Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации, 1962-1980 - Федор Раззаков

Еще об одном забавном случае рассказывает К. Кавсадзе (Абдулла): «В фильме был эпизод, который затем бдительная цензура приказала вырезать, назвав его «порнографией». Что это зa эпизод? В постели лежит голый Абдулла, прикрытый немного простыней, к нему прильнула одна из его жен, также обнаженная, и кормит виноградом. Этим эпизодом мы хотели показать, что у Абдуллы была своя жизнь, в которую ворвался Сухов и разрушил ее.

Мне было стыдно немножко сниматься в этой сцене, неловко, и потому попросил, чтобы никто не глазел. Режиссер В. Мотыль всех посторонних выгнал из павильона и приказал никого не пускать. Начали снимать, и тут открывается дверь и входит моя горячо любимая жена — она только что прилетела. Мотыль заорал: «Я же сказал никого не пускать!!!» Она повернулась и молча вышла. Я вскочил, сбросив с себя грудастую девицу: «Владимир Яковлевич, это же моя жена Белла!» Мотыль схватился за голову…»

И еще один любопытный эпизод, связанный с К. Кавсадзе. Если читатель помнит, в эпизоде, когда Абдулла нашел Сухова и своих жен, скрывающимися в огромной нефтяной цистерне, выстрелами из «маузера» ему пришлось проверить на прочность ее оболочку. При этом он сидел на коне. Так вот, оказывается, при съемках этого кадра конь под актером постоянно пугался выстрелов и отпрыгивал в сторону. Из-за этого было испорчено несколько дублей. В конце концов кому-то пришла в голову идея — заменить коня… человеком. И вот ассистент режиссера посадил себе на плечи Кавсадзе (а весил тот ни много ни мало 106 килограммов!) и принялся изображать из себя лошадь. Судя по кадрам фильма, у него это получилось превосходно.

Читатель помнит, что фильм начинается с прохода Сухова по пустыне. Однако снимали эти кадры в последние съемочные дни. Кузнецов в то время параллельно снимался в ГДР в очередном фильме, и его приходилось вызывать в Каракумы из Берлина. Вспоминает В. Мотыль: «Съемка была назначена на 5 часов утра, когда длинные тени создают рельефную фактуру барханов. Самолет с Кузнецовым прилетел поздно, и он не успел поспать и двух часов. Он спал, когда мы прибыли на место съемки. Я велел его, спящего, донести до его бархана, чтобы не будить раньше времени, пока идут приготовления к съемке. Он спал так крепко, что все попытки — издалека, рогатиной — разбудить его ни к чему не привели. Первый дубль был испорчен. Но и во втором он выглядит вялым и чуть безразличным. Можно себе представить, как тяжело давались актеру последние съемки, однако никто в группе не услышал от него даже одного слова жалобы | или неудовольствия».

И еще одна любопытная деталь из истории создания этого фильма. Когда началось его озвучание, Мотылю не понравился текст писем Сухова Катерине Матвеевне. М. Захарову пришлось их вновь переписать. Однако Кузнецов, который должен был их озвучивать, продолжал свои съемки в ГДР и приехать в Москву никак не мог. Что делать? И тогда на помощь пришел немецкий режиссер Конрад Вольф, который в те дни снимал в СССР фильм «Гойя». Через его администратора Мотыль послал Кузнецову звуковое письмо, а Вольф помог получить смену в тонстудии ДЕФА. Так что письма Сухова, которые звучат в фильме, имеют берлинское происхождение.

Как фильм едва не погиб

Осенью 1968 года, когда уже было снято около 60 % фильма, из Москвы внезапно был затребован весь отснятый материал. К тому времени ЭТК превратили в объединение «Мосфильма» и лишили самостоятельности, поэтому новые начальники пожелали ознакомиться, что это снимается на государственные деньги в далекой от столицы пустыне. И этот просмотр оказался не в пользу авторов картины, так как материал начальникам не понравился. Поэтому было принято решение заменить В. Мотыля на более надежного режиссера — Владимира Басова. Однако, когда и тот от этого предложения отказался и в знойную пустыню отправиться не пожелал, было и вовсе решено все отснятое на пленку смыть. В начале 1969 года подобный грустный финал пполне мог произойти, и мы бы никогда уже не увидели этот фильм, если бы кинорежиссер Игорь Таланкин не убедил нового художественного руководителя Георгия Данелия самому посмотреть отснятый материал по сценарию «Пустыни» и решить его судьбу. Данелия так и сделал и был приятно удивлен, так как материал ему понравился. После этого он уговорил чиновников из Госкино повлиять на руководителей «Мосфильма» и uiпретить им смывать уже отснятый материал. Госкино так и поступило, мотивируя свое решение финансовыми соображениями: слишком много денег было уже потрачено на съемки ною фильма. Однако, даже несмотря на это решение Госкино, Мотылю было приказано совершить ряд купюр. В частности, надо было сократить драку Верещагина на баркасе; убрать подробности убийства Петрухи штыком, как слишком жестокие; сократить «обнаженку» с Катериной Матвеевной, переходящей с задранной юбкой через ручей, и убрать обнаженных Сухова с гаремом (они разделись во время своего пребывания в цистерне); вырезать эпизод с икрой и заново переснять гибель Абдуллы. Рассказывает К. Кавсадзе: «Сначала мой Абдулла погибал по-другому. Шла перестрелка между мной и Кузнецовым-Суховым. И на баркасе, он в море, я прыгал с баркаса, стрелял в него, он в меня. Я его ранил, он меня смертельно ранил, потом я выплывал на берег. Он стоит на берегу, я падаю ему в ноги, он поворачивайся, уходит, и все мои жены — буквально час назад я хотел их всех убить — бегут и оплакивают меня. «Как это оплакивают? — негодовала женщина-редактор. — Глядишь, и зрители начнут жалеть бандюгу». Пришлось переснимать. А ведь наш финал во всех отношениях был оправдан: на Востоке муж, каким бы он ни был, всегда для жены что-нибудь да значит».

Отмечу, что из-за большого количества купюр, произведенных в фильме, тот и недобирает до положенных полутора часов.

Но, даже когда в начале 1969 года фильм был все-таки завершен, чиновники от кино его все равно забраковали. Их резюме было убийственным: «В фильме борьба с басмачеством в Средней Азии потеряла свой исторический и политический смысл».

И фильм был положен на полку. Казалось, что в ближайшие годы картина к зрителю так и не попадет. Однако в дело вмешался случай.

В один из тех осенних дней 1969 года Л. Брежнев решил посмотреть у себя на даче в Завидово какой-нибудь новый отечественный фильм. И дежурный по фильмохранилищу на свой страх и риск отправил к нему «Белое солнце пустыни». Результат превзошел все ожидания: Генсеку фильм понравился, и он распорядился, чтобы его немедленно выпускали на экран. В марте 1970 года в Москве состоялась премьера фильма, который тут же стал одним из фаворитов проката — 10-е место, 34,5 млн. зрителей. Правда, чиновники от кино продолжали считать иначе и присудили картине 2-ю категорию. Ни на один из тогдашних Всесоюзных кинофестивалей ее не отправляли, поэтому и наград у фильма никаких нет. За границей ее первым надумал купить знаменитый продюсер Дино де Лаурентис. После этого «Белое солнце пустыни» закупили еще 130 стран. Единственным исключением было Марокко — тамошний правитель Хасан II имел двух жен и наличие этого факта скрывал. А тут история про целый гарем!