Тысяча и одна ночь - Эпосы

А под этим он подписал: «Это письмо от пленён и в тюрьме томления заточён, быть из неё освобождён, если встречи и &дит он, после того как в разлуке был разлукою с милыми терзаем и пыткою любви пытаем».

И он пролил слезы из глаз и написал такие два стиха:

«Пишу я тебе, и слезы мои струятся,И нету конца слезам моих глаз вовеки,На милость творца надежду пока храню я –Быть может, с тобой и встретимся мы однажды».

Потом он свернул письмо и, запечатав его, отдал старухе и сказал ей: «Доставь его Ситт Дунья!» И она отвечала: «Слушаю и повинуюсь!» А затем Тадж-аль-Мулук дал ей тысячу динаров и сказал: «О матушка, прими это от меня в подарок, в знак любви», – и она взяла их от него и призвала на него милость и ушла. И она шла до тех пор, пока не пришла к Ситт Дунья, и та, увидав её, спросила: «О нянюшка, о каких нуждах он просит, мы исполним их». – «О госпожа, – ответила старуха, – он прислал со мною это письмо, и я не знаю, что в нем». И царевна взяла письмо, прочитала его и, поняв его смысл, воскликнула: «Откуда это и до чего я дошла, если этот купец посылает мне письма и просит встречи со мною!» И она стала бить себя по лицу и воскликнула: «Откуда мы явились, что дошли до торговцев! Ах, ах! Клянусь Аллахом, – воскликнула она, – если бы я не боялась Аллаха, я бы наверное убила его и распяла бы на дверях его лавки».

«А что такого в этом письме, что оно так встревожило тебе сердце и расстроило твой ум? – спросила старуха. – Глянь-ка, жалобы ли там на обиду или требование платы за материю?» – «Горе тебе, там не то: там только слова любви и страсти! – воскликнула царевна. – Все это из-за тебя, а иначе откуда этот сатана узнал бы меня». – «О госпожа, – ответила старуха, – ты сидишь в своём высоком дворце, и не достигнет тебя никто, даже летящая птица. Да будешь ты невредима, и да будет твоя юность свободна от упрёков и укоризны. Что тебе от лая собак, когда ты госпожа, дочь господина? Не взыщи же с меня за то, что я принесла тебе её письмо, не зная, что есть в нем. Тебе лучше будет, однако, дать ему ответ и пригрозить ему убийством. Запрети ему так болтать – он с этим покончит и не вернётся ни к чему подобному». – «Я боюсь, что, если я напишу ему, он позарится на меня», – сказала Ситт Дунья. Но старуха молвила: «Когда он услышит угрозы и застращивание, он отступится от того, что начал». – «Подать чернильницу, бумагу и медный калам!» – крикнула тогда царевна, и, когда ей подали эти принадлежности, она написала такие стихи:

«О ты, утверждающий, что любишь и сна лишёнИ муки любви узнал и думы тяжёлыеТы просишь, обманутый, сближенья у месяца;Добьётся ли кто-нибудь желанного с месяцем?Тебе я ответ даю о том, чего ищешь ты.Будь скромен! Опасности ты этим подверг себя.А если вернёшься ты ко прежним речам твоим,Придёт от меня к тебе мученье великое.Клянусь сотворившим нас из крови сгустившейсяИ солнцу и месяцу подавшим блестящий свет, –Поистине, коль опять вернёшься к речам твоим,Я, право, распну тебя на пальмовом дереве»

Потом она свернула письмо, дала его старухе и сказала: «Отдай это ему и скажи: «Прекрати такие речи!» И старуха ответила: «Слушаю и повинуюсь!» И она взяла письмо, радостная, и пошла к себе домой и переночевала дома, а когда настало утро, она отправилась в лавку Тадж-аль-Мулука и нашла его ожидающим. И при виде её он едва не улетел от радости, а когда она приблизилась, он поднялся ей навстречу и посадил её рядом с собой. И старуха вынула листок и подала его юноше, со словами: «Прочитай, что тут есть! – и прибавила: – когда Ситт Дунья прочла твоё письмо, она рассердилась, то я уговорила её и шутила с ней, пока не рассмешила её, и она смягчилась к тебе и дала тебе ответ!» И Таджаль-Мулук поблагодарил её за это и велел Азизу дать ей тысячу динаров, а затем он прочитал письмо и, поняв его, разразился сильным плачем, и сердце старухи размягчилось, и ей стало тяжко слышать его плач и сетования. «О дитя моё, что в этом листке заставило тебя плакать?» – спросила она, и юноша отвечал: «Она грозит мне, что убьёт и распнёт меня, и запрещает мне посылать ей письма, а если я не буду писать – смерть будет для меня лучше, чем жизнь. Возьми же ответ на её письмо, и пусть она делает, что хочет». – «Да будет жива твоя молодость! – воскликнула старуха. – Я непременно подвергнусь опасности вместе с тобою, но исполню твоё желание и приведу тебя к тому, что у тебя на уме». – «За все, что ты сделаешь, я вознагражу тебя, и ты найдёшь это на весах моих поступков, – ответил Тадж-аль-Мулук. – Ты опытна в обращении с людьми и знаешь все нечистые способы. Все трудное для тебя легко, а Аллах властен над всякой вещью».

