Очерки по истории Русской Церкви. Том 1 - Антон Карташев

Парадный момент единодержавия Ивана IV выявил во внешних актах и государственной и церковной власти стремление к упорядочению и возможному великолепию созданного православного царства, III Рима. Как это было и раньше, Москва свое благолепие готова была без страха и предубеждений брать отовсюду, и от Востока и от Запада. У самого Грозного были дерзновенные вселенские помыслы. Еще в юные его годы Москва пережила тяжелое испытание, ее пожар 1547 г. Погорел отчасти даже Кремль и выгорел в нем даже придворный Благовещенский Собор. Для реставрации иконописи прибегли к искусству новгородско-псковских иконописцев, прославившихся в это время своей виртуозностью и новизной иконных комбинаций. Источник последних история русского искусства без труда открыла в образцах иконописи и живописи германской. Доступным средством ознакомления наших пограничных с Западом псковских мастеров явилась тогдашняя уже печатная немецкая гравюра. Псковичи набросились на новинки и не без творческой оригинальности внесли много новизны в графику, в краски и особенно в самые иконные сюжеты в стиле богословских аллегорий. До сих пор сохранившаяся иконостасная живопись Благовещенского собора, хотя и правленная, бросается в глаза своей непривычной для старой Москвы вычурностью. Наблюдал за работой авторитетный цензор, царский духовник протопоп Сильвестр. Может быть, заглядывал на работу и сам митр. Макарий. Но не эти передовые московские консерваторы заметили непривычную новизну псковских икон, а светский человек, думный дьяк Иван Михайлович Висковатый. Он поднял шумный протест. Всенародно и громко критиковал иконописную работу. «Вопил», как выражается обвинительный акт. Обвинял в неправославной новизне и нарушении норм VII вселенского собора. «В правилах писано святого VII собора, кроме плотского смотрения Господня и распростертия на кресте, и образа Пр. Богородицы и свв. угодников, иных образов не писати, кроме тех образов, и заповедью утвердили кроме соборного уложения не мудрствовати». Висковатый правильно подчеркнул эту самоограничительную черту вероопределения VII Всел. собора. Под давлением иконоборческой критики, отцы собора в защите иконопочитания вообще оперлись на непотрясаемую основу. А именно: — на догмат боговоплощения, на веру в реальность (а не монофисистскую призрачность) человеческой природы во Христе. Христос евангельский и вся его видимая земная история есть бесспорный предмет наглядного изображения в формах пластических искусств. В 52 правиле Трулльского собора (692 г.) этот «исторический» реализм иконописания заостряется даже до прямого запрещения изображать Христа в образе агнца, ибо символ агнца относится к «сеням и прообразам» минувшего «закона». Мы уже должны «предпочитать исполнение закона, благодать и истину», и потому Христа «на иконах представляти по человеческому естеству, вместо ветхаго агнца». Таким образом, придирчивая критика Висковатого права в ссылке на букву древних правил. Но предпосылка последних — зримый исторический факт — может толковаться и более расширенно. Напр., явление Св. Троицы Аврааму в виде трех странников, которых он угощал обедом. Хотя это было и видение, но для Авраама оно было осязательным ярким фактом. И знаменитый инок Андрей Рублев, пиша свою знаменитейшую Троицу, ни минуты не колебался, что будто бы он этим нарушает запреты вселенских соборов. Следовательно, и в восточной иконографии была тенденция широкого истолкования соборной директивы. Но все-таки вопрос об иконном изображении библейских сновидений и апокалиптических видений являлся новым, исторической практикой непредвиденным. Здесь художество западных христиан пошло дальше привычек Востока. И протест Висковатого становится понятным, не только как симптом русской склонности к обрядоверию, но и как чуткая ревность о чистоте православия в атмосфере XVI века, насыщенной электричеством протестантизма и свободомыслия. Псковичи, как показали новейшие розыски историков русского искусства, действительно полукопировали новооткрытые плоды печатного станка в виде западных гравюр и иконных иллюстраций, и полутворили, под впечатлением их, свои собственные иконографические комбинации, сбиваясь на произвольный аллегоризм. Таковы были их, смутившие Висковатого, новые концепции: «Предвечный Совет», «Почи Бог от дел своих», «Приидите людие, Триипостасному Божеству поклонимся», «Верую во Единаго Бога…» Во встревоженной атмосфере Москвы даже друг митр. Макария, протопоп Сильвестр, мог показаться подозрительным для Висковатого, потому что Сильвестр внешне дружил с Артемием. А Благовещенский Симеон долго возился с Башкиным. Как только коалиция упрощенных московских консерваторов подняла шум и около Башкина и около Артемия, Висковатому даже искренне могло показаться, что попустительство Сильвестра иконографическому новаторству псковичей может быть связано с еретической отравой, идущей с Запада.

На соборе, судившем в конце 1553 г. Башкина, Висковатый воспользовался поводом и сделал свои заявления о росписи Благовещенского собора, очевидно, ставя их в связь с еретическими заразами Москвы. Но митр. Макарий, самолюбие которого было задето крикливой критикой Висковатого, оборвал последнего за неправильные мудрования, ибо иконы писаны по древним образцам, и потому сам Висковатый может попасть в положение противника церкви. Почуяв опасность, Висковатый сформулировал свои соображения письменно и подал митрополиту с просьбой вразумить его соборно, а в чем погрешил — простить. Митр. Макария, ради пущего воздействия на Висковатого, испросил у царя специальную резолюцию на то, чтобы записку Висковатого «иссвидетельствовать соборно». Собор в январе 1554 г. имел по этому делу целых два заседания и составил пространные ответы на недоумения Висковатого. С некоторыми из последних он даже тактически согласился. Напр., осудил западную реалистическую манеру изображения Христа Распятого, не с спокойно вытянутыми по кресту прямолинейно руками, а с болезненно повисшим на руках телом.

