Свет далекой звезды - Ирина Леонидовна Касаткина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первое время руководство института взывало к совести Антона и периодически давило на его маму, оставшуюся одной в десятиметровой комнатке многосемейной коммунальной квартиры. Маме дважды за счет института устраивали переговоры с беглецом, чтобы та уговорила его вернуться.
— Тошенька, как тебе живется? — робко спросила мама в их первый разговор − вместо того, чтобы обрушить на него град упреков.
— Как в раю, — ответил сын. Что было чистой правдой после его полуголодного житья в стране победившего социализма.
— Деточка, а когда же ты вернешься?
— Сделаю все, чтоб никогда! — клятвенно пообещал сын.
— Но неужели тебя не мучает ностальгия?
— Мама, ностальгия кончается при первом же воспоминании о нашем коммунальном туалете.
Вскоре Антон — теперь уже Тони — настолько опередил тестя в деловой хватке, что тот с легким сердцем передал ему управление компанией и навсегда отстранился от дел. Через некоторое время он умудрился влететь на своем кадиллаке в серьезную аварию и не дотянул до больницы. Тони стал полновластным хозяином огромного и все приумножавшегося состояния.
После того, как Аннет нашла себе такого же веселого кинорежиссера, они с Тони радостно расстались, оставшись добрыми друзьями, — и он стал наслаждаться свободной жизнью богатого холостяка. Мама давно умерла, и с бывшей родиной теперь его уже ничто не связывало. Но ностальгия, о которой она когда-то спрашивала, после сорока лет стала время от времени мучить его. И чем дальше, тем чаще.
К тому времени в его стране произошли такие перемены, о которых он в прежние времена не мог и помышлять. Дружные союзные республики дружно разбежались, образовав независимые непонятно от кого государства. Это не пошло на пользу их экономике, и нищета приняла поголовный — за малым исключением — характер.
И тогда Тони Гор решил искупить свою вину перед страной, где он родился и вырос. Тони понимал, что без современных технологий производство в ней никогда не поднимется и Россия в конце концов превратится в банановую республику. Поэтому он создал Фонд помощи науке и ученым, занимавшимся информационными технологиями. В частности, его Фонд систематически организовывал различные конференции и симпозиумы, на которых ученые разных стран обменивались последней информацией в этой области.
Сам Тони всегда с удовольствием принимал в них участие. Вот и на этот раз он прилетел в Москву, чтобы посидеть на очередном симпозиуме, послушать доклады, а затем навестить Питер и поклониться могиле матери.
После развода с Аннет Тони так и не женился. Женщин он имел много и каких хотел — но жениться на американке больше не желал. Нет, они были милы, энергичны, понимали толк в сексе и со вкусом одевались. Но не было в них чего-то… он и сам не мог толком объяснить, чего. Какого-то тепла, душевной доброты, что ли, так присущей русским женщинам. И потому, приезжая в Россию, Тони всякий раз с особым вниманием вглядывался в их лица.
У Тони была две страсти — красивые камни и красивые женские лица. Можно сказать, он коллекционировал их. Страсть к красивым камням Тони унаследовал с далекого детства.
Его мать происходила из старинной дворянской семьи, бывшей когда-то богатой и знатной. Вихрь революции одним махом уничтожил всех ее членов за исключением двух сестер. Старшая сестра вышла замуж за бывшего красного командира и приютила у себя младшую. Это их и спасло. Они сменили фамилии и зажили тихой жизнью, стараясь не привлекать к себе внимания. Но не получилось. Красный командир со всем семейством был вскоре репрессирован, но маму Антона почему-то не тронули.
Она уехала в Ленинград и стала работать на заводе. Да так и доработала до старости на одном месте
Первое время мама страшно боялась, что за ней вот-вот придут и заберут. Когда во двор заезжала черная машина, она пряталась под кровать. Завидев издали военного, сворачивала за угол и пробиралась к дому дворами, прячась по подъездам и путая следы. Но со временем, решив, что о ней забыли, перестала пугаться каждого встречного и зажила спокойней.
Мама никогда никому не рассказывала о своей прежней жизни — только Антону под большим секретом и непременно шепотом. От старшей сестры ей остались два старинных кольца — одно с рубином, другое с сапфиром. Они были тщательно спрятаны от посторонних глаз, и лишь изредка Антону дозволялось ими полюбоваться.
— Это настоящие камни, — внушала ему мама, — не вареные, не то, что теперешние. Им цены нет! Пусть лежат на черный день — мало ли что.
Мальчик любил рассматривать камни на просвет. Красные и синие огоньки, вспыхивавшие в них, казались ему отблеском далекой сказочной жизни, которой жили когда-то его репрессированные родственники. Ни он, ни его мать так до конца и не поняли, за что их убили. Ведь надо быть поистине чудовищем, чтобы у тебя захотели отнять жизнь подобные тебе существа. Но по словам матери все их родные представляли собой цвет русской интеллигенции и были добрейшими людьми − за исключением разве что мужа сестры, у которого действительно руки были по локоть в крови после участия в раскулачивании. Но и его в знак благодарности родная власть не замедлила отправить на тот свет вместе со всем семейством.
Ведь они были такими же, как мы, — с содроганием думал мальчик. — Как им, наверно, было больно и страшно, когда их убивали. О чем они думали в тот момент? Наверно, все пытались понять — за что? А может, надеялись, что в той, другой жизни, им будет лучше, чем в этой? Вот если бы это оказалось правдой.
Став Тони Гором, он не утратил страсти к красивым камням и начал их коллекционировать. Мамины кольца после ее смерти бесследно пропали, будто их и не было вовсе. На вопросы Антона, куда подевались вещи, соседи только пожимали плечами и разводили руками. И он плюнул на поиски. Заказал по памяти похожие кольца и иногда, в минуты острой тоски принимался рассматривать камни на просвет. С этих камней и началась его коллекция.
Страсть к красивым женским
