История Нового времени. Эпоха Возрождения - Сергей Нефедов

ОРУЖИЕ ДУХОВНОЙ БОРЬБЫ

Цель оправдывает средства.

Первая война между протестантами и католиками продолжалась десять лет и закончилась подписанием мирного договора в Аугсбурге. По условиям этого мира император признавал существование протестантских княжеств и городов; весь север Германии оказался в руках «еретиков». Однако римская церковь не смирилась с этой потерей и готовилась к новой борьбе; ей требовалась лишь передышка, чтобы подготовить оружие духовной борьбы и провести преобразования, которые вернули бы церкви уважение верующих. Созванный в городе Триденте Вселенский собор призвал к очищению церкви от недостойных ее членов, продажа должностей и индульгенций была запрещена, за поведением священников был учрежден строгий надзор. Римская церковь вернулась к своему изначальному предназначению – умиротворять души людей и помогать бедным; монахи снова открыли ворота своих монастырей для нищих и больных, снова стали раздавать хлеб голодным и давать приют обездоленным. Суровый папа Пий V вдвое уменьшил римский двор, прогнал взяточников и ввел столь строгую финансовую отчетность, что экономили даже на свечах. Римские первосвященники понимали, что королям и князьям трудно удержаться от соблазна овладеть богатствами церкви, объявив себя «реформаторами», поэтому они добровольно уступили большую часть церковных доходов государям, оставшимся в «истинной вере». Церковь стала помощницей монархов в их борьбе за абсолютную власть, а там, где монархи добились победы, она превратилась в государственный институт, отвечавший за идеологическое воспитание и социальное обеспечение. Впрочем, все это было позже, в XVII веке, а пока католической церкви приходилось защищать свою паству от проникновения протестантской «ереси». Для того, чтобы доказывать истинность своей веры, нужны были хорошие проповедники – и их подготовка была поручена новому «Обществу Иисуса», членов которого называли иезуитами.

Основателем "Общества Иисуса" был испанский дворянин Игнасио Лойола. Лойола был боевым офицером, он участвовал во многих сражениях, был тяжело ранен и на всю жизнь остался хромым. Залечив раны, Лойола обратился на служение богу с тем же фанатизмом, с которым он прежде сражался с врагами; в 30-летнем возрасте он надел нищенское рубище и стал монахом-отшельником; он жил в пещере на обрывистом берегу реки и писал свою первую книгу – в этой книге Иисус Христос был представлен благородным странствующим рыцарем, а апостолы выглядели как оруженосцы. Вскоре Лойола понял, что проповедовать труднее, чем сражаться на шпагах, и для духовной войны необходимо знание латыни. Нимало не смущаясь, он сел рядом с детьми за школьную парту и старательно постигал азы тяжелой науки – а потом поехал в Париж учиться богословию в знаменитом университете. В Париже Лойола приобрел нескольких друзей, и в 1538 году прибыл с ними в Рим, чтобы просить позволения у папы создать орден, "члены которого разили бы дурных людей словесным мечом". Страстность Лойолы произвела впечатление на папу, и вскоре появилась булла об учреждении ордена иезуитов во главе с "генералом" Лойолой. Орден был организован по-военному, и всякий его член должен был беспрекословно подчиняться приказам командира, ехать туда, куда ему прикажут, и выполнять порученное задание. Многие иезуиты были миссионерами: они проповедовали Божье слово среди американских индейцев и в странах Востока, добираясь до самых отдаленных частей земли. Другие были учителями: они создавали школы-коллегии и учили детей грамоте и Закону Божьему – разумеется, в чисто католическом духе. Орден имел коллегии едва ли не во всех значительных городах Европы, и преподавание было поставлено настолько хорошо, что богатые и влиятельные люди стремились определить своих детей в эти школы. Выученики иезуитов становились ревностными католиками и обычно не порывали связи с орденом, оказывая ему тайные услуги и пользуясь его покровительством. В школы принимали и детей бедняков – если они были талантливы и обещали стать верными слугами ордена. Перед самыми способными проповедниками ставилась задача приблизиться к людям, обладающим властью, – к королям, князьям и министрам; они становились придворными священниками или "серыми кардиналами", вершащими за спиной своих господ большую политику. Выполняя порученное ему задание, иезуит мог превратиться в купца, офицера или придворного и долгие годы ждать случая, чтобы подсыпать яд врагу ордена и римской церкви. "Цель оправдывает средства", – говорил Никколо Макиавелли, и иезуиты чтили память великого философа – несмотря на то, что его книга была запрещена папой.

Орден иезуитов был главным оружием духовной борьбы с "ересью"; другими орудиями были цензура и инквизиция. В середине XV века немецкий мастер Гутенберг создал первый печатный станок, и с тех пор книга перестала быть редкостью, а протестантские памфлеты и листовки стали излюбленным чтением горожан. Чтобы уберечь верующих от "еретической" литературы, был составлен "Индекс запрещенных книг"; помеченные в "Индексе" книги изымались у книготорговцев и сжигались на площадях вместе с портретами их авторов. Виновным в чтении и распространении запрещенных книг грозил суд инквизиционного трибунала – это означало застенок, пытки и мучительную смерть. Инквизиция была давним учреждением, созданным для борьбы с еретиками-катарами еще в XIII веке, однако после уничтожения катаров у нее было мало работы; страшные трибуналы сохранились лишь в Испании, где "великий инквизитор" Торквемада сжигал на кострах тайных мусульман и иудеев. В 1542 году инквизиция была восстановлена в Италии, а затем во Франции; с этого момента она грозила пытками и смертью всем, заподозренным в протестантской "ереси".

