Империя Леванта. Древняя земля тлеющего конфликта между Востоком и Западом - Рене Груссе

Столь быстрое вырождение грозных альмугаваров сыграло на руку самым неожиданным соперникам: флорентийским банкирам из семейства Аччайоли. Каталонское Афинское герцогство из-за отсутствия колонистов должно было кончить так же, как французское герцогство. Точнее, последнее пало в громком сражении, «меч против меча, честь против чести». Каталонское герцогство рухнет незаметно, подточенное скрытой властью итальянского банка.

Конкуренты дома Медичи: семейство Аччайоли

Вторая половина XIV в. была в Греции временем смутным и любопытным. Прежние франкские сеньоры пребывали в полном упадке. Сменившие их власти — в частности, Каталонская компания в Беотии и Аттике — также быстро деградировали. Турки еще не пришли. В этот исторический промежуток сцена принадлежала денежным державам. Могущественные коммерческие предприятия, каковыми являлись Генуэзская и Венецианская республики, устанавливали в греческих морях свои законы. А в континентальной Греции флорентийский банк Аччайоли дожидался скорого падения каталонцев.

Аччайоли были семейством ловких флорентийских банкиров, выдвинувшихся на службе Анжуйской династии и имевших интересы по всех делах Неаполитанского королевства, где они получали титулы, почетные должности и прибыли. Мы видели, что Никола Аччайоли[323] исполнял для Катрин де Валуа, княгини Морейской (1332–1346), многочисленные миссии в Пелопоннесе. Он сопровождал ее туда в 1338 г. и провел там подле нее три года. В то время она уступила ему баронию Каламата. Сын и преемник Катрин, Робер II Анжу-Тарентский (1346–1364), передал Николе актом от 21 апреля 1358 г. сеньорию Коринф с ее неприступной цитаделью Акрокоринфом[324]. Щедрость Робера была отнюдь не бескорыстной: шателенство Коринф, расположенное, как он сам указывал, на границе с различными врагами: каталонцами, турками и греками, ускользнуло бы из его рук, не отдай он его в крепкие руки. Никола привел крепость в боевую готовность, починил стены, успокоил население и зазывал обратно в область бежавших из нее крестьян. После его смерти фьеф перешел к его сыну Анджело, или Аньоло, графу Мальтийскому. В 1371 г. Аньоло обещал Коринфскую сеньорию своему родственнику, Нерио I Аччайоли.

Нерио I Аччайоли был любопытной личностью. Настоящий основатель территориального могущества своего дома, он действовал в Греции на протяжении почти четверти века (1371–1394). Мастерски и без особых усилий, благодаря умелой дипломатической и финансовой подготовке, он в 1387 г. отвоевал у ослабевших каталонцев герцогство Афино-Фиванское. Крепость Акрополь, где укрылся каталонский предводитель Педро де По, продержалась еще год, но в конце концов капитулировала (1 мая 1388 г.). Дипломом от 11 января 1394 г. король Неаполитанский Владислав узаконил его завоевания, даровав Нерио герцогский титул. Инфеодизация, отметим, была совершенно законной, поскольку, по Витербскому договору 1267 г. между императором Бодуэном II и Шарлем Анжуйским, король Неаполитанский становился легитимным сувереном Мореи и, следовательно, Аттики.

Герцогство де ла Рошей, исчезнувшее в катастрофе у озера Копаис, после почти векового владычества каталонцев было восстановлено в пользу наследника тосканского банка. Восстановлено и расширено. Действительно, «шателенство Коринфское», простиравшееся от Сикиона до Трезена, и герцогство Афинское с Мегарой, Афинами, Фивами и Ливадией образовали единое княжество под властью удачливого флорентийца, чья звезда привела его из Флоренции в Акрокоринф, а из Акрокоринфа в Акрополь.

