Жуков. Мастер побед или кровавый палач? - Алекс Громов

Александр Николаевич Яковлев рассказывал, что на уговоры включить в книгу всевозможные ремарки и отступления, раскрывающие ведущую роль политработников и коммунистической партии, Жуков в конце концов раздраженно ответил: «Ну, если надо, то напишите сами! А я подпишу». Это было реальным выходом из положения. «Мы посадили группу за работу, вскоре текст был готов», – вспоминал Яковлев.

Понятно, что тема политработников была для Жукова не из приятных. С началом Великой Отечественной войны по приказу Сталина членами военных советов направлений и руководителями оперативно-стратегических объединений были назначены люди сугубо гражданские, ранее не служившие в армии и при этом не имевшие профессионального военного образования. Но их роль, как и во время Гражданской войны (комиссары и военспецы), заключалась не в планировании и проведении масштабных боевых операций, а в контроле над деятельностью собственных командующих.

Военный историк Юрий Рубцов в книге «Маршалы Сталина» подчеркивал как положительные, так и отрицательные стороны партийного кураторства: «Как не без основания считал Маршал Советского Союза И. С. Конев, когда на должности членов военных советов назначались такие деятели, как Н. С. Хрущев, Л. М. Каганович, А. А. Жданов, Н. А. Булганин – крупные партийные и советские работники, члены ЦК, а то и Политбюро ЦК, они в силу своего политического положения приобретали на фронте дополнительный авторитет. Добавим: от этого в определенной мере выигрывали и фронтовые дела, учитывая возможности названных лиц, более значительные, чем у их коллег, по выбиванию у различных ведомств дополнительных ресурсов… В разгар Московской битвы Булганин обратился к В. П. Пронину, в свое время сменившему его на посту председателя Моссовета, с предложением подключить к решению одной фронтовой проблемы… столичный трест по передвижке зданий. Имевшийся в тресте опыт потребовался для вызволения из болот застрявших танков и другой тяжелой техники. Москвичи пришли воинам на помощь, в результате в обороне столицы приняла участие почти тысяча «незапланированных» боевых машин.

Но другой стороной медали был полный военный непрофессионализм Булганина и таких, как он, карьерных советско-партийных работников. Генерал-полковник В. М. Шатилов вспоминал, что член военного совета фронта не мог даже самостоятельно нанести на свою рабочую карту готовые данные о расположении наших и немецких войск. А ведь по существовавшему положению Николай Александрович должен был участвовать в разработке важнейших документов, связанных с планированием, организацией и обеспечением боевых действий, без его подписи не вступал в силу ни один приказ командующего, не могло считаться действительным донесение в Ставку Верховного Главнокомандования. Так неужели нельзя было подобрать на такой пост более квалифицированного генерала?…»

Одним из таких сталинских назначенцев и стал Николай Александрович Булганин, о конфликтах которого с Жуковым рассказывалось выше, – председатель правления Госбанка СССР (трижды, в том числе – с 12 октября 1940 по 23 мая 1945 года), один из заместителей председателя СНК СССР (до мая 1944 года), получивший в самом начале Великой Отечественной войны воинское звание генерал-лейтенанта. Он не имел военного образования (закончил реальное училище), но, пользуясь доверием Сталина, стал одним из видных советских военных деятелей. С ним Жукову приходилось много работать как в военные, так и в послевоенные годы.

В годы Великой Отечественной войны Булганин с 19 июля 1941 года по 10 сентября 1941 года и с 1 февраля 1942 года по 5 мая 1942 года являлся членом Военного совета Западного направления; членом Военного совета Западного фронта (12.07.1941 – 15.12.1943 года); 2-го Прибалтийского фронта (16.12.1943 – 21.04.1944 года); 1-го Белорусского фронта (12.05.1944– 21.11.1944 года). Сам Жуков, согласно книге «Маршал Жуков. Каким мы его помним», ставший в октябре 1941 года командующим войсками Западного фронта, давал следующую характеристику своему члену военного совета: «Булганин очень плохо знал военное дело и, конечно, ничего не смыслил в оперативно-стратегических вопросах. Но, будучи человеком интуитивно развитым, хитрым, он сумел подойти к Сталину и втесаться к нему в доверие». Именно благодаря своей настойчивости и авторитету Жукову, у которого сразу не сложились отношения с Булганиным, удалось отстаивать свою точку зрения при проведении ряда операций.

Однако даже внесение в книгу необходимых слов о «руководящей и направляющей» помогло не сразу.

Уважаемый Леонид Ильич!

Обращаюсь к Вам с просьбой. В 1965 году я закончил разработку своих воспоминаний, над которыми работал несколько лет. Осенью 1965 года рукопись мною передана в издательство АПН.

По имеющимся сведениям рукопись передана в отдел ЦК КПСС тов. Д. П. Шевлягину.

Времени прошло много, а судьба моей рукописи мне не известна. Очень прошу Вас, Леонид Ильич, дать указание по изданию моей рукописи. Очень хотелось бы издать книгу к 50-летию Советской Армии.

Маршал Советского Союза

Жуков

11 декабря 1967 г.

Ответа не последовало. Книга продолжала лежать «в столе» издательства. Жуков испытывал чувства, близкие к отчаянию. В полной мере понять их сможет только тот, кто отдавал в издательство книгу, написанную с полной отдачей, а потом сталкивался с глухой стеной молчания. Или уклончивых ответов, что ничуть не легче.

Глубокоуважаемый Леонид Ильич! Алексей Николаевич!

Прошло немало времени с тех пор, как АПН подготовило книгу «Воспоминания и размышления». Учтены все замечания и пожелания рецензентов.

Мне известно, что и отдел ЦК КПСС (тов. Степанов) дал свое весьма положительное заключение на мою рукопись. Меня крайне огорчает ничем не объяснимая задержка в выходе книги в свет. Ведь это труд моей долголетней жизни.

Очень прошу Вашего вмешательства.

С уважением

Маршал Советского Союза

Г. Жуков

23 февраля 1968 г.

Причина, по которой тормозили «Воспоминания и размышления», была простой. Леонид Ильич Брежнев, еще не превратившийся окончательно в героя анекдотов о «бровеносце в потемках», уже вполне анекдотично жаждал, чтобы в книге Жукова был упомянут его личный и неоценимый вклад в Победу.

Когда это выяснилось, Жуков в первый момент страшно разгневался.

– Почему я должен его упоминать? – бушевал старый воин. – Я не знал во время войны никакого Брежнева!

Но, чуть остыв, он согласился с мнением редактора и близких друзей: если не выполнить это условие, книга не выйдет. Но ведь действительно – нигде ни разу не встречались… И в издательстве, где людей, искренне переживавших за маршала, оказалось все же больше, чем в верхних эшелонах власти, был придуман такой изящный ход: мол, Жуков будучи под Новороссийском, хотел посоветоваться с полковником Брежневым, но – какая досада! – не застал того на месте…