Философия истории - Юрий Семенов

Эклектическая смесь волюнтаризма и провиденциализма обнаруживается в труде итальянского философа, историка и публициста Бенедетто Кроче (1866 — 1952) «Теория и история историографии» (1915; русск. перевод: М., 1998).

Из мыслителей XX в. к волюнтаристическому пониманию истории склонялся Хосе Ортега-и-Гассет (1883—1955). «В хорошо организованном обществе, — писал он в работе «Восстание масс» (1930), — масса не действует сама по себе. Такова ее роль. Она существует для того, чтобы ее вели, наставляли и представительствовали за нее, пока она не перестанет быть массой или, по крайней мере, не начнет к этому стремиться. Но сама по себе осуществлять это она неспособна. Ей необходимо следовать чему-то высшему, исходящему из избранных меньшинств. Можно сколько угодно спорить, кем должны быть эти избранные, но то, что без них — кем бы они ни были — человечество утратит основу своего существования, сомнению не подлежит, хотя Европа вот уже столетие, подобно страусу, прячет голову под крыло в надежде не видеть очевидного. Это не частный вывод из ряда наблюдений и догадок, а закон социальной «физики», под стать Ньютоновым по своей непреложности».254 Ортега-и-Гассет X. Восстание масс // X. Ортега-и-гассет. Избранные труды. М., 1997. С. 110.И конечно же испанский философ не может, как и большинство поборников волюнтаризма в истории, быть последовательным. Великие люди, по его мнению, чтобы добиться успеха, должны слышать «подземный гул истории».255 Там же. С. 98.

Согласно точке зрения уже известного нам К. Поппера, заниматься поисками действующих в истории сил могут только сторонники историцизма — направления абсолютно несостоятельного.256 Поппер К. Нищета историцизма. М., 1993. С.55-56.И сам он этим не занимается. Но полностью обойтись без каких-либо представлений о факторах исторического развития невозможно. И К. Поппер, сам того четко не осознавая, высказывается по этому вопросу.

Одно из практически предлагаемых им решений — волюнтаризм. К. Поппер возмущен историцизмом, который «близок к вере в социальные и политические чудеса, отрицая за человеческим разумом силу сотворения более разумного мира».257 Там же. С. 60-61.В пику историцистам он провозглашает: «Будущее зависит от нас, и над нами не довлеет никакая историческая необходимость».258 Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 1. М., 1992. С. 31.Вот как он характеризует взгляд на историю своего единомышленника. «Он верит, что человек — хозяин своей судьбы и что мы можем влиять на историю или изменять ее соответственно с нашими целями, подобно тому, как мы уже изменили лицо земли. Он не верит, что эти цели навязаны нам условиями или тенденциями истории, но полагает, что они выбираются или даже создаются нами самими, подобно тому, как мы создаем новые идеи, новые произведения искусства, новые дома или новую технику».259 Там же. С. 53-54.

Но вполне понятно, что волюнтаристическую точку зрения он не может провести до конца последовательно. «...Наши институты и традиции, — пишет К. Поппер в другом месте той же самой работы, — не есть дело Бога или природы, а представляют собой результаты человеческих действий и решений и изменяются под их влиянием. Однако это не означает, что все они сознательно спроектированы и их можно объяснить на основе человеческих потребностей, ожиданий или мотивов. Наоборот, даже те институты, которые возникают как результат сознательных и преднамеренных человеческих действий, оказываются, как правило, непрямыми, непреднамеренными и часто нежелательными побочными следствиями таких действий».260 Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 2. М., 1992. С. 111.И далее К. Поппер подвергает критике один из вариантов волюнтаризма — концепцию заговора.

Из числа более или менее последовательных сторонников волюнтаризма можно назвать, пожалуй, только Л. фон Мизеса. В своей книге «Теория и история. Интерпретация социально-экономической эволюции» (1957; русск. перевод: М., 2001) он исходит из того, что история складывается из действий индивидов, которые всецело определяются идеями. Сами же идеи — не производимы ни от чего. Они — целиком создание индивидов. Но большинство индивидов являются заурядными людьми. «Они не имеют собственных мыслей; они только воспринимают. Они не создают новых идей; они повторяют то, что слышали и подражают тому, что видели. Если бы мир был населен только такими людьми, то не существовало бы никаких изменений и никакой истории».261 Мизес Л.фон. Теория и история. Интерпретация социально-экономической эволюции. М., 2001. С. 139.Новые идеи создаются отдельными выдающимися людьми — пионерами и лидерами, которым подражает и за которыми идет большинство.

