Голливудская трилогия в одном томе - Рэй Брэдбери
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Затем он выложил на стол свою визитку и пододвинул ее к Крамли.
– Вы – Грей? – спросил тот.
– Элихью Филлипс Грей, как видите.
– Мы хотим купить участки на кладбище.
Губы Элихью Ф. Грея подернулись улыбкой, как зимнее озеро льдом. Отрепетированным жестом фокусника он разложил перед нами карту и прайс-лист.
Крамли не удостоил их и взглядом.
– Сначала – вот это… – Он вытащил составленный мною список фамилий и положил его перед Греем – вверх ногами.
Тот молча на него уставился.
Затем Крамли достал из кармана несколько свернутых в рулон стодолларовых купюр.
– Подержите пока это у себя, молодой человек… – Бросив рулон мне, он вновь обратился к Грею:
– Вам известны эти фамилии?
– Да, известны, – сказал Грей и снова впал в молчание.
Крамли выругался сквозь зубы.
– Зачитайте их, молодой человек.
Я стал одно за другим называть имена.
– Холли Морган.
Грей влез в картотеку.
– Она здесь. Похоронена в двадцать четвертом.
– Полли Старр?
Последовал шелест карточек.
– Тоже здесь. Двадцать шестой год.
– А Молли Серс?
– Есть. Двадцать седьмой.
– Эмили Данс?
– Двадцать восьмой.
– И все похоронены здесь? Точно?
Грей обиженно нахохлился.
– За всю свою жизнь я не ошибался еще ни разу. Но здесь как-то… очень странно… – Он заново просмотрел карточки, которые только что откопал. – Не понимаю. Они что – все родственницы, все из одной семьи?
– В смысле?
Грей бросил на карточки ледяной взгляд, как будто хотел их заморозить.
– А вот, посмотрите, – все они похоронены в одном и том же готическом склепе.
– То есть как? – Крамли прямо на глазах выпал из образа скучающего скептика и схватил со стола карточки. – Как это может быть?!
– Это очень странно. Но все эти женщины с разными фамилиями отправлены на покой в одну и ту же гробницу – мемориальное сооружение с восемью полками для упокоения восьми членов одного семейства.
– Но они не принадлежали к одной семье! – сказал Фриц.
– Очень странно… – продолжал твердить Грей. – Ничего не понимаю.
Я стоял как громом пораженный.
– Нет-нет, стоп… – прошептал я.
Фриц, Крамли и Генри, как по команде, обернулись ко мне.
– Ну-у-у? – Грей приподнял свои заснеженные брови.
– Это же гробница? Фамильный склеп? Значит, над входом должно быть имя. Имя, высеченное в мраморе…
Грей просматривал карточки, мы напряженно ждали.
– Раттиган, – сказал он.
– Точно?
– За всю свою жизнь…
– Да-да, я понял! Повторите имя!
Мы затаили дыхание.
– Раттиган… – В его голосе появился холодный металл средневекового орудия инквизиции.
Мы выдохнули.
Наконец я сказал:
– Но они не могут все находиться в одном склепе…
Грей закрыл глаза.
– За всю свою…
– Да-да-да… – протараторил я.
И встретился глазами со всеми по очереди.
– Вы тоже… об этом подумали?
– Вот ведь чертовщина, – пробормотал Крамли. – Господи прости. Не покажете ли нам, как лучше пройти к гробнице Раттиган?
Грей взял у меня блокнот и начертил в нем от руки, как пройти.
– Найдете без проблем. Перед гробницей лежат свежие цветы. Дверь открыта. Завтра там будет заупокойная служба.
– А кого будут хоронить?
Зажмурившись, мы ждали ответа, уже зная его заранее.
– Раттиган, – сказал Грей, и мне показалось, у него на губах промелькнула тень улыбки. – Некую Констанцию Раттиган.
Глава 45
Кладбище почти растворилось в пелене дождя. Из окон электромобиля, который поднимал нас вверх по склону, был виден только ближайший к дороге ряд памятников. И ничего впереди. Я держал на коленях карту с пометками и стрелками. Наконец, мы остановились.
– Кажется, это там, – сказал Крамли. – Это же Сады Азалий? Нам нужен шестнадцатый участок. Неопалладианская постройка.
Ветер откинул завесу дождя, как будто это была тюлевая штора – и вспышка молнии осветила гробницу с палладианской колоннадой, высокая кованая дверь которой стояла распахнутой настежь.
– Это значит, что тот, кто хотел выйти – вышел… – сказал Генри. – Или ждет гостей. Раттиган!
Дождь временно отнесло ветром в сторону, и склеп будто замер в ожидании, прислушиваясь к дальним раскатам грома. Открытая дверь вздрагивала от каждого его удара.
– Это ж надо… – проговорил Крамли, ни к кому не обращаясь. – Хоронить саму себя… Имя за именем. Год за годом. Играть роль, отрабатывать очередное лицо-маску, а потом заказывать могилу – и саму себя хоронить… А теперь, чтобы получить шанс у Фрица, она пытается их убить заново – все свои прежние «я»! Не ходи туда, Вилли. Ну его к черту.
