Жозеф Бальзамо. Том 1 - Александр Дюма

— А теперь обнищал? Вечная история! Друг мой, прошу вас, проводите меня к барону де Таверне.

— К барону де Таверне? — едва ли не с испугом вскричал молодой человек.

— Что ж, вы не желаете оказать мне эту услугу?

— Нет, сударь, но дело в том, что…

— Продолжайте.

— Дело в том, что он вас не примет.

— Не примет дворянина, который заблудился и просит о гостеприимстве? Разве этот ваш барон — медведь?

— Как сказать! — проронил молодой человек с такой интонацией, словно имел в виду: «Похоже на то, сударь».

— Не беда, — заявил путешественник, — попытаю счастья.

— Не советую, — откликнулся Жильбер.

— Почему бы и нет? — возразил путешественник. — Да будь ваш барон и впрямь медведь, не съест же он меня.

— Нет, но, возможно, захлопнет перед вами дверь.

— Ну, а я ее вышибу, и если вы отказываетесь послужить мне проводником…

— Не отказываюсь, сударь.

— Тогда указывайте дорогу.

— С удовольствием.

Тут путешественник влез в одноколку и взял там небольшой фонарь.

Пока фонарь еще не горел, молодой человек на мгновение понадеялся, что путник задержится в карете, зажжет в ней фонарь и через полуоткрытую дверцу ему удастся рассмотреть, что там внутри.

Однако неизвестный не сделал к ней ни шагу. Он вложил незажженный фонарь в руки Жильберу.

Тот принялся крутить его так и этак.

— Что прикажете делать с этим фонарем, сударь? — осведомился он.

— Освещайте дорогу, а я поведу лошадей.

— Но ваш фонарь не горит.

— Сейчас мы его зажжем.

— А, понятно, — произнес Жильбер, — у вас в карете есть огонь.

— И в кармане тоже, — отвечал путешественник.

— Запалить трут под таким дождем будет нелегко.

Путешественник улыбнулся.

— Откройте фонарь, — сказал он.

Жильбер повиновался.

— Подержите вашу шляпу над моими руками.

Жильбер снова повиновался; он следил за этими приготовлениями с нескрываемым любопытством. Жильбер не знал, как можно зажечь фонарь, не высекая огня.

Путешественник извлек из кармана серебряный футляр, а из футляра спичку; затем, открыв низ футляра, погрузил спичку в какую-то массу, вне всякого сомнения, воспламеняющуюся, поскольку спичка тут же загорелась с легким потрескиванием.

Все это произошло так быстро и неожиданно, что Жильбер вздрогнул.

Путешественник улыбнулся при виде этого удивления, вполне естественного в те времена, когда фосфор был известен лишь немногим химикам, хранившим его секрет для собственных опытов.

Путешественник поднес волшебный огонек к фитилю свечи, затем закрыл футляр и спрятал в карман.

Молодой человек взглядом, полным жгучего вожделения, проводил драгоценный сосуд. Он явно отдал бы многое за обладание подобным сокровищем.

— Теперь у нас есть свет, так ведите же меня, — распорядился путешественник.

— Идемте, сударь, — отозвался Жильбер.

И молодой человек пошел вперед, а его спутник последовал за ним, таща под уздцы одну из лошадей.

Непогода между тем несколько улеглась, дождь почти перестал, и гроза уже громыхала в стороне.

Путешественник первый пожелал возобновить разговор.

— Вы как будто хорошо знаете этого барона де Таверне, мой юный друг? — спросил он.

— Да, сударь, оно и понятно: я живу у него с самого детства.

— Он, наверно, ваш родственник?

— Нет, сударь.

— Опекун?

— Нет.

— Хозяин?

При слове «хозяин» молодой человек вздрогнул, и на его щеках, всегда бледных, вспыхнул яркий румянец.

— Я не слуга, сударь, — отвечал он.

— Но в конце концов, — продолжал путешественник, — кем же вы ему доводитесь?

— Мой отец был у барона арендатором, а мать вскормила мадемуазель Андреа.

— Понимаю: вы живете в доме на положении молочного брата этой юной особы; полагаю, что дочь барона молода.

— Ей шестнадцать лет, сударь.

Как видим, один из двух вопросов, слишком близко его касавшийся, Жильбер замял…

Путешественнику, казалось, пришла в голову та же мысль, что и нам; тем не менее вопросы его устремились по иному руслу.

— Какой случай привел вас на дорогу в такое ненастье? — спросил он.

— Я был не на дороге, сударь, я был под скалой, которая идет вдоль дороги.

— И что же вы делали под скалой?

— Читал.

— Читали?

— Да.

— И что же вы читали?

— «Общественный договор» господина Жана Жака Руссо.

Путешественник поглядел на юношу с некоторым удивлением.

— Вы взяли эту книгу в библиотеке барона? — спросил он.

— Нет, сударь, я ее купил.

— Где? В Бар-ле-Дюке?

— Нет, сударь, здесь, у бродячего торговца: в последнее время в наших краях бывает много разносчиков с хорошими книгами.

— Кто вам сказал, что «Общественный договор» — хорошая книга?

— Я это понял, пока читал, сударь.

— А дурные книги вы тоже читали — иначе откуда вам знать разницу между хорошими и дурными?

— Читал и дурные.

— И как же они назывались?

— К примеру, «Софа», «Танзай и Неадарне»[28] и другие в том же роде.

— И где же, черт побери, вы нашли все эти книги?

— В библиотеке барона.

— Каким образом барон, живя в такой дыре, добывает все эти новинки?

— Ему присылают их из Парижа.

— Если барон, судя по вашим словам, живет в бедности, как же он тратит деньги на подобную чепуху?

— Он не покупает книги: их присылают ему в подарок.

— Ах, в подарок?

— Да, сударь.

— Кто же их присылает?

— Один из друзей барона, знатный вельможа.

— Знатный вельможа… Знаете ли вы имя этого знатного вельможи?

— Его зовут герцог де Ришелье.

— Как! Старик маршал?

— Да, верно, он маршал.

— Полагаю, что эти книги у него спрятаны, чтобы на них не наткнулась мадемуазель Андреа?

— Напротив, сударь, валяются где попало.

— А мадемуазель Андреа согласна с вами в том, что книги эти дурные? — хитро улыбнувшись, полюбопытствовал путешественник.

— Мадемуазель Андреа их не читает, — сухо отозвался Жильбер.

Путешественник немного помолчал. Эта необычная натура, в которой хорошее уживалось с дурным, стыд с гордыней, явно возбуждала в нем невольный интерес.

— А почему вы читали эти книги, если знали, что они скверные? — продолжал свои расспросы тот, кого старый ученый именовал Ашаратом.

— Когда я их открывал, я ведь не знал, чего они стоят.

— Однако без труда вынесли о них суждение.

— Да, сударь.

— И все же дочитали до конца?

— Дочитал.

— С какой целью?