Погоня за призраком - Лев Дворецкий

— Само собой. — Пан вдруг ткнул его в бок: — Смотри, гаишники, разворачивайся обратно.

— Поздно, да и не уедем от них далеко.

У дороги стояли двое инспекторов. Один из них поднял жезл, приказывая остановиться. Борис не растерялся: быстро обернулся, схватил милицейскую форму, развернул, бросил на спинку сиденья Пану. Машину прижал к тротуару. Тот, что с жезлом, подошел к машине, второй стал в нескольких шагах, взял на изготовку автомат на всякий случай. Офицер вежливо представился, попросил предъявить документы, нагнулся. Взгляд его упал на куртку с погонами старшего лейтенанта. Он улыбнулся, махнул рукой:

— Поезжайте. — Напарнику бросил: — Свои, — и поспешил на дорогу, где вдалеке показались фары какой-то машины.

— Кажется, пронесло, — облегченно вздохнул Борис, трогаясь с места.

— А может, и нет, — задумчиво произнес Пан.

— Накаркаешь еще. — Борис нажал на газ, не понимая, к чему клонит его подопечный.

— Неизвестно, куда испарился наш «пассажир». А вдруг менты уже спохватились и ищут его? Милицейская форма у нас в кабине вызовет у гаишников подозрение, когда до них дойдет сообщение о пропавшем.

— Зачем накатываешь волну? — возмутился Борис. — Связался я с тобой на свою голову!

— Говорю то, что есть. А ты как страус: голова в песке, а задница наружу.

Борис промолчал: не хотелось пререкаться, к тому же они уже приехали.

Он жил в престижном районе города, в многоэтажном доме. Машину поставил на стоянку. Из сторожевой будки позвонил домой. Сообщил жене, что приехал из командировки, и не один: с ним его коллега, поживет у них пару дней.

— Зовут ее Шура, Александра, и смотри не проговорись, — напомнил он Пану.

Тот недовольно поморщился:

— Сколько можно предупреждать, ведьма она у тебя, что ли, боишься ее?

Шура встретила их приветливо, поцеловала мужа, протянула руку Пану, представилась, рассмеялась звонко, когда он назвал свое имя — Харитон. Потом извинилась, объяснила, что оно напоминает ей почему-то глубокого старичка из какой-то сказки. И убежала, сказал, что у нее на кухне что-то горит.

Пан сразу положил на нее глаз. Отметил про себя: на вид лет двадцати пяти, среднего роста, белолицая, на щеках ямочки, платье короткое, выше колен. Он не мог отвести восхищенного взгляда от ее красивых ног.

Скоро Шура пригласила их к столу. Там уже дымились пельмени, стояла белесая от инея бутылка «Столичной». Жена стрельнула глазами на Пана:

— Давайте вашу тарелку. А ты что сидишь, разливай, у меня есть тост, — подмигнула она Борису.

Пан принял из ее рук тарелку, полную пельменей, потом подставил Борису бокал. Тот налил почти до краев — так же, как себе. Шуре — чуть-чуть. Она приняла это как должное, а Борис шутливо пояснил:

— Ей нельзя, начнет петь, а слуху никакого.

Шура никак не среагировала на шутку мужа. Конечно, никакого тоста у нее не было. Просто она попыталась как-то сгладить охватившее ее смущение под откровенным, раздевающим взглядом гостя. Она подняла свой бокал:

— Давайте за знакомство.

Пан и Борис выпили залпом, Шура лишь пригубила водку. Она не любила спиртное, зато Борис «баловался», хотя ему действительно было нельзя. Бои на ринге не прошли даром, и даже небольшая доза была ему противопоказана. Поэтому Шура забеспокоилась, когда Пан многозначительно кивнул ему на недопитую бутылку.

— Не пей больше, — попросила она мужа.

— Это почему же? — Он еле поднял отяжелевшую голову.

Пан добавил:

— Не мужик он, что ли? — А сам разлил остатки водки, причем Борису — больше. — За тебя, Шура, — перешел он на «ты». Встал, осушил бокал одним глотком.

Борис тоже попытался было подняться, но пошатнулся и сел. Допил водку, кое-как встал и свалился на пол. Шура кинулась к нему, но Пан отстранил ее:

— Я сам, это мужское дело. — Он дотащил его до дивана, уложил.

Шура все же подошла к мужу, сняла с него обувь, укрыла. Нечаянно коснулась плечом Пана, вздрогнула, выпрямилась. Он обхватил Шуру за талию, прижал к себе. Она попыталась вырваться. Он впился в ее губы, не давая вскрикнуть. На секунду отстранил женщину от себя, схватил за ворот платья и рванул, обнажив грудь, стройные ноги, повалил на пол.

— Не надо, не здесь, — уперлась она руками ему в плечи, воспользовавшись моментом, когда он сбрасывал с себя одежду.

Но Пан не услышал. Он жадно набросился на женщину. Шура сопротивлялась, царапалась. Пан озверел. Ударил ее кулаком в живот, сомкнул ладони на ее шее.