Разумеется, владение это было неустойчивым и искусственным, поскольку, хотя Нерио и стал законным правителем, получив от неаполитанского суверена латинской Греции герцогский титул, все знали, что секрет его могущества заключается не столько в его войсках, сколько в его флоринах, а противостоять турецкой угрозе, уже вырисовывавшейся со стороны Македонии, можно было только силой. По крайней мере, Нерио воспользовался затишьем, предоставленным христианским династиям Эллады. Установленный им режим отличался давно забытыми разумностью, умением и процветанием, которые он обеспечил стране. Этот потомок флорентийских банкиров управлял своим герцогством с той же разумностью, с какой его предки проводили финансовые операции. Нерио исполнял свои обязанности с изяществом и демонстрировал филэллинизм, достойный флорентийского Треченто[325]. Демонстрируя терпимость, он позволил греческому архиепископу обосноваться в Афинах (чего, напомним, не бывало со времени франкского завоевания). Разница сохранялась максимум в «этажах»: греческий архиепископ жил в нижнем городе, а архиепископ латинский сохранял «церковь Парфенона». Греческий язык даже вновь стал языком администрации, наряду с латынью.

Но чтобы завоевать симпатии местного населения, только дипломатических действий было мало. Похоже, Нерио действительно питал искренние симпатии к эллинизму. Когда пришло время выбирать жениха для своей дочери Бартоломеи — красивейшей женщины своего времени, по уверениям Халкокондила[326], — он выдал ее не за латинянина, а за византийского деспота Мореи Феодора Палеолога. И вся его политика имела то же направление: опираться на Палеологов против своих земляков-итальянцев. В 1377 г. умер последний французский сеньор Аргоса и Навплии, Ги д’Ангьен, и дочь Ги, юная Мария, приняла протекторат Венеции, выйдя замуж за венецианского патриция Пьетро Корнаро, однако Нерио Аччайоли выступил против этой комбинации вместе с Феодором Палеологом, и совместно, объединив свои силы, они опередили венецианцев, в два счета оккупировав Аргос (1388). Правда, венецианцы для своей защиты располагали оружием, силу которого Нерио не мог отрицать: выступая против союза герцога Афинского с греками, они приняли против него ряд очень стеснительных таможенных мер, в частности, в своих владениях на Эвбее. После торговой войны, в которой последнее слово не могло не остаться за Республикой Святого Марка, был заключен мир, и Аргос возвращен союзниками Венеции (11 июня 1394 г.).

Это стало финалом деятельности герцога Нерио I. После почти во всем удачливой жизни он умер в Афинах 25 сентября 1394 г. Его прекрасное княжество было разделено, ибо, как ни странно, этот ловкий человек совершенно не интересовался судьбой ни своего творения, ни, похоже, даже своей семьи после собственной смерти. У него, как и у многих итальянских сильных личностей эпохи Ренессанса, индивидуализм дошел до крайнего предела. Как мы видели, он игнорировал латинский патриотизм настолько, что предпочитал греков итальянцам. Не более его беспокоила и династическая преемственность, поскольку он дробил свое наследство так, что распылил его. Правда, основной наследницей с титулом госпожи Коринфа он назначил свою младшую дочь Франческу, жену графа Кефалонии Карло ди Токко, лишив тем самым наследства старшую дочь Бартоломею и ее мужа, византийского деспота Мистры Феодора Палеолога. В этом поступке можно было бы увидеть проявленную в последний момент латинскую солидарность, выразившуюся в желании удержать в руках итальянцев главную крепость полуострова. Вот только думать об этом было уже поздно, и его посмертная воля не была исполнена. Феодор Палеолог завладел Коринфом, который таким образом вернулся к грекам. Латинское владычество на полуострове, от завоевания Акрокоринфа князем Ахейским Жоффруа I де Виллардуэном и герцогом Афинским Отоном де ла Рошем, продолжалось 184 года (1210–1394).

Нерио Аччайоли, не приняв