Стальная империя Круппов. История легендарной оружейной династии - Уильям Манчестер

Тем не менее он был преисполнен решимости начать «массовый выпуск продукции, как только будет дана команда». Соответственно, он велел людям на Потсдамплац, 4 свернуть те проекты, которые более не требовали контроля со стороны инспекции по оружию, и, выдержав для проформы паузу, выехать на поезде в Рур. По его словам, «когда в конце 1927 года эти задачи были выполнены, фирма «Кох и Кинцле (Е)» была распущена и ее люди возвратились в Эссен, где к тому времени началась реконструкция отдела разработки артиллерийских орудий».

Теперь фирма вступила в период так называемой «черной продукции». Ускорились работы над самоходными орудиями, танками, резервуарами сжатого воздуха для торпед, корабельными винтами, перископами, коленчатыми валами для авиамоторов, броней, приборами дистанционного управления судовой артиллерией и над ракетами примитивной конструкции. В 1918 году Раузенбергер занимался скорострельным 88-мм морским орудием. Оно было переделано в зенитное и, по мнению конструкторов, могло быть приспособлено и для танков. В более поздней записке Круппа, написанной во время Второй мировой войны, указывалось, что «наиболее важные из орудий, которые использовались в 1939–1941 годах, были уже полностью разработаны в 1933 году». Некоторые проекты были завершены гораздо раньше. «За исключением гидравлического аварийного выключателя, основные принципы вооружения и конструкции танковых башен были разработаны уже в 1926 году». И в 1928 году завод Грузона начал в ограниченном количестве делать танки.

Весной 1931 года Тило фон Вильмовски, этот неугомонный любитель клубов, был в Париже на встрече одной из тех сомнительных организаций, которые процветали в 1920-е годы, проповедуя всемирную гармонию и избегая практических шагов к ней. Во время прощального банкета один француз объявил, что он категорически против предложения Веймарской республики о заключении таможенного союза с Австрией. Барон спросил, почему. Тот вскричал: «Еще сорок дивизий для Германии?» Тило живо откликнулся: «Да, уж лучше один Генеральный штаб!» Француз вытаращился на него через стол. «Я думаю, – заметил позднее Тило, посмеиваясь, – что он решил, что я был пьян».

Барон был трезв, его замечание – по сути вопроса; мысли немцев снова направились в эту сторону. Как член правления концерна Тило знал, что Меппен, перепрофилированный в фермерское хозяйство в 1919 году, вновь стал полигоном и секретные пробные стрельбы стали там проводиться для военно-морских офицеров в 1929 году. Второе стрельбище было построено в Эссене, восточнее шахты «Хелен Амали»; в июне 1931 года оба полигона служили демонстрации нового оружия для армии. Массовые стрельбы по металлическим мишеням проводились в январе 1932 года и возобновились следующей весной. Теперь с каждым месяцем в цехах все строже становились меры безопасности, закупалось новое оборудование, появлялись новые образцы вооружений. Презрительное отношение Берлина к Версальскому диктату становилось все более откровенным. Вольно интерпретируя версальцев, Герман Мюллер-Франкен – глава коалиционного кабинета 1928–1930 годов – доказывал, что из Германии хотят сделать «карманный крейсер». Он проигнорировал лозунг СПГ: «Пища для детей или тяжелые крейсеры?» и убедил рейхстаг ассигновать 80 миллионов на корабли. Крупп спешно отозвал группу инженеров и переместил их в Киль, где соседи восхищались, что дети говорят по-голландски.

Густав приобрел гигантский 15 000-тонный пресс, пригодный лишь для изготовления огромной пушки, ликовал по поводу того, что «Борбек» теперь готов выпустить танков на целую дивизию, и поднял настроение своего совета маленькими замечаниями о военной ценности инструментальной стали «видиа». «Использование резцов из нее сокращает время производственного процесса до невиданной доселе степени. К примеру, во время войны 1914–1918 годов на обточку какой-нибудь гранаты на высокой скорости стальным резцом требовалось приблизительно 220 минут; введение в практику «видиа» позволяет создавать автоматические станки, которые выполняют такую работу примерно за 12 минут. Следовательно, современное производство гранат без «видиа» немыслимо». То, что говорил Талейран о Бурбонах, приложимо к Круппу: он ничему не научился и ничего не забыл. В «Целях германской политики», экстраординарной статье, написанной на английском языке для ноябрьского за 1932 год выпуска журнала «Ревью оф ревьюз», Крупп протестовал против того, что с немцами обходятся как со второразрядными гражданами мира: «…их лишают права на национальную оборону, которым пользуются все остальные народы. Поэтому целью каждого немецкого правительства должно стать не увеличение вооружений, но равенство в вооружении. Мы в Германии вовсе не заинтересованы в росте вооружения во всем мире…

Во всех странах живет легенда, будто военная промышленность желает общего увеличения вооружения и направлена на это… Как промышленник, я придерживаюсь мнения, что нашей общей целью должно быть международное разоружение».

Чтение этих строк навевает тоску. Вполне вероятно, что истинное зло от Версаля заключалось не в самом договоре, как таковом, и не в диктате – соглашение самой Германии, заключенное с Советской Россией в Брест-Литовске, было гораздо жестче, – а скорее в превращении германского руководства в клику завзятых лжецов. Пока Крупп запечатлевал на бумаге свои благолепные слова, один из его помощников с гордостью составлял список всех подарков, приготовленных его шефом новому могучему рейху: 37-мм орудия для броневиков; 50-мм орудия для броневиков; 75-мм тяжелые противотанковые пушки, танковые башни ZW-38, 210-мм мортиры… В документе отмечалось, что все это стало возможным только потому, что «фирма, действуя по собственной инициативе и веря в возрождение Германии, с 1918 года сохранила за собственный счет своих служащих, накопленный практический опыт и заводы для изготовления военных материалов». И действительно, через месяц после красноречивого заявления Густава о праве Германии на оборону он получил новогоднее послание от некоего полковника Цвенгауэра, главы одного из отделов Инспекции оружия и военного снаряжения, – послание, которое дает определенное представление о прочности уз, связывавших Круппа и военные учреждения Веймарской республики. Полковник писал: «В департаменте знают, что благодаря Вашему активному сотрудничеству и ценным советам в развитии нашего вооружения в 1932 году достигнут значительный прогресс, имеющий огромное значение для планов полного перевооружения».

В этом приветственном послании не чувствуется миролюбия и проявления доброй воли по отношению к людям, но год был неблагополучный. Весь мир погряз в болоте экономической депрессии. «После долгих лет потерь, – писал Хокс, – финансовый 1931/ 32 год был отмечен потерей 30 миллионов, из которых лишь 16 миллионов указаны в годовом отчете». Безработные были наняты для расширения русла реки Рур, что улучшило бы вид с задней стороны виллы «Хюгель», но вид со стороны города был гнетущий. Из 40 тысяч крупповцев в Эссене лишь 18 тысяч были заняты на производстве, да и они работали всего три дня в неделю. С наступлением зимы перспективы стали столь мрачными, что для экономии топлива Густав и Берта перебрались в 60-комнатный маленький дом, оставляя большую часть огромного владения без тепла.