Сказки о русском слове - Сергей Котков

Отмеченная наблюдателями сто лет назад в качестве диалектной, семантическая зависимость слова нужный от нужи в письменности XVII в. выступает необыкновенно ярко, осознается всеми русскими людьми. К прилагательному нужный тогда обыкновенно прибегали при описании нужды и лишений, бедственного положения и трудностей.

В 1614 г. в отписке с Кавказа сообщалось, что служивые люди на Тереке «все нужны и бедны и голодны», — испытывают нужду, бедность и голод[70]. «С Анандыри реки осенью, — рассказывали русские землепроходцы в 1655 г., — ходили мы холопи и сироты твои государевы на новую захребетную (за горным хребтом. — С. К.) реку Пенжин, и у нас на ту реку Пенжин ведомых вожев (опытных вожаков, проводников. — С. К.) не было, и ходили мы три недели, а реки той не нашли, и видя нужную голодную смерть, воротились назад на Анандыр реку»[71].

Нужная смерть — подразумевается смерть от нужи (нужды), лишений. О небогатом кузнеце писали: «был он кузнечишко самой нужной, скудной»[72]. В «Чертеже Сибирской земли» трудный морской путь характеризовался таким образом: «а за море перебегают до усть Тазу реки парусом в 4 сутки: а путь нужен и прискорбен, и страшен от ветров»[73]. Речь идет о трудном пути, сопряженном с нуждою и опасностями. В конце XVII в. стольник В. А. Даудов писал царю: «И будучи я, холоп твой, в Бухарской земли, в степи безводной, и от тех нужных посылок приключились мне каменная да чечуйная болезни, и головной оморок бывает непрестанно»[74]. Нужные посылки — служебные поездки, связанные с преодолением всяких нужд, трудностей и лишений. В записках Н. Рычкова о путешествии в Киргизию в особом, несовременном смысле говорится о нужной пище: «К голоду, угрожающему нашему войску, приобщилась еще и опухольная болезнь, которая показалась по всему телу многих военных людей; и сие приводило нас больше в страх и отчаяние. Причиною сей опасной скорби была сколько нужная пища, столько горькия и соленыя воды, коими принуждены мы были питаться несколько дней…»[75]. Нужная пища в этом случае имеет значение «скудная», — в которой испытывали острую нужду, острую необходимость.

Образованное от основы прилагательного в употреблении было и наречие нужно. Его обстоятельственное значение являлось, понятно, производным от значения прилагательного. Если, скажем, нужный путь или нужные посылки понимались как «трудный» путь или «трудные» посылки, то нужно соответственно обладало значением «трудно».

Такое словоупотребление было живым и в литературной и в народной речи. В рукописи священника И. Лукьянова (нач. XVIII в.), где прихотливо переплетались черты и той и другой, читаем, например: «Аще бы не случился с нами на пути добрый человек… то бы нам пути не найти ко граду; нужно сильно было: везде воды разлились, а ему путь ведом; так нас обводил нужные места». О том, что в Орле нуждались и в лесе и в дровах, достать их было трудно, Лукьянов писал: «лесом и дровами зело нужно». На пути в Комарицкую волость «зело была замять велика, ветры были противные, нужно было конем, и самим посидеть нельзя». А близ Нежина, по его словам, «дорога уже стала зело нужна»[76].

Перед нами — грамотка сельского старосты, посланная господину-вотчиннику в конце XVII в. Сначала староста пишет барину, как тогда водилось, что в вотчине «все, дал бог, здорово», то есть благополучно, а потом жалуется на людей соседнего владельца, которые мужиков побили и пограбили и от которых «стало тесно и нужно» (Источн. XVII — нач. XVIII в., 23). Тесно легко сравнить по значению со старым притеснительно и современным стесненно, а нужно — скорее всего, с трудно.

