Андропов вблизи. Воспоминания о временах оттепели и застоя - Игорь Синицин

Не скрою, я немного побаивался реакции Юрия Владимировича на мое несанкционированное творчество. Было ясно, что Юрий Сергеевич Плеханов, шеф «прослушки», наверняка засек телефонные разговоры на эту тему мои и «пана профессора», а также директора издательства, доложив обо всем Андропову. Может быть, и копия моей рукописи уже побывала на столе у шефа, но он ни словом не дал мне понять об этом. Андропов был хитер и в волчьем окружении соперников постоянно контролировал не только их, но и своих сотрудников, проверяя их дела и связи. Если бы книга ему не понравилась, он запросто мог одним словом или намеком остановить ее издание. Но роман «Негромкий выстрел» был напечатан сначала тиражом 200 тысяч экземпляров, а вскоре вышло еще 150 тысяч…

Распорядок дня Андропова был насыщенный, но однообразный. К девяти часам утра его тяжелый ЗИЛ-114 пересекал площадь Дзержинского и вставал у первого подъезда. Эта машина, как и все ЗИЛы, была штучной работы и весьма комфортна внутри. Такой автомобиль полагался только членам политбюро. Как правило, он не был бронирован. Кандидатам в члены политбюро гараж особого назначения подавал укороченный вариант ЗИЛа. Секретари ЦК КПСС — не члены ПБ, а также заведующие отделами ЦК КПСС, министры СССР — имели право на «чайку». Эта автомобильная иерархия строго соблюдалась. Машины членов политбюро были очень высокого качества. На моей памяти лишь однажды ЗИЛ Андропова испортился, как всегда, в самый неподходящий момент.

Случилось это в тот вечер, когда рядом с Кремлем загорелась гостиница «Россия». Я стал невольным свидетелем этого события, поскольку около восьми вечера приехал туда в гости к своему другу и однокашнику по АОН Рамизу Ахметову. Он работал в ЦК Компартии Азербайджана и приехал в Москву по партийным делам. Когда я поднялся в номер к Рамизу, то почувствовал сильный запах дыма. Мы даже не стали начинать бутылку коньяку, а, забрав документы и маленький чемоданчик, спустились по лестнице с десятого этажа на улицу. В коридорах дым уже заметно стелился по полу. Мы не стали ждать лифта, чтобы не задохнуться потом в лифтовой шахте, которая могла стать дымовой трубой.

С улицы через арку в западном корпусе, откуда мы вышли, было видно через двор, как горит помещение ресторана наверху северного корпуса гостиницы и верхние этажи того же корпуса. На всякий случай по телефону-автомату я позвонил дежурному по КГБ и сообщил ему о чрезвычайном происшествии. Оказалось, что мой звонок был первым сигналом, после которого дежурный уведомил председателя и его замов. Юрий Владимирович и его заместители немедленно выехали в комитет, а Виктор Михайлович Чебриков — к самому месту пожара.

В горячке первых минут и часов была неясна причина возникновения огня. Что это? Диверсия или террористический акт, техногенная катастрофа или просто наше исконное русское разгильдяйство? Потом оказалось, что последнее было главной причиной.

Андропов только-только приехал на дачу, не успел отпустить машину, как ему пришлось мчаться назад в Москву. Он должен был спешить потому, что мог позвонить Леонид Ильич и спросить о происшествии. Юрию Владимировичу было бы крайне неприятно, если б первым Брежнев узнал детали от Щелокова, а не от него. ЗИЛ Андропова на повышенной скорости промчался по Рублевскому шоссе, Кутузовскому проспекту и вдруг встал, не доезжая сотни метров до Новоарбатского моста. У машины что-то сломалось в автоматической коробке скоростей, и она могла идти только задним ходом. По радиотелефону был вызван из ГОНа резервный автомобиль. Он пришел минут через семь, и еще через пять минут Юрий Владимирович был на Лубянке. Эту тревожную паузу Андропову пришлось заполнять разговорами о пожаре из автомашины по телефону с Чебриковым и другими зампредами, почти в пределах прямой видимости американского посольства в Москве.

ЗИЛы были оборудованы правительственной связью, и из машины абонент мог соединиться с любой точкой планеты, где был советский аппарат ВЧ-связи или обычный телефонный. Хотя связь была и защищена от подслушивания, американское Агентство национальной безопасности, занимающееся расшифровкой разговоров по всему миру, добралось, видимо, и до кодированных телефонных сигналов, идущих из ЗИЛов. С «чайками» это было сделать еще проще, поскольку в них устанавливались обычные радиотелефоны.

Однажды американцы в прямом смысле этого слова погорели на своем подслушивании правительственных автомашин и линий связи в центре Москвы. На крыше американского посольства и на его чердаке стояло много антенн и электронной аппаратуры. Все эти приборы потребляли так много электрической энергии, что внутри стен посольства США в Москве раскалилась и стала гореть электропроводка. Морские пехотинцы, охранявшие здание и персонал посольства, не сумели самостоятельно справиться с огнем. Но только тогда, когда пожар принял угрожающе катастрофические размеры, на помощь были вызваны советские пожарные. Их машины уже стояли в готовности на улице возле посольства, ожидая просьбу американцев о помощи. Второй главк успел внедрить в пожарную команду советского МВД своих оперативников. На следующий день после пожара генерал Григоренко хвастался, что его людям удалось внутри здания кое-что стащить у американцев…

Продолжу рассказ о распорядке дня Андропова. Утро он начинал с чтения шифровок резидентов, послов и из управлений КГБ в республиках и областях СССР. По возникавшим вопросам он тут же спрашивал зампредов и начальников управлений по домофону, а то и вызывал их с разъяснениями к себе. Ближе к двенадцати Юрий Владимирович либо принимал какого-либо высокопоставленного гостя, например советского посла из ведущих капиталистических или развивающихся стран, либо устраивал совещания с ограниченным количеством приглашенных. Он вел эти совещания четко, быстро, ясно. Задавал вопросы и требовал исчерпывающего, но краткого ответа на них, спрашивал о конкретных предложениях участников совещания, обобщал эти предложения и подводил итог. В заключение он ставил четкую и ясную задачу каждому генералу, бывшему у него в кабинете.

Все встречи и совещания заканчивались ровно в час дня, без исключения из этого правила. К этому времени в приемную уже подтягивался личный врач Юрия Владимировича Валентин Архипов со своим черным кейсом. Валентин был всегда одет, словно на дипломатический раут. Строгий черный костюм, крахмальная белая рубашка, темный галстук. Архипов был полноватый, невысокого роста, черноволосый и черноглазый улыбчивый человек лет тридцати пяти от роду, от которого исходила доброта. Андропов пригласил его к себе на работу из Института скорой помощи имени Склифосовского, ибо чрезвычайно высоко ценил универсальную квалификацию медицинского персонала этого лечебного и научного учреждения. Что касается врачей 4-го Главного управления при Минздраве СССР, то Юрий Владимирович считал их слишком узкими специалистами, а потому чересчур осторожными и послушными начальству, несколько пришибленными общением с супервысокопоставленными пациентами и пациентками.