Настоящая фантастика – 2011 - Александр Николаевич Громов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что значит все? И вы?
– И мы, – просто ответила Ксюша. – Я как-нибудь потом тебе расскажу, ладно? Сейчас не хочется.
– А телефон? – спросил я.
– Что – телефон?
– Откуда у меня в кармане телефон взялся? Я же его выронил – там, на склоне, когда в меня, когда меня…
– Когда тебя убили, – подсказал Иван Сергеевич. – Мы с Ксюшей тебя сюда перенесли. И телефон твой подобрали и в карман тебе положили.
– Принесли его домой, оказался он живой, – пробормотал я. – Ну-ка, проверим… Хотите посмотреть?
Они хотели.
Все снимки оказались на месте. И я сам – в каске и со снайперкой за плечом, и панорама воинской части, и пикирующие «юнкерсы», и десяток немецких Pz-III, идущих на наши позиции при поддержке пехоты со стороны дороги. А больше я и не снимал – не до этого стало.
– Странно, как мы сами не догадались сделать это раньше, – почесал в затылке Иван Сергеевич. – Ну я-то, старый пень, ладно. А вот ты, дочь, как дитя двадцать первого века, могла бы и сообразить.
Ксюша только вздохнула и пожала плечами.
Я сижу на балконе своего номера. Передо мной на журнальном столике початая бутылка вина, сигареты и мобильный телефон. Мне есть о чем подумать, и я думаю. О Ксюше, местном июньском новолунии, войне и мире, прошлом и будущем. Иван Сергеевич пригласил заходить в любое время, и я обязательно зайду. Как только немного разберусь в себе и в том, что нам пришлось пережить. Отвечу хотя бы на часть вопросов. Например, почему данным явлением до сих пор не заинтересовались ученые. Отдыхающих-то здесь в это время мало, понятно теперь отчего. Страх неосознанный испытывают. И тревогу. А некоторые, может быть, что-то и видят. Но кто станет рассказывать? Засмеют ведь. Или, того хуже, сочтут психом на всю голову. Что же до ученых, то какие у нас теперь ученые… Одни за границей трудятся, другие с лженаукой борются. Изо всех сил. А тут как раз тебе самое что ни на есть лженаучное явление и расцветает раз в году… Вот и получается, что самый главный вопрос, как и всегда, все тот же. Что делать дальше? За неимением ответа делаю глоток вина, закуриваю, и неожиданно приходит понимание. А ничего специально не делать. Пока. Я приехал сюда работать. Значит, нужно закончить работу. Времени у меня навалом. И, конечно же, получше познакомиться с Ксенией. Кажется, эта славная девушка зацепила меня не на шутку. Но сначала позвонить Гале и наконец определиться с нашими отношениями раз и навсегда. Надеюсь, теперь мне хватит решимости. Это не намного страшнее, чем убивать врагов. Человек я свободный, до следующего новолуния еще целый год, и никто не мешает мне вот прямо сейчас помечтать, что я его дождусь. Вместе с Ксюшей. А там – посмотрим.
Юлиана Лебединская
Новый поворот
– Простым инженерием! Со средним достатком! Меня! – Василь пнул стоящее у калитки ведро с водой, полетели во все стороны искрящиеся капли. – Да я! Я же лучше всех в школе математику и физику… Федька – тот вообще прогуливал, а его – в миллионеры!
Кир смотрел на приятеля с жалостью и разочарованием одновременно. Смотрел и не знал, как себя вести.
Он прибежал, чтобы поздравить, отпраздновать, а тут – нате вам! Семнадцатилетний Василь, который всегда был для него эталоном, примером для подражания, разнюнился, словно последняя девчонка! И из-за чего? Из-за того, что сам себе не смог выбрать нужную тропинку! Кир тихо хмыкнул. Когда придет его очередь, он не растеряется.
– Что же это… Вся жизнь пушистику под яйца!
– Котохвосту, – задумчиво пробормотал Кир.
– Чего???
– Ну, обычно говорят «котохвосту под яйца».
– Да какая разница кому, – Василь сплюнул. – Главное, что под яйца! А Ф-федька, гад!..
Гад, легок на помине, вырулил из тумана на новеньком серебристом шаромобиле. Высунулся из окошка, посмотрел на товарищей, подмигнул Киру:
– Привет, малышня!
– Кто, я? А в глаз? Что смеешься? Мне уже шестнадцать с половиной! А я уже… То есть мне уже через полгода на Перекресток! А Василь сегодня… был.
Федька фыркнул:
– Да слышал я!
– Слышал он… – Васька подбежал к новоявленному миллионеру, на ходу выплевывая слова. – Да ты… Это нечестно! Ты смухлевал! Обдурил! Шулер!
– На Перекрестке нельзя смухлевать. Это тебе не в «дуралея» под забором резаться, – Федька вальяжно выбрался из авто. – Что ж ты сам не стал на тропинку богатства?
– Станешь на нее… – пробурчал Василь. – Я хотел! А оно как загорится синим! Печет!
– Ха! Тоже мне! У меня фиолетовым зажглось! И жгло так, что чуть глаза не вылезли! – Федор смерил Ваську взглядом, скривился, словно проглотил лимон без сахара, и неожиданно кивнул в сторону четырехколесного красавца: – Ну-ка, сядь!
– Чего?
– Садись, садись! За руль!
Василь растерянно осмотрелся по сторонам, осторожно присел на переднее сиденье шаромобиля, вжался в мягкую спинку.
– Аппендикс, блин! – раздалось над ухом презрительное Федькино фырканье.
– Что?
– Говорю, смотришься ты в дорогом авто как лишняя деталь, как ненужный отросток. Понимаешь, о чем я? А ты мне – физика, математика… Вылезай!
Когда-то, может, давно, а может, не очень, все было иначе.
Когда-то у людей была Судьба, теперь – есть Выбор, пусть и ограниченный.
Когда-то они полагались на Случай, а теперь – на разноцветные тропинки.
Раньше было время борьбы и конкуренции, сейчас – эпоха Перекрестков. И она – определенно симпатичней предшественницы. Во всяком случае, в этом уверены все…
– Мам, а мам, – Кир сидел, свесив ноги с кровати, – как думаешь, почему Васька не стал миллионером?
– Не знаю, не захотел, видимо…
– Гм… Не похоже что-то. Федька вот сказал, что аппендиксы не бывают миллионерами!
– Грубиян твой Федька! Спи!
Спать не хотелось совершенно. Хотелось выпрыгнуть в окно и побежать на Перекресток. Прямо сейчас, ночью, в темноте. Сквозь потухший туман. Распугивая замешкавшихся котохвостов с пушистиками. Но он знал: еще не время. Еще полгода. И он найдет свою тропку. Хотя…
– Ма-а-ам! А вдруг… – Кир осекся, нет, не думать об этом, не вспоминать, не напоминать…
– Что еще?
– А вдруг… вдруг я тоже стану инженерием со средним окладом!
Усталый вздох в ответ:
– Сына, инженерий – это не так уж и плохо! Во всяком случае, Василь хоть Василем остался. А то вон Денисий с соседней улицы уходил на Перекресток обычным парнем, а вернулся – краеземской принцессой!
