Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков  Т. 3 - Андрей Болотов

 Но не успели мы начать подъезжать к крыльцу, как усмотрели новую потеху: у девки, сидевшей с нами в карете, была взята с собою бутылка с квасом, и она везла ее с собою, державши на коленях. Но что ж случилось? В то время, как мы второпях из кареты дорогою выходили, выскочи как–то из бутылки пробка, а она, незаткнувши ее, и села опять в нее, и того и не приметила, что квас от качанья кареты из бутылки выплескивался, и на переднике ее между колен натекла его целая лужа и произвела превеликое мокрое пятно на оном и на самой юбке. «Ах, батюшки мои! (закричали господа, сие увидев), что ты, окаянная, это наделала, и как тебе показаться?.. Ну что подумают о тебе?» Смех и горе тогда всех нас подхватило; но как некогда было долго уже о том судачить, то говорили мы ей, чтоб она как–нибудь уж уходила на заднее крыльцо и хозяевам не показывалась, а сам я стал отыскивать шляпу, ибо ехал до того в бездельном картузишке для покоя.

 Но что ж, не беда ли опять! шляпы моей не тут–то было! Я спрашивать у людей, те друг у друга — не знают, что сказать, и вышло наконец, что все мы и ее хорошохонько позабыли. «Ах, злодеи, что вы над моею головою наделали! (закричал я), где у вас был ум и память?» но так и быть, думаю: это хоть беда, но беда небольшая, шляпою ссудит меня и Василий Федорович! И как между тем карету подтащили уже пред крыльцо самое, то турю я госпож своих выходить из оной.

 Но надобно ж случиться и тут еще новой беде. Свояченица моя пошла первая из дверей каретных, и от поспешности для встречающих нас хозяев, зацепись за что–то, и так хорошо, что затрещало ажно у ней платье, и разорвала весь подол у себя. Господи! как сие опять нас всех сконфузило. «Так! воскликнул я, уже захохотавши: как пошло уже на беды, так беды по бедам!«…

 Господин Шушерин не успел увидеть шест, подвязанный вместо колеса, как закричал: «Что это? что это, батюшка Андрей Тимофеевич?» — Что, братец! (ответствую я), изломалось за версту отсюда; но одно ли это? Послушай–ка, сколько с нами бед случилось; но ради Христа снабди ты нас другим колесом съездить в деревню. — «Пожалуй, пожалуй! подхватил г. Шушерин: только бы годилось какое. У меня колес много, а между тем мы и ваше починим и исправим.» — Очень хорошо, батюшка (сказал я); да ссудите меня уже и шляпою вашею: едем на свадьбу, и людцы мои изволили совсем позабыть взять мою с собою. — «Изволь, изволь, батюшка! у меня есть новая и почти еще не обновленная». — Ну, ладно же (сказал я), и слава Богу, беда и сия с рук долой!

 Говоря сие вошли мы в хоромы, и ну им все свои происшествия рассказывать, и вместе с ними им дивиться и хохотать. Они были нам очень ради и старались нас скорее угостить обедом. И по счастью приехали мы к ним довольно еще благовременно. И покуда мы обедали, люди его успели уже приискать и колесо точно такое же, каково было наше, и случившееся по оси очень впору. Обрадовались мы сие услышав, и сказали: «Ну, слава Богу, эта беда с плеч долой, и теперь доедем мы до двора уже благополучно». Но и сей счет хорошохонько делан был без хозяина, и нам того и на ум не приходило, что все претерпенные нами беды и остановки были еще едиными предшественницами другим и множайшим еще бедам.

 Пообедавши и покормив лошадей, не стали мы уже долее у благоприятельствующих нам хозяев медлить. Дня уже оставалась меньшая половина, а надлежало нам ехать еще более двадцати верст, и переправляться чрез две реки, одну у них под селом, Лопасну, а другую — большую, Оку, на пароме, и поспевать неотменно в тот день к себе в деревню, ибо последующий за тем назначен был уже для свадьбы. Итак, распрощавшись с нашими хозяевами, сели мы себе в карету и поехали.

 Но что ж? не успели мы спуститься к реке под гору, как глядь, прежде бывшего тут и довольно спокойного моста как не бывало, а новой и большой только еще строили, и чрез него не только переехать было никак не можно, но и пешком переходить по перекладам и по помощенным доскам неинако как с крайнею опасностию было можно. Увидев сие, стали мы в пень. «Как нам быть?» спросил я у строителей моста. — «Другого не остается, сказали они нам: как переезжать реку в брод, вон там, пониже моста». — «Да видишь, братец (подхватил я), какая она широкая, быстрая и большая; конечно она наводнилась от бывшего ненастья, и я ее никогда таковою не видывал». — «Точно так! (сказал он), и дни с два только, что она так разлилась». — «Да небось, она и глубока теперь?» — «Да, есть тот грех, не мелка, и лошади выше пуза». — «Ах, батюшки мои (воскликнул я), да как же нам быть, и как ее переезжать? вода и в карету зальется!» — Госпожи мои, услышав сие, завопили еще больше моего от страха и испуга, и говорили, что они ни из чего не поедут. Признаюсь, что и самому мне не то–то что хотелось на то отважиться: воды я исстари всегда и сам боялся; итак, стали мы в пень и не знали как быть и что делать. Наконец говорю: «Уж нельзя ли нам самим как–нибудь по перекладам и по доскам перебраться, а карету пустую перевесть?» — «Это–де можно (сказали нам строители), хоть и нехорошо и несколько опасно, но мы–де ходим и переходим; но будет ли у вас столько смелости? А разве изволите несколько погодить и дать нам время положить еще несколько досок?» — «Очень хорошо, братцы (сказал я); пожалуйста, потрудитесь». — А между тем велел в карете все связки, ларчики и прочее снизу поднять повыше, чтоб вода не могла подмочить оные, и как скоро сие сделали, то велел я благословясь ехать. И тогда, смотря на нее, не было в нас истинно души: лошади наши чуть не оплыли, и быстрота воды едва было не опрокинула всей кареты, и была так глубока, что действительно в нее несколько залило, и мы впрах бы перестращались, если б в ней сидели. Но как бы то ни было, а ее перевезли.

 «Ну, слава Богу! (сказал я перекрестясь), одну трудность преодолели; теперь вопрос, как нам переходить?» Госпожи мои, будучи обе величайшие трусихи, тряслись от страха и боязни, и я как ни старался их ободрять, но ничто не помогало; но как нечего было делать, а самая необходимость заставляла нас переходить, то принуждены они были вслед за мною по доскам и перекладам на сей опасной подвиг с крестами и молитвами пуститься. Но надобно ж было и тут случиться с нами беде, и беде еще не одной, а двум, хотя и не важным. Один из людей моих, малой молодой, по имени Ефрем, хотел подслужиться и поддерживать жену мою, пошедшую со страхом и трепетом по перекладам; но был как–то так неосторожен, что осклизнулся и чебурах, яко прославися, в реку под мост, и чуть было не стащил с собою и жену мою. Я обмер, испужался сие увидев, а об ней и говорить уже нечего: она побледнела, и я дивился, как она не упала в обморок. Но надобно ж было и сей беде кончиться ничем и без дальних следствий: оборвавшемуся и полетевшему вниз слуге моему, по особливому счастию, удалось как–то, не долетев еще до воды, ухватиться обеими руками за одну перекладину и на ней повиснуть, и плотники, бросившись, в миг успели, схватя, встащить его вверх и не допустить даже обмочиться.