Дороже только снег - Яя Володарская

– Ты так и Галке своей , наверное, говорил…-Всхлипывала Яя. Тут я растерялся.

Яя на расстоянии чувствовала ложь.

В общем, мое будущее было туманным. Все, на что я мог рассчитывать от любимой девушки -это ее голограмма.

Глава 11.

На Земле.

Я навел марафет и с удовольствием посмотрел на себя в зеркало. Эти длительные командировки в Айкон, воздушный город- платформу пошли мне на пользу: я выглядел моложе. Я не хотел улетать именно из- за этого: морщины, тяжёлая гравитация сильно согнет меня, вдавит позвонки и мышцы лица поползут вниз. Ещё я страдал, маялся по Яе. А она была абсолютно спокойна: "Пришлешь Голограмму". Это был камень приткновения. Я не мог объяснить почему я должен быть с ней рядом: Хочу. Люблю. Не могу.

Я буквально шлепнулся на Землю. Всю ночь я ворочался, периодически погружаясь в липкий тягучий сон, в котором становилось чуть легче, словно от метамизола натрия(анальгин). Тревожимый ярким лунным светом, я встал и вышел на кухню. В хрустальном графине сверкала белыми искрами живая вода. Я схватил графин и стал пить маленькими глотками. Затем вспомнив, что можно пить сколько угодно, я стал жадно и громко заглатывать холодную освежающую жидкость. На Айконе купить натуральную воду было практически невозможно с пор как было налажено массовое производство синтетической Н2О. Людей уверяли, что синтетическая вода полезна, не содержит опасных микробов и имеет правильную структуру. Она хорошо утоляла жажду, но было густая и тягучая, словно крахмальный напиток,когда то называемый киселем .Я страдал больше именно из за этого, с трудом проглатывая стекловидную массу .

Включился свет, проснулась мама: -Ты делал прививку? – Спросила она тихо. Мама все понимала без слов, в детстве мне казалось, что она читает мои мысли.

–Конечно,-ответил я и улыбнулся так, что больше было похоже на оскал. -Ты у меня человекозависимый. – Вздохнула мама и погладила меня по голове. В этом вздохе она имела в виду нашего папу. Я тоже научился читать её мысли. Мучимый жгучими мыслями об одиночестве и жизни без Яи, я решительно настроился завоевать её сердце, только бы она не сделала прививку. Я собирался нелегально провезти на Айкон несколько кусочков сибирского голубого льда. Я поместил их в коробку из -под конфет, аккуратно выложив каждый кусочек в ячейку, коробка была обернута термо пленкой, что поддерживала минусовую температуру. Это не было удивительно, так как Эра холодильников на земле практически минула в прошлое. Пленка была тонкая, позволяла поддерживать минусовую температуру до месяца. Можно завернуть в нее любой продукт и брать с собой в сумке в путешествие, или просто хранить на полке. На Айконе я так и не встретил ни одного холодильника, ну за исключением, пожалуй, музея Быта Земли, домашнего гнездышка Морасявы. Вообще- то я был законопослушный, и сам факт, что я собирался пойти на такой отчаянный шаг, сильно встревожил меня. На этом этапе, я впал в отчаяние и побежал в Профилактический центр Антилав. Маленькое здание было сплошь усеяно людьми, очередь закруглялась так, что непонятно было где ее начало, где конец. Очереди были неизменяемой характеристикой земной популяции и во все времена можно было " застрянуть" в какой- нибудь очереди как на Айконе, так и на Земле. Больные были всех возрастов: один почти ребенок, лет тринадцать от силы, с изуродованными руками, две девушки с малышами на руках, один старик очень почтенного возраста и несколько мужчин и женщин средних лет. На лицах всех запечатлелась маска страдания и жгучих мук. Каждого входящего очередь внимательно разглядывала множеством горящих блестящих глаз- характерный симптом болезни. На мрачных стенах висели плакаты, гласящие: "Избавься от Человекозависимости! Иначе она избавиться от тебя!" На одном стенде была изображена фотография девушки, лежащей под зданием на земле в алой луже крови. Надпись под фото гласила: "Выяви первые симптомы. Лечись. Не допусти!" А в конце коридора висели манекены прикрученные веревкой за горло к оконному карниз. Они раскачивались от сквозняка, создавая ощущение полной реальности. В общем, хлебнувшие неразделённости или предательства, за время ожидания приема, были полны решимости никогда больше не любить. В кабинет, крича, стучался мужчина, он умолял доктора не выкачивать любовь из его жены." Прости меня, Мариша, ну я сказал грубо, но это неважно! Важно, что я люблю тебя, у нас все будет хорошо. Ну представь, какой же пустой, серой, скучной станет наша жизнь! Вспомни наши прогулки… , а мы же хотели на Айкон, помнишь, ты в белом платье, на воздушном балконе.. Мариша ."-мужчина схватился за сердце и согнулся, опираясь на ручку двери. Я метнулся помочь ему, остальные не шевелились, в какой то момент когда тебе критически плохо, ты уже не можешь помочь другим несмотря на то, что ты отзывчивый человек. Я не осуждал людей за это, более того, я был, в общем-то, против выкачивания любви. Из кабинета вышла молодая счастливая женщина, лицо ее было спокойным, глубокие складки лица сгладились. Она снисходительно посмотрела на согнувшегося мужчину. В дверном проёме появился врач и, повернувшись лицом к очереди ,поучительно произнес:– Ну вот, видите, до чего довела Вас Ваша нескучная жизнь!" Очередь сочувственно вздохнула. Женщина уверенной походкой направилась к выходу, постукивая каблучками. Мужчина сник, сел в самый конец очереди, за мной, обречено обхватив голову руками. Я встал и решительно направился к выходу. Я не хотел не любить Яю, чего бы мне это не стоило. Я не хотел вычёркивать ее из своей жизни. Я вышел на воздух, мне было не очень. Я посмотрел на часы, которые оставались неизменными аксессуаром красоты. Завтра отчёт, а у меня, простите, ещё, как говорится, и "конь не валялся". Работать осталось несколько часов. В больничном саду было тихо, медленно, за мохнатые ели, за кованные лавочки расползались синие зимние сумерки. На Земле был декабрь. Скоро Новый Год. Я сделал глубокий вдох. Густой морозный, антисептический воздух растекался по мне ,насыщая каждую клеточку моего тела ледяной свежестью. За играли по праздничному рыжие фонари, увеличивая во сто крат падающие снежинки. Миллионы прекрасных огромных снежинок, продолжительность жизни которых несколько секунд, летели на меня. Зажглись разноцветные лампочки, заботливо подвешенные администрацией Делав. Снег хрустел под моими ногами, это звуки тяжёлой земной гравитации. Вся эта красота была подчёркнуто одинока, без парочки, идущих за руку. О, ..чудо.! . У резной скамейки в стиле 20x стояла Яя. Я потянулся к ней и упал. Голограмма. Я поднялся, голограмма смеялась. Яя была весела.

–Я прилетаю. сказала она