Собрание сочинений в одном томе - Владимир Высоцкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ОНА БЫЛА В ПАРИЖЕ
Наверно, я погиб: глаза закрою — вижу.Наверно, я погиб: робею, а потом —Куда мне до нее — она была в Париже,И я вчера узнал — не только в ём одном!
Какие песни пел я ей про Север дальний! —Я думал: вот чуть-чуть — и будем мы на «ты», —Но я напрасно пел о полосе нейтральной —Ей глубоко плевать, какие там цветы.
Я спел тогда еще — я думал, это ближе —«Про счетчик», «Про того, кто раньше с нею был»…Но чтó ей до меня — она была в Париже, —Ей сам Марсель Марсо чевой-то говорил!
Я бросил свой завод — хоть, в общем, был не вправе, —Засел за словари на совесть и на страх…Но что ей от того — она уже в Варшаве, —Мы снова говорим на разных языках…
Приедет — я скажу по-польски: «Прóшу, пани,Прими таким как есть, не буду больше петь…»Но чтó ей до меня — она уже в Иране, —Я понял: мне за ней, конечно, не успеть!
Она сегодня здесь, а завтра будет в Óсле, —Да, я попал впросак, да, я попал в беду!..Кто раньше с нею был, и тот, кто будет после, —Пусть пробуют они — я лучше пережду!
1966«Возле города Пекина…»
Возле города ПекинаХодят-бродят хунвэйбины,И старинные картиныИщут-рыщут хунвэйбины, —И не то чтоб хунвэйбиныЛюбят статуи, картины:Вместо статуй будут урны«Революции культурной».
И ведь, главное, знаю отлично я,Как они произносятся, —Но чтой-то весьма неприличноеНа язык ко мне просится:Хун-вэй-бины…
Вот придумал им забавуИхний вождь товарищ Мао:Не ходите, дети, в школу —Приходите бить крамолу!И не то чтоб эти деткиБыли вовсе — малолетки, —Изрубили эти деткиОчень многих на котлетки!
И ведь, главное, знаю отлично я,Как они произносятся, —Но чтой-то весьма неприличноеНа язык ко мне просится:Хун-вэй-бины…
Вот немного посидели,А теперь похулиганим —Что-то тихо в самом деле, —Думал Мао с Ляо Бянем. —Чем еще уконтрапупишьМировую атмосферу:Мы покажем крупный кукишСэШэА и эСеСеРу!
И ведь, главное, знаю отлично я,Как они произносятся, —Но чтой-то весьма неприличноеНа язык ко мне просится:Хун-вэй-бины…
1966ПЕСНЯ-СКАЗКА О НЕЧИСТИ
В заповедных и дремучихстрашных Муромских лесахВсяка нечисть бродит тучейи в проезжих сеет страх:Воет воем, что твои упокойники,Если есть там соловьи — то разбойники.
Страшно, аж жуть!
В заколдованных болотахтам кикиморы живут, —Защекочут до икотыи на дно уволокут.Будь ты пеший, будь ты конный —заграбастают,А уж лешие — так пó лесу и шастают.
Страшно, аж жуть!
А мужик, купец и воин —попадал в дремучий лес, —Кто зачем: кто с перепою,а кто сдуру в чащу лез.По причине попадали, без причины ли, —Только всех их и видали — словно сгинули.
Страшно, аж жуть!
Из заморского из лесу,где и вовсе сущий ад,Где такие злые бесы —чуть друг друга не едят, —Чтоб творить им совместное зло потом,Поделиться приехали опытом.
Страшно, аж жуть!
Соловей-разбойник главныйим устроил буйный пир,А от их был Змей трехглавыйи слуга его — Вампир, —Пили зелье в черепах, ели бульники,Танцевали на гробах, богохульники!
Страшно, аж жуть!
Змей Горыныч взмыл на древо,ну — раскачивать его:«Выводи, Разбойник, девок, —пусть покажут кой-чего!Пусть нам лешие попляшут, попоют!А не то я, матерь вашу, всех сгною!»
