Кортни. 1-13 (СИ) - Смит Уилбур

Остальные прервали игру в кости и собрались вокруг. К этому времени все устали и пали духом. Рихтер и Ла-Рише шептались о мятеже, желая прекратить бесполезное преследование, уйти из этих безжизненных гор обратно в колонию.

– Убить эту обезьяну, – равнодушно сказал Ла-Рише. – Покончим с ним – и домой.

Но Котс встал, ножом разрезал веревку, на которой висел Ксиа, и маленький бушмен лицом упал в угли. Он с криком откатился от огня, обожженный чуть больше, чем когда висел. Котс ухватил веревку, которой все еще были связаны ноги Ксиа, и подтащил пигмея к дереву. Привязал и оставил, а сам вернулся к своей полуденной трапезе.

Ксиа сидел у ствола, бормотал про себя угрозы и осматривал свои раны. Когда Котс закончил есть, он выплеснул остатки кофе из кружки и подозвал Гоффеля. Готтентот вместе с ним прошел к дереву, и они оба сверху вниз посмотрели на Ксиа.

– Скажи этому маленькому ублюдку на его языке, что я буду держать его связанным. Он не получит ни еды, ни воды, и я каждый день буду бить его, пока он не сделает свою работу и не найдет след снова.

Гоффель перевел угрозу. Ксиа гневно зашипел и отвернулся, чтобы показать, как сильно Котс его оскорбил.

– Скажи ему, что я не тороплюсь, – приказал Котс. – Скажи, что я могу подождать, пока он высохнет на солнце, как помет бабуина. Да он и есть помет бабуина.

Утром Ксиа оставили привязанным к дереву, но когда Котс и его солдаты завтракали печеными кукурузными лепешками и копчеными голландскими сосисками, Ксиа на языке племени сан обратился к Гоффелю. Готтентот присел на корточки, и довольно долго они негромко разговаривали. Потом Гоффель подошел к Котсу.

– Ксиа говорит, что может найти для тебя Сомойю.

– Ну, до сих пор ему это не очень удавалось.

Котс выплюнул в костер обрывок шкурки от сосиски.

– Он говорит, что сейчас единственный способ найти след – использовать самую серьезную магию.

Ла-Рише и Рихтер презрительно расхохотались, и Ла-Рише сказал:

– Если дошло до колдовства, я здесь больше не останусь. Я возвращаюсь в Кейп, а Кайзер пусть засунет награду в свой волосатый зад.

– Заткни свою жирную пасть, – сказал ему Котс и снова повернулся к Гоффелю. – Что это за страшное колдовство?

– В горах есть священное место, где живут духи племени сан. Там у них самая большая сила. Ксиа говорит, что, если мы пойдем туда и принесем жертву духам, след Сомойи будет найден.

Ла-Рише встал.

– Довольно с меня этого вздора. Слушаю уже почти три месяца, а в руках у нас все еще ни одного золотого гульдена. – Он поднял седло и пошел туда, где паслась его лошадь.

– Куда ты? – спросил Котс.

– Ты оглох или поглупел? – вызывающе спросил Ла-Рише, положив правую руку на рукоять шпаги. – Повторяю. Я возвращаюсь в Кейп.

– Это называется дезертирством и нарушением приказа, но я тебя понимаю, – ответил Котс так спокойно, что Ла-Рише удивился. – Если еще кто-то хочет уйти с Ла-Рише, я не задерживаю.

Рихтер медленно встал со своего места.

– Думаю, я пойду, – сказал он.

– Отлично, – сказал Котс. – Но, уходя, оставьте все имущество ВОК.

– О чем это ты? – спросил Ла-Рише.

– Седло и упряжь, – ответил Котс, – мушкет и твоя шпага принадлежат компании. А также лошадь, твои сапоги и мундир, не говоря уже о фляге для воды и одеяле. – Котс улыбнулся. – Оставьте все это и можете попрощаться.

Рихтер еще окончательно не решился и потому торопливо сел. Ла-Рише стоял в нерешительности, переводя взгляд с Котса на пасущуюся лошадь. Потом с видимым усилием собрался с духом.

– Котс, – сказал он, – первое, что я сделаю, вернувшись в Кейп, это поимею твою жену, даже если это обойдется мне в пять гульденов.

Котс недавно женился на молодой и красивой готтентотской девушке. Ее звали Нелла, и она была одной из самых популярных женщин колонии. Котс женился на ней с целью стать единственным хозяином ее прелестей. У него это не вполне получилось, и он уже убил одного человека, не понявшего все значение святости брака.

