История западной философии. Часть I. Античность. Средневековье. Возрождение - Виктор Петрович Лега

метод безнравствен, а какой-то неприменим, потому что противоречит религиозным установлениям, то Макиавелли возразит: низшее не может быть аргументом высшему, мораль и религия сами есть порождение политики, поэтому от Макиавелли и ведет свое родословие знаменитая формула: «Цель оправдывает средства». Нравственность и религиозные нормы не могут служить аргументами против некой политической цели. Критерием оценки могут быть только польза и политический успех. Поэтому «государь… не может исполнять все то, за что людей почитают хорошими, так как ради сохранения государства он часто бывает вынужден идти против своего слова, против милосердия, доброты и благочестия. Поэтому в душе он всегда должен быть готов к тому, чтобы переменить направление, если события примут другой оборот или в другую сторону задует ветер фортуны, то есть, как было сказано, по возможности не удаляться от добра, но при надобности не чураться и зла»[329]. Главным стимулом действий для правителя должен быть человеческий интерес, ведь «люди скорее простят смерть отца, чем потерю имущества»[330]. Поэтому необходима власть, основанная на страхе: «О людях в целом можно сказать, что они неблагодарны и непостоянны, склонны к лицемерию и обману, что их отпугивает опасность и влечет нажива: пока ты делаешь добро, они твои всей душой, обещают ничего для тебя не щадить: ни крови, ни жизни, ни детей, ни имущества, но когда у тебя явится в них нужда, они тотчас от тебя отвернутся»[331].

Политический успех для Макиавелли есть успех общества. Высшая цель правителя государства — благоденствие общества, а не отдельного гражданина, даже если этим гражданином является монарх. Поэтому не нужно измышлять никакие идеальные государства, не нужно ничего строить, нужно просто познавать реальный общественный мир и жить в этом мире.

§ 7. Пьетро Помпонацци

Еще один мыслитель этого времени — Пьетро Помпонацци (1462–1525). Биография его может уместиться в три фразы: родился в зажиточной семье в городе Падуя, учился в Падуанском университете, а потом преподавал там же. Правда, в конце жизни несколько лет преподавал в университете города Болонья. Это был типичный университетский преподаватель-схоласт, интересующийся философией Аристотеля и Фомы Аквинского. Однако Аристотеля он прочитывал сквозь призму не Фомы Аквинского, а Аверроэса, считая, что Аристотель тоже мог заблуждаться. Аристотелизм Пьетро Помпонацци был более критическим, чем католическим, хотя и самого Аристотеля, и Аверроэса Помпонацци достаточно вольно интерпретирует. У аверроистов Помпонацци заимствует концепцию двух истин: есть истина философии и есть истина религии, истина философии — это истина разума (а не истина Аристотеля, подчеркивает Помпонацци), а истина религии не истина философская, потому что религия не содержит в себе ни истины, ни лжи, она служит для житейских нужд, ибо язык веры — это язык притч и морали. Поэтому концепция двойственной истины превращается в концепцию, согласно которой истина содержится только в философии. Философия, таким образом, полностью отделяется от религии, которая не занимается истиной.

Однако философия часто предлагает совершенно разные ответы, и на каком из них остановиться — Помпонацци часто не знает. Например, в трактате «О бессмертии души» он указывает, что «вопрос о бессмертии души, как и вопрос о вечности мира, есть проблема, не допускающая однозначного суждения. Ибо мне представляется, что никакие естественные доводы не могут быть приведены для доказательства бессмертия души и еще менее для доказательства ее смертности»[332]. И тем не менее в духе концепции двух истин Помпонацци выбирает бессмертие души, хотя философия и не может это доказать. В плане философии он трактует бессмертие в духе Аристотеля, а точнее, Аверроэса, хотя и с некоторыми замечаниями. В этом вопросе он выделяет два аспекта: вопрос о познании и вопрос о морали. Поскольку познание, т. е. мышление, зависит от тела и душа ничего не испытывает без тела, то душа есть форма тела (в духе Аристотеля). Поэтому разум неотделим от тела и душа материальна и смертна.

В мире существуют нематериальные, интеллигибельные существа, которые способны к познанию без тела, и есть животные, низшие существа. Человек находится посередине между нематериальными существами и животными. Он может познавать и частное, как животные, и общее, как нематериальные существа. Человек может стать и тем и другим — и ангелом и животным. Но все же душа остается зависимой от тела и смертной.

Как быть с нравственностью, если душа смертна? Оказывается, по мысли Помпонацци, нравственность не только не исчезает с принятием смертности души, а, наоборот, становится собственно нравственностью. Ибо нравственность, которая строится в надежде на посмертное воздаяние, является не нравственностью, а некоторой формой эгоизма, сделкой. Поведение может быть только тогда нравственным, когда оно ни на что не рассчитывает. Нравственность есть поступок добродетельный, направленный на саму добродетель. Поэтому вера в бессмертие души не только не утверждает нравственность, а, наоборот, отрицает ее, и Помпонацци, отрицая бессмертие души, считает, что тем самым утверждает высшую нравственность. Однако простому народу это знать не надо, иначе он, не веря в посмертное наказание, потеряет основания нравственности.

В работе «О причинах естественных явлений, или О чародействе» он ставит вопрос о чудесах. По его мнению, все в мире действует согласно причинно-следственным связям, и поэтому чудес не может быть. В природе господствует космический детерминизм: от неподвижного перводвигателя движение передается к «интеллигенциям» — душам небесных сфер, вращающим небесные круги, а от них — к «низшему», подлунному миру. А те события, которые люди принимают за чудесные, объясняются совсем иначе: «Чудеса же не потому чудеса, что они происходят полностью против природы и помимо порядка небесных тел, но потому они называются чудесами, что непривычны и случаются крайне редко и не по обычному ходу природы, а на протяжении длительных периодов времени»[333].

Помпонацци ставит и вопрос об отношении Бога к миру. Для него является неразрешимой проблема оправдания существующего в мире зла. Он рассуждает так: Бог или правит миром, или не правит. Если Он не правит миром, то Он не Бог, а если правит, то откуда такая жестокость? Если Бог сотворил все и является причиной каждого поступка, то почему за каждый конкретный греховный поступок отвечает человек, а не действительная причина — не Бог? Ведь именно Бог в конце концов склоняет человека к греху.

Помпонацци видит следующий выход из этого. Не надо представлять себе Бога личностью, ибо тогда Бог будет подобен, по выражению Помпонацци, безумному отцу, который отправил сына в опасный путь, зная, что из этого путешествия не вернется и один из тысячи, и дал ему дурных попутчиков. Бог есть судьба, безличный фатум, природа, начало движения,