Страшно, аж жуть!
Все взревели, как медведи:«Натерпелись — сколько лет!Ведьмы мы али не ведьмы,патриотки али нет?!Нáлил бельма, ишь ты, клещ, — отоварился!А еще на наших женщин позарился!..»
Страшно, аж жуть!
Соловей-разбойник тожебыл не только лыком шит, —Гикнул, свистнул, крикнул: «Рожа,ты, заморский паразит!Убирайся без бою, уматывайИ Вампира с собою прихватывай!»
Страшно, аж жуть!
…А теперь седые людипомнят прежние дела:Билась нечисть грудью в грудии друг друга извела, —Прекратилося навек безобразие —Ходит в лес человек безбоязненно.
И не страшно ничуть!
<1966 или 1967>ПЕСНЯ О НОВОМ ВРЕМЕНИ
Как призывный набат, прозвучали в ночи тяжело шаги, —Значит, скоро и нам — уходить и прощаться без слов.По нехоженым тропам протопали лошади, лошади,Неизвестно к какому концу унося седоков.
Наше время иное, лихое, но счастье, как встарь, ищи!И в погоню летим мы за ним, убегающим, вслед.Только вот в этой скачке теряем мы лучших товарищей,На скаку не заметив, что рядом — товарищей нет.
И еще будем долго огни принимать за пожары мы,Будет долго зловещим казаться нам скрип сапогов,О войне будут детские игры с названьями старыми,И людей будем долго делить на своих и врагов.
А когда отгрохочет, когда отгорит и отплачется,И когда наши кони устанут под нами скакать,И когда наши девушки сменят шинели на платьица, —Не забыть бы тогда, не простить бы и не потерять!..
<1966 или 1967>ГОЛОЛЕД
Гололед на Земле, гололед —Целый год напролет гололед.Будто нет ни весны, ни лета —В саван белый одета планета —Люди, падая, бьются об лед.
Гололед на Земле, гололед —Целый год напролет гололед.Гололед, гололед, гололед —Целый год напролет, целый год.
Даже если всю Землю — в облет,Не касаясь планеты ногами, —Не один, так другой упадетНа поверхность, а там — гололед! —И затопчут его сапогами.
Гололед на Земле, гололед —Целый год напролет гололед.Гололед, гололед, гололед —Целый год напролет, целый год.
Только — лед, словно зеркало, лед,Но на детский каток не похоже, —Может — зверь не упавши пройдет…Гололед! — и двуногий встаетНа четыре конечности тоже.
Гололед на Земле, гололед —Целый год напролет гололед.Гололед, гололед, гололед —Целый год напролет, целый год.
Зима 1966/67, ред. <1973>«Вот — главный вход, но только вот…»
Вот — главный вход, но только вотУпрашивать — я лучше сдохну, —Вхожу я через черный ход,А выходить стараюсь в окна.
Не вгоняю я в гроб никого,Но вчера меня, тепленького —Хоть бываю и хуже я сам, —Оскорбили до ужаса.
И, плюнув в пьяное мурлоИ обвязав лицо портьерой,Я вышел прямо сквозь стекло —В объятья к милиционеру.
И меня — окровавленного,Всенародно прославленного,Прям как был я — в амбицииДовели до милиции.
И, кулаками покаравИ попинав меня ногами,Мне присудили крупный штраф —За то, что я нахулиганил.
А потом — перевязанному,Несправедливо наказанному —Сердобольные мальчикиДали спать на диванчике.
Проснулся я — еще темно, —Успел поспать и отдохнуть я, —Встаю и, как всегда, — в окно,Но на окне — стальные прутья!
И меня — патентованного,Ко всему подготовленного, —Эти прутья печальныеВвергли в бездну отчаянья.
А рано утром — верь не верь —Я встал, от слабости шатаясь, —И вышел в дверь — я вышел в дверь! —С тех пор в себе я сомневаюсь.
В мире — тишь и безветрие,Чистота и симметрия, —На душе моей — тягостно,И живу я безрадостно.
Зима 1966/671967–1970