Котс взглянул на сержанта Удемана, своего старого товарища по оружию. Удеман был лыс, как страусовое яйцо, но у него были пышные длинные усы. Он понял невысказанный приказ Котса и опустил веки в знак того, что понял. Котс встал и потянулся, как леопард. Он был высок, худ, и у него был опасный взгляд светлых глаз из-под бесцветных ресниц.

– Я забыл упомянуть одно, – зловеще сказал он. – Ты оставишь здесь и свои яйца. Я сейчас их тебе отрежу.

С металлическим скрежетом он выхватил шпагу и пошел к Ла-Рише. Ла-Рише бросил седло и повернулся к нему, его шпага вылетела из ножен и сверкнула на солнце.

– Я давно ждал возможности посчитаться с тобой, Котс.

– Дождался, – ответил Котс и поднял острие шпаги. Он подошел ближе, и Ла-Рише тоже поднял клинок. Сталь легко звякнула о сталь: они примерялись. Противники хорошо знали друг друга – они вместе тренировались долгие годы. Отведя шпаги, они начали кружить.

– Ты виновен в дезертирстве, – сказал Котс. – Мой долг арестовать тебя или убить. – Он улыбнулся. – Предпочитаю второе.

Ла-Рише скривился и воинственно наклонил голову. Он был не так высок, как Котс, но у него длинные обезьяньи руки и мощные плечи. Он провел серию быстрых сильных выпадов. Котс ожидал этого. Ла-Рише не хватало тонкости. Котс отступал, но, отступив на длину вытянутой руки, сделал ответный выпад со скоростью нападающей гадюки. Ла-Рише успел отскочить, но его рукав был разрезан, и несколько капель крови упали из царапины на предплечье.

Они снова сцепились, сталь звенела о сталь, но силы были примерно равны. Снова отскочили и начали кружить, причем Котс старался увести противника туда, где стоял, прислонившись к стволу колючего дерева, Удеман. За долгие годы Котс и Удеман научились понимать друг друга. Дважды Котсу почти удавалось подставить Ла-Рише под удар Удемана, но Ла-Рише всякий раз уходил из западни.

Удеман отошел от дерева и направился к костру, как будто хотел взять еще кофе, но правую руку при этом держал за спиной. Обычно он бил в область почек. Такой удар парализует жертву, а Котс прикончит Ла-Рише ударом в горло.

Котс изменил направление и угол атаки, тесня Ла-Рише туда, где ждал Удеман. Ла-Рише отскочил и неожиданно развернулся, проворный, как балерина. В то же мгновение он провел лезвием шпаги по костяшкам руки, в которой Удеман держал кинжал. Оружие выпало из переставших повиноваться пальцев, и Ла-Рише снова повернулся к Котсу. Он улыбался.

– Почему бы не научить твоего пса новому трюку, Котс? Этот я видел столько раз, что даже скучно.

Удеман, бранясь, сжимал раненую руку, а Котс был явно озадачен неожиданной уловкой Ла-Рише. Он взглянул на своего сообщника, и, как только его взгляд оторвался от лица Ла-Рише, тот начал атаку le flece, стрелой, – устремился прямо к горлу Котса. Котс отскочил и потерял равновесие. Он опустился на одно колено, и Ла-Рише решил закончить дело. В последнее мгновение он заметил торжествующую вспышку в бесцветных глазах Котса и попытался отвернуть в сторону, но его правая нога была ведущей, и Котс нанес удар низко, под защитой противника. Стальное лезвие разрезало сапог Ла-Рише сзади, послышался хлопок перерезанного ахиллова сухожилия. Одновременно Котс снова встал и отскочил, так что даже длиннорукий Ла-Рише не мог его достать.

– Вот тебе и новый трюк, капрал. Как тебе понравилось? – спросил он. – А теперь, пожалуйста, скажи, кто кого поимел?

Кровь лилась из разреза в сапоге Ла-Рише, капрал хромал на здоровой ноге, волоча за собой раненую. На лице его было отчаяние, а Котс снова быстро напал на него, делая выпады в лицо. На одной ноге Ла-Рише не мог сдержать натиск и упал. И когда растянулся на земле, Котс с точностью хирурга сделал второй разрез. Он рассек сзади левый сапог Ла-Рише, и с треском порвалось второе сухожилие. Котс вложил шпагу в ножны и презрительно отошел. Ла-Рише сел, у него дрожали руки, по лицу тек пот. Дрожащими руками он по очереди стянул сапоги. И молча смотрел на страшные раны. Потом оторвал край рубашки и попытался их перевязать, но кровь быстро проступила сквозь ткань.