Горм, сын Хёрдакнута - Петр Воробьев

Вследствие этого, под началом Горма оказалась, помимо танемаркской дружины и энгульсейских бондов с тисовыми луками, примерно тысяча венедов. Хакон прислал сотню самострельщиков – это было всё, чем могла поделиться разоренная Йормунрековыми злодействами Свитья. Помимо того, на поле на северном берегу реки Руирхеф из леса вышло войско старого Брианна из Туад Хумайна. Правда, судя по их виду, эти ратники опоздали к разборке на несколько сотен лет. Не считая самого конунга и пары дюжин его ярлов (или карлов, кто их разберет?), снаряженных более-менее обычно, «войско» состояло из полуголых дикарей в шкурах, то ли синих от холода, то ли намеренно покрашенных в этот цвет, с дубинами, бронзовыми мечами, и охотничьими луками. Тем не менее, Горм был рад и этому пополнению.

– Боевые хитрости, хорошие гонцы, разведка, – перечислял он внимательно слушавшему Кирко, выезжая из леса на Готи, Хан у левого стремени. – Все это в возрастающем порядке может повлиять на исход боя. Но чаще всего, когда два войска сходятся в поле, тупо побеждает то, в котором больше воинов, они лучше кормлены, и с лучшей справой. Так говорят хроники?

– Если речь идет о войне внутри гегемонии, так. Но и небольшой отряд кливанофоров не раз побеждал во много раз превосходившую силу варваров…

– Как ты можешь заметить, у нас есть некоторые трудности с кливанофорами, хотя…

Горм бросил взгляд в сторону левого крыла, где завтракали у костров двести восемьдесят отборных воинов Хёрдакнута, слегка разбавленных энгульсейскими лендманнами. Из-за нехватки места на кораблях, только восьмидесяти из танов предстояло биться верхом, но каждый был с ног до головы закован в сталь и снаряжен мечом или топором, сработанным по последнему слову оружейного искусства. У некоторых были и сделанные по Святогоровым образцам йеллингские ручницы.[187]

– В любом случае, с Брианновыми пятью сотнями, у нас теперь больше воинов, чем у Фьольнира с Бродиром и Мурхадом, – закончил конунг Танемарка, одобрительно оглядывая строй.

Перед мостом через Руирхеф стояли три сотни под началом Хельги, за ними – самострельщики из Свитьи и энгульсейские лучники. В их задачу входило ввязаться в бой, когда Фьольнирова сила, вышедшая из Свартильборга, ступит на северный берег. Затем хейдабирские дружинники и те, кто стрелял поверх их голов, должны были начать отступать, пока все Фьольнирово войско не оказалось бы за рекой, после чего их отрезала бы от моста Хёрдакнутова конница, а вышедшие из-за леса на возвышении с северо-запада венеды завершили бы окружение. Рассчитывать на что-либо осмысленное от синерожей толпы в шкурах не приходилось, но, просто останься они на том месте, где стояли – между Хельги и Боривоем – туземцы по крайней мере оттянули бы на себя достаточную часть мечей и стрел.

– Горм конунг, нам с тобой или здесь оставаться? – Хлифхунд, у которого только-только начал ломаться голос, старался говорить низко, но примерно на «или» перешел на писк.

Проезжая мимо, Горм оглядел подразделение, собранное Карли лендманном из йеллингских и хейдабирских псарей и волкодавов и им же обученное ранее невиданным приемам боя. Конунгу отчаянно хотелось, чтоб хоть кто-то из подростков и пёсиков дожил до конца дня.

– Стойте с венедами в засаде, – Горм тронул пятками бока Готи. – Без слова от Карли или Кирко, ни с места. Вы наше тайное оружие, чтобы решить исход битвы.

Жеребец перешел с шага на рысь, приближаясь к небольшому скоплению воинов у наполнявшегося горячим воздухом шара, лежавшего на боку. Кнур и Тира стояли у горелки, направленной не торчком, а под пологим углом. После неприятности с самой большой оболочкой, времени соткать, сшить, и проклеить новую не было, и горелка была привешена к оболочке поменьше, под которой уже летал Хани в плетеном коробе из ивовых прутьев.

– А где корзина-то? – спросил конунг, остановив коня.

– Подъемной силы не хватит на нее, горелку, и наблюдателя одновременно, – объяснила анасса, снаряженная в древние серебристые доспехи, чудом сохраненные Плагго, увенчанная крылатым шлемом, и в красном плаще на плечах. – Придется обойтись без корзины.

Горм с сожалением подавил желание спрыгнуть с коня и заключить воительницу в объятия – больно много лязга. Вместо этого, старший Хёрдакнутссон спросил:

– И куда же летуна?

Вместо ответа, Кнур указал на небольшой кусок кожи в переплетении веревок, присоединенных к шару и горелке. Оболочка заскрипела. Кузнец крикнул:

– Отпускайте помалу!

