Зеленые холмы Винланда - Юрий Волошин

– Я к тому, что если к норвегам или близко к ним, то и до нас недалеко. Свободу дали нам, так можно и попользоваться ею.

– Лучше не загадывать…

В середине апреля прибыл Торгейр, вернулся. Весьма вовремя. Накануне все-таки скончался Тьодольв. Поселок встрепенулся. Того и гляди, оба лагеря набросятся друг на друга. А похороны могут вылиться в погром Торгейрборга – усадьбы Торгейров.

Торгейр собрал домочадцев:

– Старайтесь не поддаваться на наскоки людей годи. Они наверняка будут подстрекать вас и воспользуются любым предлогом для драки. Поэтому на похороны выйдем все, за некоторым исключением. Держаться вместе.

– Оружием запастись бы, – подал голос Сегунд.

– Оружие не брать ни в коем случае! – окоротил сына хозяин. – Но брони можно надеть, кому достанется. Нас много, и вряд ли наши противники осмелятся напасть на нас. А что до их криков – нам пристало быть спокойными и не отвечать на оскорбления и угрозы.

– Да чего их бояться! – снова подал голос Сегунд. – У них стало совсем мало сторонников. Не посмеют! Да и мы начеку!

– Сарай вот поджечь посмели, – снова окоротил Торгейр. – А кое-кто оказался не начеку…

Сегунд благоразумно притих.

– Мы еще помолимся Господу нашему о ниспослании спокойствия и удачи, – закончил речь Торгейр.

Похороны прошли на удивление мирно. Обе стороны будто забыли о распрях и в скорбном молчании проводили жертву вражды. Даже близкие родные Тьодольва не посмели намекнуть на вину Торгейра в смерти их близкого.

Весь поселок собрался в большом доме собраний, где чинно помянули усопшего. Торгейр внес солидную долю на похороны и поминки, и народ разошелся по домам с видимым примирением.

10

Через несколько дней прибыл законоговоритель Маркус, молодой и весьма уверенный в себе. В нем чувствовался веселый нрав и обходительность. Он запросто вступал в общение с людьми, не гнушаясь их низким происхождением или бедностью.

Он остановился в доме годи Торкельсона. Люди стали шептаться, что дело Торгейра будет провалено. От епископа из Скальхольта тоже прибыл посланец, настоятель монастыря, и тоже поселился в доме годи. Тот стал расхаживать с надменным видом.

Тинг был назначен. Старейшины и все желающие принять в нем участие стали собираться в поселок. Было похоже на праздник. Начались торги, и хозяева, пользуясь случаем, стали совершать пустяковые сделки и договариваться о браках своих детей. Уже мало кто говорил о несчастье, случившемся в поселке.

В воскресенье глашатай обходил дома, созывая на тинг.

– Вот чудно, – говорил Ленок, – даже простой работник может кричать на годи и даже от имени своего хозяина.

– Ну и что? Здесь так заведено, что работник, раз он свободен, может на любом сборище голос свой возвысить.

– Так и мы пойдем?

– А чего нет? Надо глянуть на их тинг. Говорят, их законоговоритель очень мудр, хоть и молод еще.

– Это тот, что остановился у годи? – спросил Сивел.

– Тот самый, – ответил Ленок.

– Нет веры моей ему. Чего у годи остановился?

– Как же? Власть надо уважать, а там видно будет. Тем и интересно послушать, как они дело будут решать.

Люди собирались. Скамей всем было мало, большая часть людей стояла, вытянув шеи. Скоро стало нечем дышать, воздух спертый. Открыли двери и крохотные оконца, но это мало помогло.

Маркус начал тинг с обычных пунктов о свободе, установленных в своде законов «Серый гусь». Напомнил о традициях, существующих на острове с момента заселения, помянул героев, прославившихся подвигами во славу новой их родины. Затем огласил основной вопрос, по поводу которого собрались жители.

Спорящие принесли клятву говорить правду и уважать соперника.

Вызвали Торгейра как истца по делу. Тот встал и приосанился:

– Многоуважаемый законоговоритель и все собравшиеся! Я всем признателен за труд, который вам пришлось проделать, прибыв на наш тинг, бросив работу, которой всегда так много у нас. Но дело мое не терпит дальнейшего отлагательства…

Это было, так сказать, вступление. Традиционное.

Далее он коротко изложил причину спора и вражды. Говорил медленно, внятно. Не докучал мелкими подробностями. Замолк.

Тишина с минуту не нарушалась ничем, кроме вздохов потеющей и переминающейся публики.

– Что ж, – Маркус огладил рыжеватую бороду, – теперь послушаем, что скажет нам уважаемый годи Ари Торкельсон. Говори, годи, все слушают тебя, – бесстрастный голос законоговорителя выразил лишь желание строго следовать закону.

Годи Ари встал:

– Уважаемый тинг! И ты, наш прославленный законоговоритель! Отдаю в ваши руки судьбу свою и достояние. Хозяин Торгейрборга нарушает наш мирный труд. Он не желает продавать нам лес, без которого мы никак не можем обойтись. Такое впервые происходит в нашем фьорде. Люди обозлены и, я считаю, вполне справедливо. Каждый готов отдать запрошенную цену, но он не хочет уступать. – Годи перевел дух, заметив на лицах слушателей одобрение. – Не удивительно, что люди стали косо смотреть на Торгейра.

А его сын Орм нанес смертельную рану жителю поселка, от которой тот скончался. Я требую сурово наказать молодого Орма! Он не посчитался с той дружбой, которую к нему питал усопший Тьодольв. Я надеюсь на вашу справедливость, люди и старейшины!

Годи сел. Раздался одобрительный гул приглушенных голосов. Но большинство поняли – годи не все сказал, что должен был, да и не так, как было. Ждали, что скажет законоговоритель. Тот ждал, что люди станут высказываться. Те молчали, не решаясь открыто принять ту или иную сторону.

– Ну что ж, – начал Маркус негромко. – Мы слышали обе стороны, но лучше, если выскажутся и другие, свидетели случившегося. Говорите, люди, но коротко и ясно.

– Я скажу! – вперед выступил распаренный бонд из сторонников годи. – Можно дальше не разбирать дело! Все и так ясно! Где это видано, чтобы сосед не помог соседу! Такого никогда у нас не водилось! Пусть продает, что имеет лишнего! – Бонд оглянулся, ища у публики поддержки. Но та молчала, ждала.

– Кто еще может сказать в защиту или оправдание спорщиков? – спросил законоговоритель.

И тут… Да это Ленок! Торопливо расталкивая локтями плотно стоящих людей, прорвался вперед.

– Мы… Я тут человек новый… – начал он, перхая от смущения. Все-таки речь чужая, хоть и освоенная. – У нас в Новгороде тоже случаются споры. Так вот я хочу сказать, что тут ваш уважаемый годи не все так молвил, как было дело. Да и не все сказал. А разгон овец и отравление собак? Это чьих рук дело? А Орм что, он на улице ранил приятеля? Тот поджог устроил. За это руку надо отнимать! Да в темноте Орм и не мог видеть, кто покусился на его добро! Да и в этом ли дело? Вор должен понести наказание. Он его уже понес. Остается узнать, по наущению кого он это делал? Вот о чем надо говорить! – Ленок низко поклонился законоговорителю и, красный от волнения и духоты, протиснулся назад.