Пытки были обычным явлением в средние века, и их придумала отнюдь не инквизиция. Однако со свойственным ей стремлением к "порядку" инквизиция вручила своим палачам инструкции, как можно пытать, и как нельзя. Первая пытка заключалась в том, что "еретику" связывали за спиной руки, а веревку протягивали через закрепленный на потолке блок; затем его вздергивали к потолку и отпускали веревку – но не до конца, а так, чтобы несчастный не долетел до пола, – веревка останавливала падение, вывертывая суставы и причиняя страшную боль. Если "еретик" не раскаивался и не выдавал своих товарищей, то применяли вторую пытку: его связывали, на лицо клали тряпку и медленно лили на нее воду; испытуемый судорожно пытался вдохнуть воздух и захлебывался водой, кровеносные сосуды лопались, из горла шла кровь – и, в конце концов, страдалец терял сознание. Наконец, для самых упорных была предназначена третья пытка: "еретику" намазывали маслом ступни ног и придвигали жаровню с углями; кожа трескалась от жара, обнажая нервы и кости, – эта пытка часто кончалась смертью несчастной жертвы. Все это время, когда пытаемый корчился и кричал на ложе страданий, инквизиторы "мягко увещевали" его оставить ересь и вернуться к Богу; они были искренне уверены, что спасают души еретиков от адского пламени, от гораздо более страшных мучений, которые им предстоит испытать в аду. Раскаявшегося еретика часто отпускали на свободу, но вторично согрешившему угрожал костер; особенно жестоко преследовали "ведьм" – женщин, которые занимались гаданиями и наговорами. Темный народ верил, что ведьмы служат дьяволу и напускают на людей порчу, что они летают на "шабаш" и водятся там с чертями и всякой нечистой силой. Чтобы судьи могли распознать ведьму, немецкий инквизитор Шпренгер написал знаменитую книгу "Молот ведьм" – и инквизиция сожгла на кострах тысячи несчастных женщин, виновных лишь в том, что по рецептам своих бабушек "заговаривали" болезни.

Впрочем, протестанты точно так же сражались за веру с помощью костров и пыток, и точно так же преследовали своих врагов. В Женеве, где у власти оказались "еретики" во главе с Жаном Кальвином, тюрьмы были переполнены заключенными, и палачи не справлялись со своей работой. Кальвин ввел столь суровые порядки, что в тюрьме можно было оказаться за шушуканье во время проповеди, за игру в карты, за танцы, за случайное ругательство, за нарядный костюм или модную прическу. Когда-то веселая Женева превратилась в мрачный город, где только работали и молились; трактиры были закрыты, праздники и гуляния запрещались – горожане сидели по своим домам, а пасторы заходили в каждую квартиру и проверяли, не нарушает ли кто предписаний. Кальвин был вторым после Лютера великим протестантским богословом, завершившим оформление нового учения и придавшим ему окончательный вид. Римская церковь учила, что "спасение души" достигается добрыми делами, молитвами и помощью бедным; Лютер говорил, что оно дается лишь верой, а Кальвин утверждал, что оно вовсе не зависит от заслуг человека и бог сам, по своей непостижимой для смертных воле, одних избирает для спасения и осуждает других – "еще раньше, чем они совершили что-либо хорошее или дурное". Судьба человека предопределена заранее, говорил Кальвин, но ему не дано знать, является ли он "избранным" или "осужденным"; лишь по отдельным слабым признакам можно предположить, что он принадлежит к "избранным", и один из этих признаков – это жизненный успех. Удачливые, богатые, знатные – это избранники, а бедняки и неудачники – это отвергнутые; таким образом, получалось, что мир, где соседствовали богатство и нищета, построен на началах божественной справедливости. Добрые дела не служат к спасению души, поэтому можно не помогать бедным, говорил Кальвин, бедные – попросту бездельники, и их надо заставить работать. Собственно говоря, протестантская церковь не только не хотела, но и не могла помогать беднякам: в протестантских землях Германии церковные доходы были присвоены князьями, больницы и школы было не на что содержать. В Женеве Кальвин употреблял все средства на подготовку проповедников и печатание листовок с призывом грабить церкви и низвергать "идолов". С вдохновением и страстью Кальвин внушал протестантским проповедникам, что они принадлежат к "избранным", что им не страшны пытки и казни, что их дорога ведет прямиком в рай. Тысячи проповедников расходились из Женевы по всей Европе, они агитировали в городах и деревнях; их бросали в тюрьмы инквизиции – но на смену им приходили новые. Проповедники призывали народ к восстанию против римской церкви, к войне с "дьяволом-папой" и теми, кто поддерживает его – католическими князьями и королями. Кальвин раздувал из Женевы пожар войны – и в скором времени этот пожар охватил почти всю Европу.