И потом он взял листочек и написал на нем такие стихи:

«Она угрожает мне убийством, – о смерть моя,Но гибель мне отдых даст, а смерть суждена мне.Смерть слаще влюблённому, чем жизнь, что влачится так,Коль горем подавлен он и милой отвергнут.Аллахом прошу я вас, придите к любимому –Лишён он защитников, он раб ваш, пленённый,Владыки, смягчитесь же за то, что люблю я вас!Кто любит свободного, всегда невиновен».

Потом он глубоко вздохнул и так заплакал, что старуха тоже заплакала. А затем она взяла у него листок и сказала: «Успокой твою душу и прохлади глаза! Я непременно приведу тебя к твоей цели…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала сто тридцать четвёртая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что когда Тадж-аль-Мулук заплакал, старуха сказала ему: «Успокой свою душу и прохлади глаза, – я непременно приведу тебя к твоей цели». А потом она поднялась и, оставив его на огне, отправилась к Ситт Дунья и увидала, что у той изменился цвет лица от гнева из-за письма Тадж-аль-Мулука. И старуха подала ей письмо, а она ещё более разгневалась и сказала: «Не говорила ли я тебе, что он будет желать нас!» – «А что такое эта собака, чтобы ему желать тебя?» – воскликнула старуха. И Ситт Дунья сказала ей: «Пойди и скажи ему: «Если ты будешь впредь посылать мне письма, я отрублю тебе голову!» – «Напиши ему эти слова в письме, а я возьму письмо с собою, чтобы стал сильнее его страх», – сказала старуха. И Ситт Дунья взяла листок и написала на нем такие стихи:

«О ты, кто небрежен был к превратности случаяИ близости с милыми достигнуть бессилен был»Ты хочешь обманутый, достигнуть Медведицы,Но светлого месяца не мог ты достичь ещё,Так как же надеешься и хочешь быть близок к намИ жаждешь счастливым быть, сжимая наш тонкий стаи?Забудь же ты эту цель, страшась моей яростиВ день мрачный, когда глава седою становится».

Потом она свернула письмо и подала его старухе, а старуха взяла его и пошла к Тадж-аль-Мулуку. И юноша, увидев её, поднялся на ноги и воскликнул: «Да не лишит меня Аллах благословения твоего прихода!» – «Возьми ответ на твоё письмо», – сказала старуха. И юноша взял листок и, прочитав его, горько заплакал и воскликнул: «Я хотел бы, чтобы кто-нибудь убил меня теперь, и я бы отдохнул! Поистине, смерть для меня легче, чем то, что теперь со мною!» И он взял чернильницу, калам и бумагу и написал письмо, где вывел такие стихи:

«Желанная! Не стремись далёкой и грубой быть!Приди же к любимому, в любви утонувшему.Не думай, что жить могу, когда ты сурова так,И дух мой с любимыми покинуть готов меня».

Потом юноша свернул письмо и отдал его старухе и сказал ей: «Не взыщи с меня, – я утомил тебя без пользы». И он велел Азизу дать старухе тысячу динаров и молвил: «О матушка, за этим письмом последует или полное сближение, или полный разрыв». А старуха ответила: «О дитя моё, я хочу для тебя только добра и желаю, чтобы она была у тебя, ибо ты месяц, сияющий ярким светом, а она восходящее солнце. Если я не соединю вас, нет пользы от моей жизни. Я провела жизнь в коварстве и обмане и достигла девяноста лет. Так неужели же не хватит у меня сил свести двоих для запретного дела?» И она попрощалась с ним, успокоив его сердце, и ушла, и шла до тех пор, пока не пришла к Ситт Дунья, а листок она спрятала в волосах. И усевшись подле неё, она почесала голову и сказала: «О госпожа, может быть, ты поищешь у меня в волосах, я давно не ходила в баню». И Ситт Дунья обнажила руки до локтей, распустила волосы старухи и принялась искать у неё в голове, и листок выпал из её волос. И Ситт Дунья увидела его и спросила: «Что это за листок?», и старуха ответила: «Наверное, когда я сидела в лавке того купца, эта бумажка прицепилась ко мне. Дай мне её, я её отнесу ему: может быть, там счёт, который ему нужен». И Ситт Дунья развернула листок, и прочла его и поняла его содержание, и сказала старухе: «Это хитрость из твоих хитростей. Если бы ты не была моей воспитательницей, я бы сейчас ударила тебя. Аллах наслал на меня этого купца, и все, что со мной случилось, из твоей головы. Не знаю, из каких земель пришёл к нам этот купец, но никто, кроме него, не может отважиться на такое. Я боюсь, что моё дело раскроется, тем более что это человек не моей породы и не ровня мне». И старуха приблизилась к ней и сказала: «Никто не может говорить такие слова из страха перед твоей яростью и уважения к твоему отцу. Не будет беды, если ты ему ответишь». – «О нянюшка, – воскликнула царевна, – как осмелился этот сатана на такие речи, не боясь ярости султана? Не знаю, что с ним делать: если я прикажу его убить – это будет несправедливо, а если я оставлю его – он сделается ещё более дерзким». – «Напиши ему письмо, может быть, он отступится», – сказала старуха. И тогда царевна потребовала листок бумаги, чернильницу и калам и написала такие стихи: