На тревожных перекрестках - Записки чекиста - Станислав Ваупшасов

Штаб распустил по домам мирное население, спасавшееся под нашей защитой от фашистских изуверов, а партизанские части разошлись по своим базам.

10 июня мы прибыли в свой зимний лагерь. Полуразрушенные землянки, воронки от бомб и снарядов, целый гараж сожженных карателями трофейных легковых и грузовых автомобилей. Бойцы принялись за работу.

Из болот на свое прежнее место перевели семейный лагерь. В нем никто не пострадал, все выглядели здоровыми и веселыми.

Возобновился выпуск "Минского большевика", состоялось партийное собрание, на котором кандидатами в члены партии были приняты Рахматулла Мухамедьяров, Павел Рулинский и Даниил Сорин, а в члены партии - Василий Каледа. К выходу на железную дорогу готовились группы подрывников. Словом, налаживалась нормальная партизанская жизнь.

Однако через несколько дней радист Яновский принял из Москвы приказ, который в корне изменил наши планы.

Изгнание

Приказ из Центра.-В походной колонне.- Встреча с гвардейцами.- Дорога в Минск.- Парад партизан.- Доблестные патриоты

Прочитав радиограмму, я не удержался и радостно воскликнул:

- Замечательно!

- Что именно? - поинтересовался замполит Сермяжко.

ВСТАВКА 454 страница (временно отсутствует)

шлого года Минский подпольный горком КП(б)Б. Вся деятельность партизан проходила под постоянным руководством партийных органов, Центрального штаба и наркомата.

В связи с рейдом на запад горком освободил меня от руководства подпольными группами в Минске и других городах области. Я передал секретарям списки подпольщиков и связных, пароли и явки.

После совещания мы объявили бойцам о приказе Москвы. Окончилась партизанская битва на родной земле! Парни, прошедшие огонь, воду и медные трубы, азартно выкрикивали:

- Даешь Пруссию!

- Войдем в Берлин!

По этому радостному случаю я разрешил начхозу Иосифу Иосифовичу Коско организовать праздничный ужин с вином.

Три ночи подряд на площадке близ деревни Обчее мы принимали грузы с самолетов, присланных Центром. Нам сбросили боеприпасы, одежду, обувь, мясные консервы, рис, табак, сахар, свежие московские газеты, пистолеты, автоматы и ручные гранаты.

В поход решили взять 500 бойцов, самых молодых и крепких. Остальных я поручил Дмитрию Кузнецову. На его же попечении был семейный лагерь.

- Вреди отступающим гитлеровцам чем можешь,- сказал я на прощание лейтенанту,- соединяйся и взаимодействуй с армейскими частями. Встретимся после победы.

В распоряжении горкома остались для связи с минским подпольем Краснитский, Мурашко, Матузов и многие другие, ушедшие из города на базу отряда под угрозой ареста фашистскими палачами из СД и абвера.

Тепло простившись со всеми, походная колонна покинула лагерь. Группу разведчиков вели хорошо знавшие местность Юлиан Жардецкий и Павел Рулинский. Ночью перешли шоссе Минск - Слуцк и через 40 километров оказались в лесах Копыльского района. Здесь повстречались с разведкой из бригады Шестопалова, а вскоре к нам приехал и сам комбриг. Он рассказал о положении в этой зоне и выделил спецотряду проводников.

На привале настроили рацию и приняли сообщение Москвы о летнем наступлении Красной Армии в Белоруссии.

- Скорей на запад,- весело сказал Сермяжко.- Не то окажемся в тылу у своих!

Кто из лесных воинов в эти долгие месяцы не жаждал скорее встретиться с частями Красной Армии! Но теперь патриотический долг вел нас в Пруссию, чтобы там приложить опыт, накопленный в белорусских пущах. Все рвались вперед, не обращая внимания на тяжелую поклажу, труднопроходимые дороги, на стертые новыми сапогами ноги и вечную походную усталость.

За три дня мы дошли до Немана и на его зеленом берегу остановились на привал. Мне вспомнилось, как мы форсировали эту реку в 1924 году после дерзкой Столбцовской операции. И вот спустя 20 лет я снова в тех же местах и опять должен попасть со своими бойцами на западный берег. Как прихотливо порой складывается судьба, сколько в ней бывает повторов, вариаций на одну тему, но абсолютно точных совпадений не случается никогда. На этот раз не пришлось мне переправиться через Неман.

Яновский принял радиограмму, в которой отряду предписывалось прекратить рейд и оставаться на месте. Во втором сообщении из Москвы говорилось о посмертно награжденных наших товарищах: Николае Денисевиче, Владимире и Константине Сенько, Николае Андросике, Вайдилевиче, Якове Воробьеве, Гейнце Линке, Павле Грунтовиче, Ване Залесском, Туркине и многих других.

Обе радиограммы я зачитал бойцам. Первая вызвала разноречивые толки, вторая сосредоточенное молчание. Павшие герои навсегда остались в наших рядах, мы не вычеркнули их ни из списков, ни из сердца.

- Как же понять новый приказ? - спрашивали меня командиры и рядовые.

- Я знаю не больше вашего. Поживем - увидим.

Костя Сермяжко сказал, что, наверное, надобность в нашем отряде на западе иссякла, другие отряды из более близких районов могли прийти в Восточную Пруссию раньше нас, да и вообще военная обстановка так стремительно меняется, что всего вперед не угадаешь! Мы согласились с замполитом и стали ждать дальнейших распоряжений.

В последних числах июня конная разведка Красной Армии натолкнулась на наши посты. Валя Васильева, Ларченко и Терновский привели в наше расположение отряд гвардейцев 1-го Белорусского фронта. На радостях партизаны стащили их из седел и стали качать. Потом пошли расспросы, разглядывание погон и гвардейских знаков. Устроили товарищеский ужин, на котором бойцы спецотряда и гвардейцы многое вспомнили из пережитого и увиденного. Одни рассказывали о войне в тылу врага, другие - о фронте, и все вместе дружно пили за изгнание фашистов из пределов родной страны.

У меня с армейскими разведчиками состоялся и деловой разговор. Я передал им данные нашей разведки о противнике, они обрисовали мне ход наступательного сражения в Белоруссии. Получалось, что передовые части в продвижении на запад опередили нас на многих участках. Но линия фронта не была сплошной, и в тылу наших войск оставались порой крупные вражеские группировки.

На следующее утро к нашему лагерю подъехали артиллеристы резерва Главного Командования. Пушкари упрекали партизан за порчу дорог - ни пройти, ни проехать, тем более со сверхмощными орудиями. А лесные воины им отвечали: "За то нам ордена навесили!"

Так или иначе, а встрече были рады обе стороны.

Новая радиограмма предписывала нам войти в освобожденный Минск. Столица Белоруссии свободна! Партизаны и артиллеристы грянули могучее "ура", десятки крепких загорелых рук подкинули в воздух радистов, и те долго взлетали чуть не до верхушек молодого сосняка.