Труды - Антоний Блум

Это нам надо каким-то образом пережить, потому что представить себе это нелегко, так же как нелегко представить себе жизнь, которой мы не приобщены никаким образом.

Второе, о чем я хочу сказать, – это язык. Я не говорю о том, что никто из нас не читает Ветхий или даже Новый Завет на тех языках, на которых они были написаны, а о том, что самые слова иногда не только теряют свой смысл, но постепенно меняют его, и мы переживаем слова в том новом смысле, в котором мы теперь их употребляем, но не всегда в том смысле, в котором они были написаны. Я сейчас хочу обратить ваше внимание на некоторые образцы.

Во-первых, и в русском тексте, и во всех переводах, которые мне выпадало читать, то есть в английском, во французском, в немецком и греческом, говорится, что сотворил Бог небо и землю (Быт 1:1), и дальше речь идет о том, как Бог творит изо дня в день нечто, все новое. Если вы возьмете этот отрывок – и это я говорю не по своему знанию, а потому что читал у людей более ученых, чем я, – то вы обнаружите, что слово «творить» употреблено только один раз: Бог сотворил небо и землю. А дальше употребляется другое слово, которое нам описывает работу как бы ремесленника, который, да, творит, но творит из уже существующего материала. В английском языке можно было бы сказать fashions, то есть дает форму, дает облик тому, что уже существует зачаточно. На это надо обратить внимание: момент сотворения – уникальный момент: до того ничего не было. А что случилось потом? Случилось то, что прозвучало слово, то есть Бог сказал: «Будь!», «Существуй!» – и никогда до того не бывший мир вдруг оказался перед лицом Божиим.

И этот момент еще характеризован в Ветхом Завете словом, которое опять-таки на всех языках усложняет понимание несмотря на то, что это единственный способ, которым это понимание до нас доходит: создан хаос. Что значит хаос? Для нас хаос – это беспорядок; когда мы говорим о хаосе, мы думаем о том, на что похожи, скажем, города, которые подверглись бомбардировке или сгорели. Но здесь смысл этого термина не таков. Здесь хаос – это совокупность всех возможностей, которые у твари были для того, чтобы родить из себя самой все многообразие нашего мира, больше того: родить все то, о чем мы и не знаем, чего тогда еще не было, а теперь уже нет. То есть этот хаос – не мертвый, это совокупность всех возможностей, бесконечное богатство возможностей, которые должны расцвести. И над этим хаосом как бы дышит Святой Дух, вызывая из него все, что этот хаос может родить. В этом хаосе ничего мертвого нет, есть только возможное, и это возможное делается действительностью. Вот это – второй момент, на который я хотел обратить ваше внимание.

Дальше в рассказе о сотворении мы с удивлением видим, что каждый день начинается с вечера и затем следует утро. Это мне кажется очень значительным, потому что каждый день является осуществлением, но вместе с этим, когда дело доходит до следующего дня, то есть до следующего шага раскрытия всех возможностей твари, то предыдущий шаг кажется только вечером, он кажется неполной светлостью, потому что воссиял новый свет. И это тоже нам надо помнить: речь идет не о каких-то «днях», а о том, что то, что совершилось сегодня, является полнотой света для этого дня, но как только является новая полнота, воссиявает новый свет, в сегодняшнем свете можно видеть еще не полноту света, а подготовку к большему свету.

Еще одно. Говоря о Боге, Ветхий Завет употребляет слово «Элохим». Элохим – множественное число, и такое употребление объясняется различно, в зависимости от того, к какой богословской школе люди принадлежат. Одними это множественное число объясняется просто тем, что раньше, чем созреть к пониманию о Едином Боге, люди мыслили категориями многобожия. Но интересно, что есть и другое, замечательное объяснение: Элохим указывает именно, что Бог не является арифметической единицей, а является единством. На еврейском языке есть два слова: одно значит «один» в смысле одного предмета, а другое значит «единство». И вот Элохим нам говорит о том, что каким-то непонятным прозрением, чутьем было уловлено, что Бог не является просто арифметической единицей, а каким-то очень богатым единством. Вы наверно помните, как к Аврааму пришли три путника (Быт 18:1 и след.). Эти трое спутников, по комментарию и ветхозаветного, и позднейшего времени, были ангелами – то есть посланниками – Божиими. И замечательно то, что они говорят все время в единственном числе «я», трое – говорят в единственном числе. По толкованию святых отцов, это указывает нам на то, что Бог Троичен и что в Нем есть Личности, есть Лица, Которые говорят как одно Лицо, потому что Они едины.

