих лиц обнаружено не было.

Среди документов графини существует и некоторое другое количество материалов по истории организации византиноведческих исследований -например, «Пояснительная записка и положение комитета по описанию, охране и поддержанию археологических памятников в Цареграде и его окрестностях»[290] и «Обязательные постановления, высочайше утвержденные Его Величеством Падишахом для археологических памятников»[291], что свидетельствует о ее участии в подготовке к возможным российским археологическим раскопкам на территории бывшей Византийской империи.

Тогда как Русское археологическое общество добивалось устройства Русского археологического института в Афинах[292], Уварова обратилась в Министерство народного просвещения с ходатайством об учреждении Русского археологического института в Риме[293]. Однако «директор РАИК Ф. И. Успенский, давая сдержанную, а в ряде случаев отрицательную оценку проектам создания других научных центров, стремился сохранить за рубежами России монопольное положение Русского археологического института в Константинополе», – замечает по этому поводу исследователь организации археологической науки А. С. Смирнов[294].

Интерес МАО к археологическим исследованиям на Востоке зрел постепенно, научной работой в этом направлении занималась особая Восточная комиссия Общества. С началом Первой мировой войны и продвижением русской армии на соответствующие территории интерес к истории Востока стал более актуальным, поскольку представилась дополнительная возможность его изучения. На заседании ИМАО 9 января 1915 г. профессор Б. А. Тураев, участвовавший в том числе в создании египетской коллекции ГМИИ им. Пушкина (то есть