Воины, державшие концы веревок, пошли в направлении шара, который начал отрываться от земли. Одновременно, Кнур и присланный ему в учение из Альдейгьи отрок, почему-то в полушубке из заячьих шкур поверх овечьего кожуха, повернули пламя вверх. Шар окончательно округлился и потянул за веревочную сеть, сходившуюся к железному обручу вокруг бронзового котла с мертвой водой, над которым пламя из двух дюжин трубок с гулом грело воздух. Котел повис на веревках. Хан с недоверием уставился на сооружение, слегка опустив хвост.

– Лезь, Тёха, – сказал Кнур ученику.

Тот довольно неуклюже, чуть не зацепившись за одну из веревок болтавшейся на шее зрительной трубой, примостился на кожаном прямоугольнике, оказавшемся чем-то вроде седла, и заболтал ногами в воздухе, прямо перед рычагами и поворотными колесами, управлявшими горелкой.

– Травите, – кузнец, сунув Тёхе в руки рупор и продолговатую кожаную суму, махнул воинам.

Таща за собой три подозрительно тонких каната, шар с барахтавшимся, стараясь ничего не уронить, учеником взмыл в бледно-голубое небо.

– На сколько он сможет подняться? – спросил Горм.

– Саженей на двести, – ответил Кнур. – Чем выше, тем канат длиннее, и каждый вершок вниз тянет.

«Как бы обойтись без веревок,» – подумал конунг, вслух сказав:

– Ниже ста пятидесяти летать опасно – стрела достанет. Дай все двести.

– Из крепости рать идет! – закричал наблюдатель в рупор.

– Сколько их? – проорал без помощи каких-либо устройств Кнур.

Тёха, едва не отправив раструб в полет, пристроил его в ячейке сети, взял трубу, и уставился в южном направлении.

– Странный у тебя наблюдатель, – заметил Горм.

Вновь взяв в руки рупор, отрок перегнулся вниз, чуть не сверзившись с седла, и крикнул:

– Пятьсот двадцать пеших! Шестнадцать верховых! Восемь дроттаров! Два крытых возка!

– Может раз взглядом войско окинуть и всех ратников счесть, – гордо пояснил Кнур. – Лучший Святогоров ученик!

– Что-то тут не так, – вслух усомнился конунг. – С Мурхадовой дружиной их в Свартильборге больше двух тысяч.

– И что в крытых возках? – добавила Тира. – Кнур, удержат ли шар два каната?

– Если ветер не поднимется…

Кузнец с некоторым сомнением взглянул вверх, потом крикнул:

– Тихомысл, отвязывай правый канат! Правый, недобайка!

Канат полетел вниз, долбанув концом по шлему одного из воинов внизу. Тот погрозил шару кулаком.

– Лучший Святогоров ученик, говоришь? – с сомнением повторил Горм.

Тихомысл, поднявшийся на такую высоту, что на вид он был не больше полевки, вперился в трубу, глядя на восток. Одновременно он закричал что-то, тонко и неразборчиво из-за дальности и ветра.

– Повтори! – крикнул Горм, воспользовавшись своим рупором.

После непродолжительной, но выглядевшей весьма нелепо возни (ни дать, ни взять мышонок на жердочке), Тёха, вновь завладев раструбом, повторно воспроизвел, на этот раз звуча, как тот же мышонок, пищащий со дна медного таза для варки варенья:

– Корабли! Пятнадцать драккаров! Одиннадцать снеккаров!

– Кром! – конунг гулко треснул себя по лбу рупором. – Если в каждый драккар напихать вдвое воинов против обычного…

Значительную часть бывшего Йормунрекова флота сожгли на рейде Саппивок и Неррет, включая почти все пароходы. Бродир успел оттащить Кормильца Воронов на мель и потушить пожар, но на восстановление полузатонувшего корабля потребовались бы недели. Тем не менее, оставшихся гребных и парусных судов вполне могло хватить, чтобы переправить тысячу четыреста воинов по тихой воде в устье на северный берег реки – и в точности туда, где их присутствие было совершенно нежелательно. Горм опустил рупор в суму и потянул руку к поводьям, но Тира остановила его движением руки:

– Будь с шаром, я предупрежу Хёрдакнута! Следи за дроттарами!

Горм вообще-то собирался именно это сказать Тире, но поскольку та уже взмыла в седло Кольгриммы, подведенной Горо, и поскакала на восток, с красным плащом, былинно (или эпически?) полощущимся за спиной, ему ничего более не оставалось, как последовать данному совету. Сказать по правде, предводителю войска имело больше смысла отдавать приказы из середины войска, нежели с края.

– Хорошие гонцы, разведка, – повторил Кирко. – Что мне сказать венедам?