Жуков. Мастер побед или кровавый палач? - Алекс Громов

В последний день работы Пленума, 29 июня 1957 года, Жуков стал из кандидатов в члены Членом Президиума ЦК КПСС, поднявшись на одну из высших ступенек партийной иерархии. Но Хрущев уже считал Жукова слишком опасным и втайне готовил расправу.

23 октября 1957 года в Москве завершилось собрание партактива московского гарнизона и центрального аппарата Министерства обороны. На нем присутствовал Хрущев, который и был инициатором этого мероприятия, а основной темой являлось осуждение маршала Жукова – министра обороны – за пренебрежение политработой в войсках и создание в армии своего культа личности. На вопрос, почему на собрании нет самого министра обороны, Хрущев резко ответил, что это не так важно, как допущенные им прегрешения. Жуков в это время отсутствовал в Москве, находясь с официальным визитом в Югославии, куда отплыл на крейсере «Куйбышев». Турецкие пограничники на подступах к Босфору приветствовали его как «великого маршала» и «высокочтимого полководца Второй мировой войны».

Известно, что перед отъездом Жуков говорил по телефону с маршалом Чуйковым, командующим Киевским военным округом, там должны были проводиться большие сборы. По словам Владимира Карпова, «Чуйков сказал Жукову, что было бы хорошо, если бы Георгий Константинович сам присутствовал на этих сборах. Жуков ответил, что не может этого сделать… Чуйков сказал, как вспоминает Жуков, странную фразу.

– Так-то оно так, товарищ маршал, но лучше вам быть здесь самому… – Чуйков на что-то намекал, чего-то недоговаривал. Это насторожило Жукова. Он позвонил Хрущеву.

– Не следует ли мне отложить поездку в Югославию дня на три и поехать в Киев на сборы, говорят, что там возникло много интересных вопросов.

– Откладывать вашу поездку в Югославию не следует, – сказал Хрущев. – Думаю, мы здесь сообща как-нибудь справимся. А вернетесь из Югославии, я расскажу вам все, что здесь было интересного».

28 октября 1957 года начал свою работу Пленум ЦК КПСС с единственным вопросом на повестке дня: «Об улучшении партийно-политической работы в Советской Армии и на Флоте». Доклад делал Суслов, и эта речь была целиком направлена против министра обороны маршала Жукова: «Вскрыты серьезные недостатки и извращения в партийно-политической работе… Товарищ Жуков игнорирует Центральный Комитет. Недавно Президиум ЦК узнал, что товарищ Жуков без ведома ЦК принял решение организовать школу диверсантов в две с лишним тысячи слушателей… Товарищ Жуков даже не счел нужным информировать ЦК об этой школе». Никто из сослуживцев за маршала Победы не вступился. А Молотов сказал: «Откровенно говоря, мы боимся Жукова».

Министр внутренних дел Н. П. Дудоров утверждал: «Жуков проявлял большую активность и стремился как можно быстрее забрать все внутренние и пограничные войска из системы МВД в систему Министерства обороны. Пытался также обезоружить органы милиции. Эти его замыслы, как потом стало известно, не случайны – он стремился, как Бонапарт, к высшей власти».

С Жуковым связан один интересный и малоизвестный документ – письмо И. П. Маркова в высшие советские партийные и государственные органы: Верховный Совет Советского Союза, Президиум ЦК КПСС и Президиум Совета Министров СССР. Это послание было получено, судя по регистрационному штампу общего отдела ЦК КПСС, не позднее 17 мая 1957 года. На тексте письма записи: «т. Голикову доложено. Архив. В. Горбунов. 25/V» и подписи секретарей ЦК КПСС (Л. И. Брежнева – Секретаря ЦК КПСС по оборонной промышленности, М. А. Суслова, А. Б. Аристова, Н. И. Беляева, Д. Т. Шепилова, Е. А. Фурцевой, П. Н. Поспелова), ознакомившихся с посланием. И всего одно предложение: «Вношу предложение о присвоении звания Генералиссимуса Советского Союза министру Вооруженных Сил маршалу Советского Союза тов. Жукову. Марков».

Эра Георгиевна и Элла Георгиевна рассказывали в интервью «Известиям»: «Когда он уже был там, нам стали звонить верные папины друзья: в воинских частях проходят собрания, отца обвиняют в порочных методах руководства армией. Мы пытались его предупредить, но связь по ВЧ «внезапно испортилась». Хотели передать письмо – не разрешили. И вот встречаем его на аэродроме. Мы заранее приготовили записку, знали, что машина прослушивается. Отец выходит, улыбается, он же ничего не подозревает».

Относительно неведения маршала существуют разные мнения, в том числе и такое: о том, «что было интересного», сообщать Жукову за рубеж было, конечно, запрещено. Но генерал Штеменко, поплатившийся за это снятием с должности, нарушил запрет…

По словам дочерей, встречавший Жукова Конев сразу позвал его в свою машину, однако Элла бросилась отцу на шею и прошептала, что он должен ехать с ними. «В машине он записочку и прочел… Ожидая его дома, услышали, как тренькнул телефонный звонок – отключили правительственную связь. У всех у нас одно на уме – лишь бы вернулся!.. Никто из членов Президиума не выступил в его защиту. Ни один! Вернувшись, папа позвонил Хрущеву, успел сказать: «Никита, что происходит? Объясни», – и через несколько секунд положил трубку».

Хрущев, по рассказу Эллы Георгиевны, не нашел для того, кому был обязан властью, никакого ответа, кроме нецензурных слов…

3 ноября 1957 года в «Правде» было опубликовано постановление Пленума ЦК КПСС «Об улучшении партийно-политической работы в Советской Армии и на Флоте». Там были такие слова: «При личном участии т. Жукова Г. К. в Советской Армии стал насаждаться культ его личности. При содействии угодников и подхалимов его начали превозносить в лекциях и докладах, в статьях, кинофильмах, брошюрах, непомерно возвеличили его персону и его роль в Великой Отечественной войне… Т. Жуков не оправдал оказанного ему Партией доверия. Он оказался политически несостоятельным деятелем, склонным к авантюризму…»

В том же номере «Правды» от 3 ноября была напечатана статья, подписанная маршалом Коневым, целиком направленная против Жукова, который был в ней назван виновником поражений и отступления в 1941 году. Большая часть заслуг Жукова в этой статье отрицалась, даже разработчиком Сталинградской операции была назван… Хрущев.

«А что я мог тогда сделать: состоялся Пленум ЦК, членом которого был и я, – оправдывался позже Конев. – Меня вызвали и предложили (точнее, приказали) написать такую статью, и я подчинился. Так сказать, дали «партийное поручение». Да и статья, скажу прямо, была подготовлена без моего активного участия. Фактически подписал только».

Владимир Карпов оценил роль Конева в той истории вполне безжалостно и прямо: «Личную неприязнь к Жукову (который не раз спасал его от расстрела), свои амбиции маршал Конев поставил выше исторической правды, и это не делает ему чести».