Говоря дальше о языке, мы должны помнить, что еврейский язык пишется согласными, только в средние века к ним были прибавлены значки для гласных звуков. И этим объясняется то, что многие места читаются очень различно, причем не то чтобы «приблизительно не так», а категорически по-иному. Я вам дам один пример из пророчества Исаиина, которое читается в рождественскую ночь (Ис 7:15-16). В теперешнем еврейском тексте и в западных переводах это место читается так: родится от Девы сын, который будет Сыном Божиим, и он не будет пить вина и сикера. Если вы возьмете этот же текст в греческом переводе, который был сделан в Александрии{187} задолго до того, как были введены эти значки, приблизительно за сто лет до воплощения Христова, – значит, это не подделка под христианское учение, – этот текст говорит, что раньше, чем Он сумеет различить добро и зло, Он выберет добро. Те же самые согласные звуки, только определенные другими гласными. И вот с этим надо считаться. Читая, в частности, Ветхий Завет, недостаточно довольствоваться тем текстом, который у нас перед глазами, будь он русский, будь он иной – все равно. Порой для того, чтобы понять более глубоко или чтобы поставить перед собой вопросы и искать на них ответы, которые насущны, которые важны, приходится сравнивать с переводами на другие языки.

Есть целый ряд английских, французских, немецких переводов, и что интересно – на каждом из этих языков, в общем, нам наиболее доступных, существует не только христианский перевод Ветхого Завета, но и перевод, сделанный раввинами. И вот тут иногда выпукло выступают различия, которые очень значительны по смыслу и что-то нам раскрывают, потому что каждое сочетание, сопоставление переводов может открыть нам глаза на очень многое.

Есть места, над которыми задумываешься: что же это значит? Например, в рассказе о сотворении Евы мы читаем, что Бог навел глубокий сон на Адама и из его ребра была сотворена Ева (Быт 2:21-22). Тут, можно сказать, два промаха, на которые надо обращать внимание, чего никогда не делают. Первое: слово, которое на русский переведено как «сон», в греческом переводе и в оригинале не говорит о сне. Греческий текст говорит, то есть по-русски экстаз, по-славянски исступление – состояние, когда человек выходит из себя самого, когда он уже не замкнутая личность, а вдруг раскрывается, расширяется и делается восприимчивым к тому, чего не мог воспринять иначе. И вот рождение Евы – это не момент, когда Адам заснул глубоким сном и Бог хирургическим образом вырезал у него ребро и сделал из этого ребра ему жену, а момент, когда вследствие целого ряда событий, описанных ранее, Адам уходит в свои глубины, раскрывается к большему, чем он был до того, – и рождается Ева. И тут надо принять в учет, какие слова употребляются. В славянских житиях святых иногда говорится, что тот или иной святой никогда «не почивал на ребрах». Это просто значит, что он не ложился. Но в этом тексте Ветхого Завета слово «ребро» употреблено в этом двойственном смысле: оно может значить, что речь идет либо именно о ребре, либо о том, что человек лежит как бы на половине своего тела. Те из вас, которые имеют представление о французском языке, могут понять, что Ева была сотворена de la côte или du côté. Côte значит «ребро», côté – «ñторона, половина». И вот здесь речь идет о том, что Адам уснул не обычным сном, не погрузился в забвение, а раскрылся так, как не мог бы раскрыться иначе, и в этот момент в нем как бы родилась его супруга.

Дальше говорится, что Бог сотворил Адаму «помощницу». И это в течение всех времен воспринималось очень узко. Даже святитель Иоанн Златоустый ставит вопрос так: конечно, Бог сотворил женщину для того, чтобы она рожала детей, потому что если бы Адаму был нужен помощник, чтобы возделывать рай, то мужчина мог бы это сделать лучше. Это очень упрощенное, хотя такое естественное восприятие. Но если мы читаем опять-таки еврейский текст, то речь идет не только о «помощнике»: там вставлено слово, которое значит «некто, кто будет стоять лицом к лицу с ним», это добавляет совершенно другой смысл{188}. Когда два человека могут стоять лицом к лицу, как бы созерцать друг друга, проникать в глубины один другого, это совершенно другое, нежели представление, что один может помочь другому в том или ином деле. И это взаимное созерцание выражено в Ветхом Завете немножко дальше. Когда Адам открывает глаза и видит Еву, которая родилась из него, он говорит: это кость от костей моих и плоть от плоти моей, она будет называться женой, ибо взята от мужа (Быт 2:23). По-славянски, по-русски это ничего не значит: с какой стати она должна быть названа «женой», потому что он ее «муж»? Но если взять еврейский текст, то речь идет о том, что она будет иша, потому что я иш; это женская форма того же самого слова. На английском языке можно было бы сказать he and she: это тоже одно человеческое существо в двух лицах – одно женское, другое мужское. Но они едины, потому что они – две стороны как бы одного и того же явления – человека.