— Задавлю, — прохрипел он. Отпустил лишь, почувствовав, как она раскрылась. Он старался доставить ей боль, ему нравилось, когда она стонала и вскрикивала, покорно выполняла все его прихоти.

— Хватит, остановись, — взмолилась она, — пойдем хотя бы в другую комнату, я покажу, что тоже кое-что умею.

Пан уступил, заинтригованный ее обещанием:

— Ладно, давай, я за тобой.

Шура с трудом поднялась, с опаской поглядела на спящего мужа, подхватила свою одежду и убежала. Пан, довольный, хохотнул, сунул под мышку брюки, рубашку и пошел следом. Дверь захлопнулась перед самым его носом. Он подергал за ручку:

— Открой, хуже будет.

— Уходи, я милицию сейчас вызову.

— Вызывай, я заявлю, что ты сама напоила мужа и меня соблазнила. Если не откроешь, разбужу Бориса и скажу ему то же самое.

Голос Шуры прозвучал тихо, но твердо:

— Убирайся, подонок, зверь, откуда ты только взялся!

— Не хочешь по-хорошему, сломаю эту перегородку, все равно доберусь до тебя.

— Остынь, неужели мало тебе было!

Пан нагнулся к замочной скважине, чтобы она лучше слышала:

— У меня давно никого не было, ты первая, будешь ерепениться, правда выломаю, мне ничего не стоит.

Шура впустила его и заперла за ним дверь. На ней была только легкая прозрачная «ночнушка». Он поднял ее на руки и понес к кровати.

— Не надо так грубо, поласковей со мной, — попросила она.

— Обойдешься, — усмехнулся Пан, — пусть муж тебя ласкает.

Стук в дверь прервал его намерение.

— Это Борис, — в ужасе прошептала Шура.

— Плевать, — буркнул он, наваливаясь на нее.

Стук повторился:

— Шура, открой, это я.

Она молчала и вдруг судорожно обхватила руками его за шею, прижалась к нему.

Пан рассмеялся:

— Вот видишь, а ломалась.

— Иди к черту, — тихо произнесла она, отталкивая его от себя.

Он отпустил ее. Она быстро накинула халат, открыла балконную дверь: — Выходи, перелезай на соседний балкон, он пристроен почти вплотную, спрячься за шкафчик. Хозяева уехали в отпуск, отсидишься там, пока не позову. Скажу, что в магазин тебя послала, а потом и его куда-нибудь выпровожу.

— А ты ничего, соображаешь, — похвалил ее Пан. Он уже настроился было на конфликт с Борисом и решил свалить все на нее: мол, Шура сама затащила его в постель. Но она нашла другой выход.

Шура проследила, пока Пан благополучно исчезнет на балконе, и пошла открывать дверь, в которую вовсю колотил Борис.

— Ты что, спятил? Как выпьешь, так дурить начинаешь. Мне что, из дома уходить?

— Почему заперлась, не открывала? — бросил он негодующий взгляд на разобранную постель. — Где Харитон?

— Чего разорался? Я на балкон вышла подышать и не слышала стука. А закрылась на всякий случай, боялась, посторонний человек в доме, а ты спишь как убитый. Харитон твой уложил тебя на диван и решил сходить в ближайший киоск за сигаретами, обещал скоро вернуться. — Все это Шура объяснила совершенно спокойно, убедительно и тем сняла с себя всякие подозрения.

Борис принялся просить прощения за свое поведение, обещая никогда больше в рот не брать спиртного. Он встревожился из-за отсутствия Харитона, озабоченно заходил по комнате:

— Понимаешь, я отвечаю за него, ему нельзя никуда выходить, — объяснил жене.

— А ты выйди, поищи его, — посоветовала она. — Поздно уже, район незнакомый, дома все одинаковы, затеряется еще.

— Да-да, я мигом, — кивнул он. — Если разойдемся и он придет без меня, не отпускай его, пусть сидит и больше не рыпается, а то врежу ему, чтоб не трепал нервы, так и передай.

Пан хоть и сидел на соседнем балконе, но разговор слышал. Похваливал про себя Шуру. Ссора с Борисом была ему ни к чему. Куда он денется, если тот не поверит в его версию о виновности жены, вскипит и выгонит его из дому. Да и напороться на его тяжелую руку не хотелось. А так вроде все обошлось. Борис ушел его искать, и теперь он может еще побаловаться с этой красоткой. Она теперь будет покладистей. С такими радужными мыслями Пан ожидал, когда Шура позовет его обратно.

Но она не торопилась. Даже балконную дверь закрыла на задвижку, если он будет рваться к ней. Впустит, как только Борис позвонит. Риск, конечно, был, могла не успеть. Но иного выхода Шура не видела. Пошла на обман, чтобы избежать позора и скандала, сохранить семью. Снова оказаться наедине с этим скотом было выше ее сил.