– Но она там, – сказал я.
– Достал уже со своей гребаной интуицией, – проворчал Крамли.
Я вздрогнул.
– Если тебе угодно – это не гребаная интуиция, а гребаное озарение. Ее нужно спасать. – Я вылез из кабины.
– Она же умерла!
– Все равно я ее спасу!
– Хрена лысого ты ее спасешь! Ты арестован! А ну, быстро влез назад!
– Ты, конечно, представитель закона, но ты и мой друг…
В этот момент ветер снова пригнал тучу – и между мной и Крамли упала стена ледяного дождя.
– Ну и хрен с тобой! – проорал он. – Давай! Беги! Придурок малахольный! Пойдемте отсюда – или вам охота посмотреть, как из этого сортира вылетит его дурья башка? Мы ждем тебя внизу. Ты понял, слизняк смердящий?
– Погоди! – крикнул мне Фриц.
– И нечего годить!
Не выходя из кабины, Фриц бросил в меня фляжкой, и она стукнулась мне в грудь.
Я посмотрел на него долгим взглядом, продолжая стоять под проливным дождем и дрожать от холода. Наконец, Крамли, изрыгая ругательства, вылез из электромобиля. Теперь мы стояли друг напротив друга посреди бескрайнего похоронного поля. Позади – открытые железные ворота, впереди – открытая дверь гробницы… И дождь, который вот-вот вымоет из-под земли кости мертвецов. Я зажмурился и залпом выпил водку.
– Была не была… – прошептал я. – С богом!
– Придурок, – сказал Крамли.
Глава 46
Была темная грозовая ночь.
Как, опять? О господи…
Все по новой. Топот шагов, крики, молнии, гроза… Прошло-то всего несколько дней.
И вот на тебе!
Хляби небесные разверзлись, дождь льет стеной из темноты… А под дождем – я. Стою у холодной гробницы. А в гробнице – тьма и безумие. А может, и сама смерть.
«Стоп», – сказал я сам себе.
Контакт…
Где-то позади скрипнули ворота. В ответ им пронзительно взвизгнула кованая дверь.
Мы стояли у входа в мраморную гробницу, зная, что солнце скрылось навсегда. Вместо него пришел дождь – и будет теперь идти отныне и во веки веков…
Внутри склепа было темно. Только огоньки трех голубых обрядовых свечей подрагивали от сквозняка.
Мы посмотрели направо – на саркофаг в самом низу.
На нем было написано – Холли. Крышка отсутствовала, а внутри было пусто – если не считать толстого слоя пыли.
Мы перевели взгляды на одну полку выше.
Снаружи, в шуме дождя, сверкнула молния – и ей ворчливо ответил гром.
В ее голубом свете мы увидели, что на второй полке высечено в мраморе имя Молли. И снова нет крышки, а саркофаг пуст.
В открытую дверь захлестывал дождь.
Оставалось еще две полки с мраморными ящиками – предпоследняя и последняя, на самом верху. На них значились имена Эмили и Полли. Один саркофаг точно был пуст. Пытаясь побороть дрожь, я залез повыше и протянул руку, чтобы проверить верхний. Пальцы провалились в пустоту.
Ни Холли, ни Полли, ни Молли, ни Эмили. Ни тел, ни останков.
Молнии продолжали вспыхивать одна за другой.
Не отрывая взгляда от верхнего ящика, я приподнялся на цыпочки, как вдруг явственно услышал тихий вздох и сдавленный плач.
Я инстинктивно отдернул руку и оглянулся на Крамли. Некоторое время он не отрываясь смотрел на верхний саркофаг, а потом произнес:
– Дальше давай сам, стажер.
Наверху, в темноте, кто-то порывисто вздохнул.
– Хорошо, хорошо, – сказал Крамли, – уходим.
Они вышли наружу, где по-прежнему не смолкал шелест дождя. В дверях Крамли остановился – посмотрел на меня, как на умалишенное дитя, протянул мне фонарик, кивнул на прощание и ушел.
Я остался один.
Зашел внутрь. Выронил фонарик. Чуть не упал в обморок. Долго искал, нашел. И обнаружил, что луч прыгает по стенам в ритме ударов моего сердца.
– Это ты… – прошептал я. – Ты – там…
Господи, неужели все это действительно происходит?
– Это я… – прошептал я чуть громче. – Я все-таки нашел тебя…
– А? – отозвалось невидимое.
В проеме двери по-прежнему стояла стена дождя. Молнии вспыхивали, гром не отвечал.
– Констанция, – сказал я, обращаясь к темному силуэту на верхней полке, который тоже, казалось, был спрятан за пеленой дождя. – Ты слышишь… Это я…
Я назвал свое имя.
Молчание.
Я повторил его.
Господи… Нет, ну не мертвая же она! Только не это!
Хватит! Давай уже, выходи! Тень пошевелилась, будто пожимая плечами. Тень, у которой нет лица на том месте, где должно быть лицо… Я слышал ее дыхание.