Жуков - Владимир Дайнес

8 сентября на рассвете в порту Варна высадился морской десант, а в 11 часов войска 3-го Украинского фронта перешли румыно-болгарскую границу. Продвижение советских войск осуществлялось без единого выстрела. 9 сентября в 19 часов Ставка ВГК направила Жукову, наркому ВМФ Кузнецову и командующему 3-м Украинским фронтом Толбухину директиву: «Ввиду того, что болгарское правительство порвало отношения с немцами, объявило войну Германии и просит советское правительство начать переговоры о перемирии, Ставка Верховного Главнокомандования, согласно указаниям Государственного Комитета Обороны, приказывает к 21.00 9 сентября закончить операции по занятию намеченных по плану населенных пунктов и с 22.00 9 сентября с. г. прекратить военные действия в Болгарии, прочно закрепившись в той полосе Болгарии, которая занята нашими войсками».[437]

12 сентября Г.К.Жуков вернулся в Москву, но уже 15-го получил распоряжение И.В.Сталина вылететь на 1-й Белорусский фронт.

1 августа в Варшаве силами Армии Крайовой согласно заранее разработанному плану под условным названием «Буря» было поднято восстание против немецких войск. Цель восстания заключалась в том, чтобы овладеть Варшавой до ее освобождения Красной Армией и использовать это в качестве аргумента в политической борьбе с Польским комитетом национального освобождения, созданным в июле 1944-го, и Крайовой Радой Народовой, а также в переговорах с союзниками, прежде всего с СССР, о послевоенном государственном устройстве Польши. Однако немецкий гарнизон, усиленный частями СС и полиции, сумел нанести поражение повстанцам и овладеть рядом районов Варшавы. Руководство СССР, пытаясь оказать помощь восставшим, поставило перед 1-м Белорусским фронтом (маршал К.К.Рокоссовский) задачу отразить контрудар немецких войск по 2-й танковой армии и перейти к широкому наступлению. 1-я армия Войска Польского должна была нанести удар с магнушевского плацдарма на Варшаву вдоль левого берега Вислы. Немецкое командование, введя в сражение танковую дивизию «Герман Геринг» и две пехотные дивизии, не позволило расширить плацдарм и развить наступление.

29 августа по решению Сталина наступление 1-го Белорусского фронта, за исключением войск правого крыла, было прекращено. Но вскоре войскам фронта, в том числе и 1-й армии Войска Польского, была поставлена задача выйти к Праге — предместью Варшавы, форсировать Вислу и соединиться с повстанцами. Выполнить эту задачу не удалось, так как шесть польских батальонов, переправившихся на плацдарм в районе Чернякува, понесли в боях тяжелые потери и 21 сентября по приказу командующего 1-м Белорусским фронтом были отведены за Вислу.

Жуков, ознакомившись с обстановкой и переговорив с Рокоссовским, позвонил Сталину и попросил разрешения прекратить наступление на участке 1-го Белорусского фронта — оно было явно бесперспективным из-за большой усталости войск и значительных потерь. Георгий Константинович просил также отдать приказ о переходе войск правого крыла 1-го Белорусского и левого крыла 2-го Белорусского фронтов к обороне, чтобы предоставить им отдых и произвести пополнение. Сталина такой поворот событий не устраивал, и он приказал Жукову вместе с Рокоссовским прибыть в Ставку.

Из мемуаров Георгия Константиновича следует, что Сталин считал неразумным прекратить наступление тогда, когда разбитый противник уже не в состоянии сдерживать напор наших войск. Но Жуков и Рокоссовский возразили ему: противник уже успел создать оборону, подтянуть резервы и сейчас успешно отбивает все атаки советских войск, которые несут большие потери. Сталин, явно недовольный таким единодушием двух военачальников, вынужден был согласиться с их мнением.

К.К.Рокоссовский в своей книге «Солдатский долг» излагает все это несколько проще. В конце сентября им было принято решение прекратить наступление из-за отсутствия достаточных сил и средств для его дальнейшего ведения. «Вернувшись на фронтовой КП, — пишет Константин Константинович, — связался с Москвой. Доложил о моем решении прекратить наступление. Сталин ответил не сразу, попросил немного подождать. Вскоре он снова вызвал меня к ВЧ. Сказал, что с предложением согласен. Приказал наступление прекратить, а войскам фронта перейти к прочной обороне и приступить к подготовке новой наступательной операции».[438]

Жуков вспоминает, что на другой день после совещания Сталин позвонил ему в наркомат обороны и спросил, как он смотрит на то, чтобы руководство всеми фронтами в дальнейшем передать в руки Ставки. «Я понял, что он имеет в виду упразднить представителей Ставки для координирования фронтов, и чувствовал, что эта идея возникла не только в результате вчерашнего нашего спора.

Война подходила к концу, осталось провести несколько завершающих операций, и И.В.Сталин наверняка хотел, чтобы во главе этих операций стоял только он один».[439]

Жуков ответил утвердительно.

На следующий день Георгий Константинович узнал о своем назначении командующим 1-м Белорусский фронтом — фронтом, находившимся на берлинском направлении.

До Берлина оставалось около 600 километров.

Глава XII. И ради славы

Воевали не с ветряными мельницами, а с сильным противником.

Эту прописную истину И.С.Конев спустя двадцать лет после войны разъяснял… некоторым своим соратникам, маршалам и генералам, с которыми прошел тяжелый путь от Москвы до Берлина.

Но если даже кое-кто из маршалов забыл, какого врага победили, что уж говорить о горе-«специалистах» по истории Великой Отечественной войны, вдруг объявившихся в конце восьмидесятых — девяностых годах в неожиданно больших количествах. Целый сонм авторов, соревновавшихся друг с другом, начал доказывать, что в основе всех наших военных побед, начиная с битвы за Москву, ничего нет, кроме огромного числа жертв. Нет смысла предлагать им, преуспевшим совсем на других поприщах, примерить на себя полевые мундиры Жукова, Рокоссовского, Конева…

Матерый нацист Й.Геббельс в начале 1945 года сделал в своем дневнике любопытную запись: «Генштаб представляет мне книгу с биографическими данными и портретами советских генералов и маршалов. Из этой книги нетрудно почерпнуть различные сведения о том, какие ошибки мы совершили в прошедшие годы. Эти маршалы и генералы в среднем исключительно молоды, почти никто из них не старше 50 лет. Они имеют богатый опыт революционно-политической деятельности, являются убежденными большевиками, чрезвычайно энергичными людьми, а на их лицах можно прочесть, что они имеют хорошую народную закваску. Я сообщаю фюреру о представленной мне для просмотра книге генштаба о советских маршалах и генералах, добавляя, что у меня сложилось впечатление, будто мы вообще не в состоянии конкурировать с такими руководителями. Фюрер полностью разделяет мое мнение. Наш генералитет слишком стар, изжил себя».