451° по Фаренгейту. Повести. Рассказы - Рэй Брэдбери

Но в результате она пошла за свитером, потому что, несмотря на то что все еще было тепло, она пожаловалась на внезапно нагрянувшую зимнюю ночь. Пока ее не было, Франсин лихорадочно зашептала:

– Почему ты ей не сказала?

– Зачем ее огорчать? – сказала Лавиния. – Завтра. Завтра еще будет полно времени.

Все трое зашагали по улице под черными деревьями, мимо внезапно позапиравшихся домов. Вот как быстро доходят новости из оврага, от дома к дому, с веранды на веранду, с телефона на телефон. Проходя мимо, они чувствовали, как из-за занавешенных окон их провожают взглядами под лязг засовов. Как странно – фруктово-ванильная ночь, вечер плотно утрамбованного мороженого, противомоскитного лосьона на запястьях, ночь детской беготни, неожиданно прерванных игр и детворы, загнанной за стекло и дерево, эскимо, тающее в лужицах лайма и клубники, там, куда оно шлепнулось, когда детей попрятали по домам. Странные душные комнаты, в которых обливающиеся потом люди вновь сгрудились за бронзовыми дверными ручками и дверными молоточками. Недочерченные «классики» на жарком, парящем тротуаре. Словно кто-то предсказал молниеносные заморозки.

– Надо рехнуться, чтобы разгуливать в такую ночь, – сказала Элен.

– Неприкаянный не убьет трех женщин, – сказала Лавиния. – Число – залог безопасности. К тому же еще рано. Между убийствами должен пройти месяц.

На их перепуганные лица пала тень. За деревом замаячил чей-то силуэт. Женщины исторгли жуткий вопль, каждая на свой душераздирающий лад, словно кто-то что было силы шарахнул кулаком по клавишам органа.

– Попались! – взревел голос.

Им наперерез выскочил мужчина. Он вышел на свет и расхохотался. Облокотился на дерево, тыча пальцем в женщин, изнемогая от смеха, и снова загоготал.

– Привет! Я – Неприкаянный! – представился Фрэнк Диллон.

– Фрэнк Диллон!

– Фрэнк!

– Фрэнк, – возмутилась Лавиния, – если ты еще раз выкинешь какое-нибудь ребячество в этом роде, кто-нибудь изрешетит тебя пулями!

– Ну и расплата!

Франсин истерически зарыдала.

Улыбка сошла с лица Фрэнка Диллона.

– Послушайте, я извиняюсь.

– Убирайся! – велела Лавиния. – Ты что, не знаешь, что Элизабет Рамзелл… нашли убитой в овраге? А ты носишься по округе, пугаешь женщин? Не смей больше с нами заговаривать!

– Ах, как же…

Они зашагали. Он – за ними.

– Стой где стоишь, мистер Неприкаянный, и пугай сам себя. Сходи, взгляни на Элизабет Рамзелл, может, это тебя развеселит. Спокойной ночи!

Лавиния повела своих подруг по улице, под сенью деревьев и звезд. Франсин прикрывала лицо платочком.

– Франсин, это всего лишь розыгрыш. – Элен посмотрела на Лавинию. – Почему она так горько плачет?

– Мы скажем тебе, когда придем в центр города. Мы собираемся пойти в кино, во что бы то ни стало. Хватит с нас. Идем же, приготовь денежки, мы почти на месте!

* * *

Кафе превратилось в озерцо вязкого воздуха, который большие деревянные лопасти вентиляторов перемешивали с запахами арники, тоника и газировки и изгоняли на кирпичные мостовые.

– Мне зеленых мятных подушечек на пять центов, – попросила Лавиния продавца.

Его лицо было сосредоточенным и бледным, как и у всех, кого они встречали на полупустынных улицах.

– Чтобы есть их во время сеанса, – сказала Лавиния, а продавец тем временем взвешивал зеленые конфетки при помощи серебряной лопаточки.