Прилагательное нужный, помимо значений «нуждающийся», «скудный», «трудный», обладало в древнерусскую эпоху еще и значениями «необходимый», «надобный». Связь между ними вполне закономерна: именно то, в чем испытывали нужду, и было особенно необходимым, надобным. И тем не менее слово нужно в основном являлось словом-жалобой; значение необходимости, порою облеченное в форму требования, возобладало в нем позднее. Значение, заключенное ныне в наречиях нужно, необходимо, три века назад выражалось словами надо и нужно (относительно редко), а также посредством надобе, а позднее — первыми двумя и, чаще, словом надобно, сегодня почти забытым. Но еще у Пушкина оно преобладало: на 35 случаев употребления надо, 84 нужно и 15 необходимо приходится 147 случаев надобно (Слов. яз. Пушкина). Разумеется, эти наречия по значению далеко не всегда были вполне тождественными. Между ними были и некоторые стилистические различия. Например, наречию надобно уже и в пушкинское время был свойствен оттенок просторечия. «Чего тебе надобно, старче?» — вопрошает золотая рыбка в чудесной пушкинской сказке.

Вернемся к более ранней эпохе. Как сказано, старославянское наследие составляет в русском языке большой культурный вклад. С распространением письменности и литературного языка отдельные старославянизмы входили в общенародный обиход и начинали восприниматься как собственно русские слова. Это обстоятельство сказалось и на судьбе наречия нужно. Утрата им первоначального значения была, помимо прочего, обусловлена вытеснением нужи старославянским нужда. В результате этого слово нужный, а вместе с тем и нужно переставали осознаваться как производные от нужи и все в большей степени наполнялись иным смысловым содержанием — «необходимый», «необходимо». К закреплению за ними такой семантики имелась существенная предпосылка: в качестве попутного значение «необходимый» в прилагательном нужный обнаруживалось и ранее. К тому же и это прилагательное в применении к человеку («неимущий, крайне бедный») уступало место слову нищий, усвоенному из старославянского, но ставшему общерусским. Далее, по мере укрепления в нужно значения «трудно» ослабевало его смысловое родство с прилагательным нужный, понимаемым в старом его значении. Да и самое это прилагательное изменялось в сторону сближения по смыслу с прилагательными надобный и необходимый. Следствием этих изменений и явилось вначале несамостоятельное употребление наречия нужно в новом для него значении, то есть в сопровождении слов надобно или надобный (необходимый, необходимо еще в XVIII столетии были малоупотребительны). Примеры подобного употребления встречаем в текстах петровского времени. Так, предлагалось проверять «ежели где повелено будет сделать вновь, или старыя возобновить городовыя крепости или тражаменты, и редуты, и мосты нужно-надобные… в каковом те дела содержатся исправлении»[77]. Один из сановников Петра Первого полагал: «Надлежит учредить от главной нашей армеи до руского рубежа почту, чтоб правил(ь)но ходила, и о сем дать указ фелтьмаршалу и министром, чтоб безвестно не держали; сие зело нужно надобно»[78].

Впрочем, и в это самое время и даже несколько ранее самостоятельное употребление наречия нужно в смысле «необходимо» полностью не исключалось. Царица Прасковья Федоровна писала, например: «…а письмы твои, Катюшка, чту и всегды плачю, на их смотря. Очень нужно нам видетца; от меня проси зятя, своего любезного супруга, чтобы… приехал»[79]. Здесь как будто явственно значение «необходимо». Однако лишь в XVIII столетии оно в наречии нужно становится главенствующим, а позднее и единственным. Происходит расширение круга слов, выражающих значение необходимости, и вследствие этого углубляется их специализация, в частности родное Пушкину надобно постепенно утрачивает литературность и превращается в просторечное.

Современные словари литературного языка наречие нужно объясняют так: «надлежит, необходимо, следует, надо что-нибудь сделать»; а в качестве разговорного оно означает «требуется, необходимо иметь что-нибудь». Поэтому в эмоциональном, решительном высказывании оно и приобретает характер требования. Семантическая история слова нужно говорит нам прежде всего о том, что изменение значения отдельного слова не является обособленным. Оно неразрывно связано с изменениями в строе, системе значений того словарного круга, в который данное слово входит, с которым оно в семантическом отношении ближайшим образом связано.

В канцелярии и в поэзии