Избранные произведения. Т. 1. Ледовый союз: Ледовое снаряжение. Миссия в Молокин - Алан Фостер

— Пока этот друг не знает, что оно у нас имеется, нам незачем спешить раскрывать свой секрет, — отрывисто пробормотал Этан, — в моем бизнесе тоже очень хорошо иметь лишнее очко в затруднительном положении.

— Если бы у нас было сто таких очков, — согласился Гуннар, неплохо разобравшись в существе аналогии. — Интересно заметить, что понятие доверия у тебя не абсолютное, а зависит от ситуации.

— Я не имел в виду… — начал оправдываться Этан.

Но Гуннар, с трудом скрывая удовольствие, которое он испытывал от разоблачения слишком гибкой человеческой морали, отошел от него прежде, чем Этан нашелся с ответом.

Полос Мирмиб стал внимательно рассматривать гору оружия, как только в ней оказался последний меч. Металлические наконечники и рукоятки слабо поблескивали в полумраке ущелья.

— Для тех, кто путешествует лишь затем, чтобы предложить дружбу, вы очень хорошо вооружены, — заметил дипломат.

Эльфа тут же ответила:

— Чтобы убедить некоторых, порой приходится убивать.

— Хорошо сказано, миледи.

Мирмиб сделал жест скромного восхищения.

— Что теперь? — От нетерпения голос Септембера прозвучал нервно, хотя на самом деле он был спокоен. — Мы выкинем это за борт? Или кто-то придет, чтобы забрать наше оружие и прикрепить к каждому бирку?

— Ни то, ни другое, — Мирмиб широко улыбнулся великану. — Ваша готовность выполнить наше требование — достаточное подтверждение доброты ваших намерений, я надеюсь, подлинных намерений, — он беззаботно указал на оружие. — Вы можете забрать ваше вооружение обратно. Ваши поступки продемонстрировали нам то, что мы хотели узнать.

Пока вся команда стояла вокруг и с остолбенелым видом глазела на дипломата, он повернулся и пошел к лестнице. Из-за сильного порыва арктического ветра он споткнулся, и Этан подумал о слабости сильных. Как и многие люди с сильным характером, Мирмиб носил свой меч и доспехи в душе.

Мирмиб прокричал что-то двум транам, ожидавшим его внизу. Этан уловил только некоторые отрывки того, что он сказал. Его сильный акцент был для

Этана труднопонимаемым.

Один из транов протрубил в горн с первой стены, ему ответил торжествующий звук другого горна. И со второй стены послышались высокие и чистые звуки, и наконец все пространство каньона завибрировало от ликующих трубных голосов.

Когда последний горн затих, Этан поприветствовал солдат Молокина, стоявших на стенах. Маленькое судно вышло из тени «Сландескри» и подплыло к его носу, где и остановилось, готовое в каждую минуту вновь двинуться в перед.

— Где ваш капитан? — спросил Мирмиб.

Гуннар, одной рукой задвигающий меч обратно в ножны, свободной указал на капитанский мостик; Та-ходинг стоял там и сверку с любопытством смотрел на них.

— Я присоединюсь к нему, чтобы помочь ввести ваше судно в порт.

Этан тоже за Гуннаром и Мирмибом последовал к капитанскому мостику.

Пока Та-ходинг выслушивал инструкции и советы Мирмиба, Гуннар отвел Этана в сторону и сказал:

— Я видел, что канаты, которые скрепляли ворота, убрали. Теперь мы можем сломать ворота, находящиеся за нами, и уйти.

Этан посмотрел на своего большого, заросшего рыжей шерстью друга и осведомился:

— Ты настаиваешь на этом?

— Нет, не настаиваю. В твоем вопросе звучит обвинение, друг Этан.

Теперь была очередь Гуннара увиливать от прямого ответа по причинам, известным ему одному.

Та-ходинг вновь установил несколько больших парусов. Корабль-ледоход медленно двигался ко вторым воротам, осторожно маневрируя, чтобы не задеть своими боками скал узкого каньона. Пока они пересекали ворота, солдаты, находившиеся на стенах, внимательно изучали корабль и его оснастку.

Однако, в отличие от того, как они пересекали первые ворота, здесь наблюдающие со стен воины свободно переговаривались между собой. Их оружие беспечно болталось за спинами или лежало на стенах и скалах. Некоторые воины даже успели обменяться вопросами с членами команды «Сландескри».

Вид ущелья не менялся по мере того, как они продвигались по льду за лоцманским суденышком. Базальтовые стены вокруг них оставались по-прежнему такими же высокими. Прошло много времени, прежде чем каньон сделал поворот на юг и опять повел их в глубь острова. Постепенно стены, нависавшие над ними, стали казаться меньше, а в некоторых местах виднелись трещины по которым человек мог легко добраться до вершин этих уже не таких высоких скал.

Теперь, когда они отчетливо видели внутреннюю часть плато, Этан опять заинтересовался облаками, которые привлекли его внимание, когда они еще были в открытом ледяном океане. По-прежнему облака висели над одним местом, как бы с неохотой, поддаваясь силе ветра. Теперь Этан разгадал их происхождение.

Подобные облака нависали и над вершинами Софолда, родного острова

Гуннара и Эльфы. Эта внушительных размеров серая масса была скоплением пара, а не дыма, как они думали раньше. Он регулярно появлялся из трещин вулкана, поэтому не успевал ветер прогнать одни тучи, как тут же появлялись другие. Это и было объяснением постоянного скопления облаков в одном и том же месте, что производило впечатление их неподвижности.

Вулканическое тепло создавало в Софолде базу для литейной промышленности, и благосостояние Софолда во многом зависело от него. Так что в дополнение к славе хороших кораблестроителей, подумал Этан, молокинцы, вероятно, являются и металлургами, использующими природные источники энергии.

Этан спросил об этом Мирмиба.

— Это правда, что там есть литейные цеха, — согласился тран, — но они не принадлежат нам и мы не управляем ими.

И в ответ на удивленный вопросительный взгляд трана он добавил:

— У нас есть соглашение с людьми, которые управляют этими цехами.

— Они не молокинцы?

— Нет, — сказал дипломат, и на его лице появилось странное выражение, которое Этан не мог понять.

Он хотел было продолжать свои расспросы, но вдруг «Сландескри» резко накренился на правый борт. Они еле избежали удара мачтами о стену каньона.

Моряки отчаянно трудились, орудуя парусами, но теперь по другой причине.

Когда корабль повернул к югу, в глубь острова, ветер, задувавший с плато, почти полностью исчез, как только корабль вошел в это южное ответвление каньона.

Ветер был теперь слабым, как утренний бриз. Этан сорвал маску со своего лица, но тут же с отвращением натянул снова. Снаружи был отнюдь рай. Ветер, может, и утих, но, если снаружи было теплее, чем минус пятнадцать, значит он отвык определять температуру своей чувствительной кожей. Молокин не был Транской Ривьерой.