– Сегодня вы выглядите бесподобно, дамы. Мисс Лавиния, сегодня днем, когда вы зашли на стаканчик шоколадной газировки, вы выглядели великолепно. Настолько великолепно, что какой-то мужчина стал про вас расспрашивать.

– О-о?

– Человек сидел у стойки… смотрел, как вы выходите. Спрашивает меня: «Послушайте, кто это?» – «Это Лавиния Неббс – самая красивая девушка в городе», – ответил я. Он говорит: «Она красавица, а где она живет»? Тут продавец осекся от смущения.

– Вы же не сказали, – вмешалась Франсин. – Ведь вы не дали ее адрес, правда же? Не дали?!

– Вообще-то, мне и в голову не пришло. Я сказал, на Парк-стрит, знаете ли, близ оврага. Фраза, сказанная между делом. Но сейчас, когда нашли тело… Я слышал несколько минут назад, я подумал, ах, боже, что я наделал!

Он вручил ей пакетик, наполненный до краев.

– Ну и дурак! – вскричала Франсин, и на ее глаза навернулись слезы.

– Я прошу прощения, хотя, может, все это и яйца выеденного не стоит.

Лавиния стояла в центре внимания трех человек, которые уставились на нее. Она не испытывала никаких ощущений, ну, может, лишь легкое покалывание в горле от возбуждения. Она машинально протянула деньги.

– Эти – бесплатно, – сказал продавец, отворачиваясь, чтобы разобрать кое-какие бумаги.

– Вот что я сейчас сделаю! – Элен вышла из кафе. – Я закажу такси, которое развезет нас всех по домам. Я не собираюсь потом участвовать в твоих поисках, Лавиния. У этого мужчины на уме что-то нехорошее. Расспрашивал про тебя. Хочешь стать следующим трупом в овраге?

– Человек как человек, – сказала Лавиния, медленно окидывая взглядом город.

– Фрэнк Диллон тоже человек, а вдруг он и есть Неприкаянный?

Они заметили, что Франсин не стала выходить вместе с ними, и, обернувшись, увидели, что она их нагоняет.

– Я потребовала, чтобы продавец описал его приметы. Какой-то незнакомец, – сказала она. – Темный костюм, бледный, худой.

– Мы все крайне взвинчены, – сказала Лавиния. – На такси я не поеду, если вы его вызовете. Раз мне суждено стать следующей жертвой, значит, так тому и быть. В жизни слишком мало треволнений, особенно у старой девы тридцати трех лет от роду. Так что пусть это вас не волнует. И вообще это глупо; никакая я не красавица.

– Но ты красивая, Лавиния; самая красивая женщина в городе, после Элизабет… – Франсин запнулась. – Ты отгоняешь от себя мужчин. Если бы ты так не усердствовала, давно бы вышла замуж!

– Хватит причитать, Франсин! Вот касса. Я плачу сорок один цент, чтобы посмотреть Чарли Чаплина. Если вы обе хотите поехать на такси, пожалуйста. Я сяду одна и домой пойду одна.

– Лавиния, ты с ума сошла; мы не можем тебе такое позволить…

Они вошли в кинотеатр.

Показали первую часть, начался антракт, и в сумрачном кинозале почти никого не было. Три дамы сидели в середине зала, пахло старинной полированной бронзой. Из-за потертых красных бархатных кулис вышел управляющий, чтобы сделать объявление.

– Полиция попросила нас закрыться пораньше, чтобы все могли выйти и отправиться домой в не столь позднее время. Поэтому мы сокращаем программу короткометражек и немедленно начинаем показывать основную картину. Сеанс заканчивается в одиннадцать. Всем рекомендуется идти прямиком домой. Не задерживайтесь на улице.

– Это между прочим к нам относится, Лавиния! – прошептала Франсин.

Свет погас. Экран ожил.

– Лавиния! – прошептала Элен.

– Ну, что еще?

– Когда мы заходили, человек в темном костюме с той стороны улицы перешел на эту. Он только что прошел по