Осуждение Висковатого было не милостивым. И мотивировалось не существом дела, а просто формальной виной перед церковью: — «смущением народа». Раздраженные судьи обрекли его на трехгодичную покаянную епитимию: год стоять вне дверей церкви, другой, внутри, на положении оглашенного и лишь на третий присутствовать и на литургии верных, но без причастия.

Народ в этих спорах своего передового меньшинства пока еще «безмолвствовал». Единство церкви не страдало. Но приближался период «смуты», когда разволновавшиеся низы привыкли к открытой оппозиции, и, после «смуты», первые же случившиеся богословские споры вылились в церковный массовый раскол.

Юго-западная митрополия от разделения Русской Церкви в 1458 году до Брестской унии 1596 года

Список западно-русских православных митрополитов, правивших с 1458 по 1596 гг.

1. Григорий Болгарин 1458-1473

2. Мисаил Пеструч 1475-1480

3. Спиридон Сатана ок.1479-1481 († 1504)

4. Симеон 1481-1488

5. Иона I Глезна 1492-1494

6. Макарий I Черт 1495-1497

7. Иосиф I Болгаринович 1497-1501

8. Иона II 1503-1507

9. Иосиф II Солтан 1507-1521

10. Иосиф III 1522-1534

11. Макарий II 1534-1556

12. Сильвестр Белькевич 1556-1567

13. Иона III Протасевич 1568-1576

14. Илия Куча 1577-1579

15. Онисифор Девоча (Девочка) 1579-1589

16. Михаил Рогоза 1589-1596 († 1599)

Великие Князья Литовские, ставшие с 1386 года вместе и Королями Польскими

После люблинской унии 1569 г. они объединились в одном лице «Королей Польских и Вел. Кн. Литовских».

в Литве: в Польше:

1. Гедимин 1315-1340 1319-1333. Владислав I Локоток

1333-1370. Казимир III Великий

2. Ольгерд 1340-1377 1370-1382. Людовик Венгерский

1382-1386 его дочь Ядвига.

3. Ягайло 1377-1392 1386-1434. Ягайло с именем Владислава II

4. Витовт 1392-1430 1434-1444. Владислав III

5. Свидригайло 1430-1440 1447-1492. Казимир IV

6. Казимир IV 1440-1492 1492-1501. Альбрехт сын Каз. IV

7. Александр 1492-1506 1501-1506. Александр

8. Сигизмунд I 1506-1544 1506-1548. Сигизмунд I

9. Сигизмунд II Авг. 1544-1572 1548-1572. Сигизмунд II Август

1569 г. объединенная Польша

10. Генрих Анжуйский 1573-1574

11. Стефан Баторий 1575-1586

12. Сигизмунд III 1587-1632

13. Владислав I 1632-1648

14. Ян–Казимир 1648-1668

15. Михаил Вишневецкий 1669-1675

16. Ян Собесский 1675-1696

17. Август II Саксонский 1697-1704

18. Станислав Лещинский 1704-1709

19. Снова Август II Саксонский 1709-1733

20. Август III Саксонский 1733-1763

21. Станислав Понятовский 1764-1795

Общее положение Русской Церкви в Литовско-Польском Государстве

Привычным фоном истории Русской Церкви служит почва национально-государственная. Церковь живет, так сказать, в своем доме и является религией господствующей, защищаемой государством. Такова судьба церкви в Руси Московской. Но издавна многим восточным православным церквам пришлось существовать, хотя и на своей территории исторической и среди своей национальности, но под чужой и в национальном и в религиозном отношении властью и быть на положении религии с ограниченными правами, утесняемой и даже гонимой. Таково положение православных церквей на Востоке в рамках персидского, арабских и турецкого государств. И церкви восточной в известном смысле издавна привычна эта трагическая ограниченность свободы и эта ее ограниченная миссия. С государственным разделением Руси в XV в., для русской церкви в границах Литвы-Польши наступило положение не столь трагическое, как на порабощенном исламом Востоке, но в своем роде положение более тревожное и мучительное. Свобода православия в границах Литвы-Польши не отменялась во имя иной господствующей религии, но православие обречено было на мучительную двусмысленность, на замаскированное и все время возраставшее гонение, на вымогательство путем политических ограничений и давлений измены православию во имя господствующей в государстве римо-католической религии. На вымогательство и введение унии мерами государственного давления. К православию здесь традиционно принадлежали два народа: русский и большинство литовского. Русский народ диалектологически здесь принадлежал ко всем трем своим ветвям: великорусской, белорусской и южнорусской, названной греками малорусской. Если в Польском государстве южно руссы населяли Галицкие земли и являлись там в границах Польши меньшинством по отношению к господствующей польской национальности, то в Литве положение русских племен было положением не меньшинства, а подавляющего большинства, начавшего, однако, постепенно утрачивать с конца XIV в. свое державное положение, т. е. положение полноты своей государственной независимости и свободы. В составе Литвы оказались русские земли Киевщины, Виленщины, Волыни и Подолии.