Но Л. фон Мизес — редкое исключение. В целом же идеи классического волюнтаризма сейчас никто сколько нибудь подробно обосновать даже и пытается. Высказавшись в пользу такого подхода истории, автор обычно на последующих страницах сам себя опровергает. Все современные исследователи, специально обращающиеся к проблеме роли личности в истории, обычно выступают против волюнтаризма. В качестве примера можно привести книгу известного американского философа Сидни Хука (1902 — 1989) «Герой в истории» (1943; 1955; русск. перевод одного раздела: «Если бы» в истории // Thesis. Вып. 5. М., 1994.) с очень характерным подзаголовком «Исследование ограничений и возможностей».

3.14.7. Конспиративистский вариант волюнтаризма (концепции заговора от С.А. Нилуса до Е.Т. Гайдара)

Своеобразный вариант исторического волюнтаризма — различного рода представления о причинах исторических событий, которые можно объединить под название конспиративистских, или конспиралогических (от лат. conspiratio— заговор). Суть этих представлений заключается в том, что если не все, то большинство важных исторических событий происходит в результате решений, втайне задуманных и принятых небольшой группой людей.

На первых порах сторонники такой точки зрения не ставили своей целью создать целостную концепцию исторического развития. Они пытались либо объяснить таким образом те или иные исторические события, либо свалить вину за них на ту или иную группу людей. А иногда целью было просто возбудить ненависть к той или иной или партии, тому или иному движению, той или иной человеческой группе. Разумеется, все это вполне могло совмещаться.

Трудно сказать, когда именно появилась концепция заговора. Во всяком случае, еще в 1782 г. аббат Ф. Лефранк опубликовал книгу «Тайны революций, разоблаченные при помощи франкмасонства, и заговор против католической церкви». Вскоре после начала революции во Франции профессор Эдинбургского университета Дж. Робинсон в книге «Доказательства заговора против всех религий и правительств Европы» обявил это событие результатом заговора прежде всего масонов. Аббат Огюстен Барриэль, бежавший от революции в Англию, в пятитомном опусе под названием «Записки об истории якобинства» (1800) уверял, что она произошла в результате антихристианского заговора во главе с Вольтером, антимонархического заговора Ш.Л. Монтескье и Ж.-Ж. Руссо и, наконец, заговора против общественного строя, подготовленного орденом масонов и его филиалом орденом иллюминатов.262 См.: Черняк Е.Б. Западноевропейское масонство XVIII века // ВИ. 1981. № 12; Он же. Невидимые империи. Тайные общества строго и нового времени на Западе. М., 1987. С. 127-136.

Затем подобного рода сочинения пошли потоком. В них результатом заговоров масонов и иллюминатов объявлялись и Реформация, и Английская революция, и, разумеется, Великая Французская революция. Затем появился миф о тайных революционных союзах — карбонариях, бланкистах, анархистах, ставящих своей целью путем зловещих заговоров взорвать основы европейской цивилизации. Этот миф был распространен на деятельность I Интернационала, который, располагая неизвестно откуда взятыми гигантскими суммами денег, готовит в союзе с другими врагами порядка грандиозный взрыв и время от времени назначает восстания в разных странах.

Вера во всемирный заговор имела самое широкое хождение среди крайних правых кругов многих стран Европы, прежде всего Франции, в течение почти всего XIX в. И в числе его вдохновителей и организаторов все чаще начали называться евреи.

Именно во Франции были созданы печально знаменитые «Протоколы сионских мудрецов». Они были состряпаны между 1897 и 1899 годами в Париже заведующим заграничной агентурой Департамента полиции МВД России Петром Ивановичем Рачковским (1853—1911) и его сотрудниками. Впервые опубликованы они была в России в начале XX в. Наиболее известным их публикатором был православный писатель-мистик Сергей Александрович Нилус (1862 — 1929). Последний перевел их с французского языка и включил во второе и последующее издание своей книги «Великое в малом и Антихрист как близкая политическая возможность» (1905; 1911) и в книгу «Близ есть, при дверех» (1917).

Протоколы выдавались за дословную запись 24 тайных встреч глав мирового еврейского заговора, целью которого было разрушение всех государств и создание на их развалинах всемирной еврейской империи во главе с властителем из дома Давидова. Для достижения первой задачи предлагалось умело использовать парламент, либерализм, масонство, а также такие растлевающие учения, как дарвинизм, марксизм, ницшеанство.