Столетняя война. Том V. Триумф и иллюзия - Джонатан Сампшен

который в течение шести лет главенствовал во французском правительстве. Карлу VII, вечно испытывавшему недостаток уверенности в себе и скучавшему от рутины управления страной, нужны были министры, которые были бы не только слугами, но и друзьями. Он был склонен делегировать им больше полномочий, чем считалось приличным для короля. Но он никогда больше не передавал управление страной в руки одного человека, как это сделал для Ла Тремуя. Наблюдая за происходящим из своей ссылки в Провансе, Жан Луве не утратил ни своей проницательности, ни понимания работы правительства. В меморандуме, написанном для герцога Савойского, он сообщал, что у короля теперь "нет ни одного слуги, имеющего власть над всеми остальными". Однако Карл Анжуйский, его мать Иоланда и сестра-королева, тем не менее, пользовались непревзойденным влиянием. Их поддерживали участники переворота Жан де Бюэль, Прежен де Коэтиви и Пьер де Брезе, а также солидный корпус профессиональных администраторов, прошедших обучение в анжуйской администрации в Анже и Тарасконе. Эти люди на долгие годы стали главенствовать во французском правительстве. Ни одно решение не принималось без их согласия. Ришмон вернул себе должность коннетабля, но не прежнюю политическую власть. По крайней мере, на первых порах это было правительство родственников Карла VII, такое правительство, которое, по мнению современников, соответствовало существующему положению вещей. Однако последствия для хода войны были скромными. Больше внимания было уделено западному фронту в Мэне и герцогстве Алансонском, а также отношениям с Бретанью, которые всегда были главной заботой Анжуйского дома. Однако проблемы с деньгами и войсками оставались теми же, что и раньше. По мнению Ла Тремуя, которое разделял и Рено де Шартр, необходимым условием победы было отторжение Бургундии от Англии. Это оставалось ортодоксальной точкой зрения политического сословия. И никто не был склонен идти на существенные уступки англичанам, прежде всего по неразрешимым вопросам суверенитета и прав на корону[582].

Дворцовый переворот при французском дворе положил конец любым надеждам, которые Карл Орлеанский мог возлагать на свою конференцию. Английское правительство назначило местом проведения конференции Кале и выдало охранные грамоты большому числу французских советников и дворян, которые, как оно надеялось, примут в ней участие. Но ни один из них не приехал. В конце октября 1433 г. сэр Уильям Олдхолл сообщил из Кале, что делегатов еще не видно и полагал, что они могут появиться к Рождеству. Были некоторые разговоры о переносе сроков проведения, но и в новом году проект даже теоретически еще не был реализован. Французы, вероятно, не знали об условиях сделки Карла Орлеанского с англичанами, но они с опаской относились к инициативам отчаявшихся пленников в Англии и решили бойкотировать конференцию[583].

* * *

Попытки англичан выйти из войны с Шотландией не увенчались успехом. Одной из первых задач Бедфорда в Англии был новый подход к отношениям с северным королевством. До сих пор король Яков I придерживался буквы соглашения с английским Советом. Но ему не удалось остановить шотландских солдат удачи, которые добровольно уезжали воевать на стороне Карла VII. В 1430 г. Вестминстерский Совет сообщил, что шотландцы "ежедневно" проходят через Дьепп и другие порты под носом у английских чиновников, направляясь воевать за Карла VII[584]. Пока дела во Франции шли хорошо, англичане спокойно игнорировали скрытую угрозу со стороны Шотландии. Но в новых обстоятельствах Шотландия стала занимать все большее место в их мыслях. Бервик и Роксбург, последние уцелевшие английские гарнизоны в Шотландской низменности, находились в плохом состоянии и вряд ли стоили затрат на их оборону. Охрана границы обходилась дорого и затрудняла набор войск в северных графствах для службы во Франции. Маргарита Стюарт все еще оставалась в Шотландии, но угроза того, что в один прекрасный день Яков I может отправить ее во Францию с другой шотландской армией, висела над англичанами как дамоклов меч.

В августе 1433 г. в Шотландию было направлено посольство под руководством шурина короля Якова I, Эдмунда Бофорта, графа де Мортен, для переговоров о заключении постоянного мира. Бофорт был уполномочен сделать заманчивые предложения: вернуть Бервик и Роксбург и отказаться от притязаний Англии на оммаж от шотландских королей. Договор на этих условиях восстановил бы территориальную целостность Шотландии в том виде, в каком она существовала до рокового вмешательства Эдуарда III в дела страны за столетие до этого. Яков I клюнул на эту приманку. Он созвал Генеральный Совет (фактически Парламент), который собрался в доминиканском монастыре в Перте в октябре 1433 года. Но хотя король был не прочь принять английское предложение, Совет после двух дней ожесточенных дебатов отклонил его. Хронист Уолтер Боуэр присутствовал на заседании в качестве аббата Инчколма. Он был одним из членов комиссии, которой было поручено выяснить мнение участников собрания. По его словам, решающим фактором стал договор с Францией, который исключал возможность заключения сепаратного мира с англичанами. Духовник Якова I, аббат Джон Фого из Мелроуза, пытался убедить собрание в том, что обещание не заключать мир с врагом противоречит Божьему закону и не является обязательным. Но он был проигнорирован и впоследствии обвинен инквизитором Шотландии в ереси. Сам Боуэр считал, что английские предложения были сделаны не из лучших побуждений, а были хитрой уловкой, направленной на отторжение шотландцев от французов. Многие из присутствующих, видимо, разделяли его мнение. Другие указывали на "неизлечимую обиду" шотландцев на Англию. Наследие Эдуарда I и Эдуарда III было не так легко забыть. Шотландцы не настолько доверяли англичанам, чтобы отказаться от своего единственного континентального союзника. На практике это привело к тому, что мир с Шотландией мог быть заключен только в рамках общего урегулирования с Францией. В следующем году англичане обновили свои предложения, добавив к ним предложение о брачном союзе между молодым Генрихом VI и дочерью шотландского короля. Но шотландцы остались непоколебимы[585].

Незадолго до Рождества 1433 г. Палата Общин наконец подошла к решению военных и финансовых проблем. Парламентарии ознакомились с мрачным докладом Кромвеля о состоянии финансов короля, но не пожелали предоставить более чем одну стандартную субсидию. Эта субсидия не была щедрой и выплачивалась четырьмя частями в течение двух лет, что было необычно долго. Кроме того, Палата Общин начала практику предоставления скидок городам и графствам, которым было трудно собрать сумму, причитающуюся по устаревшей схеме налогообложения, которой было уже почти сто лет. Скидки объявлялись необходимыми для облегчения положения местных общин, "пришедших в запустение, обезлюдевших или разрушенных, чрезмерно обедневших, или чрезмерно обремененных указанным налогом". В результате величина стандартной субсидии уменьшилась примерно на одну десятую часть. Это был переломный момент. Палата Общин дала понять, что не желают увеличивать масштаб обязательств Англии по участию в войне во Франции. Церковь оказалась еще более непримиримой, чем Палата Общин.