Рассказы - Теодор Старджон

— Это уже твое дело, — медленно сказал он. — Однако твой отец доверил мне эту информацию; тебе следовало бы знать об этом.

— Ну ладно, — сказал Рокхард. Убрал разрушитель. — Как он там?

— Твой отец? Не так чтобы очень. По-моему, тебе следовало бы сейчас быть рядом с ним.

— Мне? Появись я только в Солнечной системе и пронюхай об этом Ангелы, ему это дорого обошлось бы.

— Ничего подобного, — возразил Диминг и коротко описал, что стряслось с циклопическим зданием предприятия Рокхарда-старшего. — В конце концов эти жалкие четыре миллиона ему все равно не помогли бы.

Дональд прикусил губу.

— А за карту сколько можно получить?

Диминг прищурился, кивнул.

— Это уже кое-что.

— Пора отсюда убираться, — сказал молодой Рокхард. — Вы уже закончили с катушкой?

— Пока только вынул старую.

— Ну так заканчивайте, пожалуйста, хорошо? Я пока выберу себе кое-что из этого. — Он вытряхнул содержимое мешка на землю и присел над ним на корточки.

— Ты это искал? — спросил Диминг, направляясь к своей шлюпке за катушкой.

Рокхард фыркнул.

— Кто знает? Это могут быть и раковины, и окаменевшие лужи. Возьму лучшие для анализа… Как по-вашему, Диминг, все археологи — чокнутые, а?

— Ясное дело, — отозвался Диминг из шлюпки Рокхарда. — Однако, по-моему, чокнутые не только археологи, но и асе остальные. — Он лег животом на кресло и стал собирать кредитки. Подобрал все, положил сверху карту, старательно уложил в пакет. Рокхард смотрел на него.

— Возьмите себе что-нибудь.

Диминг покачал головой. Сунул пакет обратно за панель. — Я свое получил. — Он выбрался из шлюпки.

Рокхард забрался внутрь и через плечо оглянулся на Диминга.

— Возьмите немного. Можете даже много.

— Не нуждаюсь.

— Забавный вы парень, Диминг.

— Может и так.

— Еще увидимся?

— Нет.

Рокхард не нашелся, чем парировать эту последнюю короткую фразу. Тогда Диминг сказал:

— Давай закрою купол. — Под прикрытием руки, тянущейся к краю купола, достал игломет и спрятал в рукаве; дуло выглядывало между пальцами. Мизинец удобно лежал на гашетке. Он перенес тяжесть тела на руку, лежащую на кромке купола сразу же за ухом Рокхарда.

— Прощай, Рокхард, — сказал он.

Рокхард не отозвался.

Диминг долго стоял, в тупом изумлении разглядывая игломет. Почему он не стал стрелять? Потом, когда суденышко Рокхарда, мигнув, исчезло, опустил руки и потащился по горячему песку к своей шлюпке.

Боже, как он устал!

— Почему ты не выстрелил?

Диминг замер как вкопанный, даже не закончив шаг — одна нога выдвинута вперед, другая отставлена назад. Медленно поднял голову и посмотрел в смеющиеся глаза золотистого гиганта, облокотившегося на шлюпку. Набрал полную грудь воздуха и со стоном выдохнул.

— Боже мой, — проговорил хриплым голосом. — Даже не могу сказать, что особенно удивлен.

— Успокойся, — сказал Ангел. — Теперь все будет хорошо.

— Ну да, — сказал горько Диминг. — Выскребут теперь мозги, а взамен нальют в голову превосходного холодненького кефиру; и будет он всю оставшуюся жизнь драить полы где-нибудь в главном штабе Ангелов, — ведь есть же у них где-нибудь главный штаб. — Держи, — и добавил: — Ничего не скажешь, честно заработал. — И швырнул игломет Ангелу; тот повел ладонью, и оружие перестало существовать на середине траектории. — Хватает у вас таких трюков, — сказал Диминг.

— Ясное дело, — согласился Ангел. — Так почему ты на застрелил молодого Рокхарда?

— Знаешь, — отозвался Диминг. — Сам удивляюсь. Я ведь собирался. Честно, собирался. — Поднял пустой ошеломленный взгляд на Ангела. — Что это со мной? Ведь все было в руках, и все выпустил.

— Скажи мне вот еще что, — сказал Ангел. — Когда тот Ангел на Ибо упал головою в воду, почему ты задал себе труд вытащить его на берег? Ты же в него стрелял.

— Разве я его вытаскивал?

— Я видел. Я был там и видел.

— Враки, — отрезал Диминг, однако, поглядев Ангелу в глаза, прочел в них, что тот говорил серьезно. — Знаешь… не знаю. Просто вытащил, вот и все.

— А теперь скажи, почему не убил ту девушку, чтобы замести следы, а только оглушил кулаком?

— Ее звали Тенди, — подумав, сказал Диминг. — Только это и помню.

— Отступим еще в прошлое, — сказал Ангел непринужденным тоном. Тогда вечером, выйдя от Рокхарда, чтобы устроить свои дела, ты упаковал часики и отправил по почте. Кому?

— Не помню.

— Зато я помню. Той женщине, у которой их украл. Почему, Диминг?

— Почему, почему, почему! Я всегда так делал, вот почему!

— Не всегда. Только в тех случаях, когда такие часы были у женщины единственной памятью о погибшем муже, или дело было в чем-нибудь похожей ценности. Знаешь, кто ты такой, Диминг? Ты тюфяк.

— Послушай, — сказал Диминг. — Ты меня изловил, и теперь я получу свое. Давай оставим прошлое в покое вместе с душеспасительными беседами, ладно? Пошли. Я устал.

Ангел протянул перед собой руки с немного расставленными пальцами. У Диминга засвербила кожа. Он явственно услышал, как в позвоночнике дважды хрустнуло, почувствовал, как межпозвоночные диски напряглись, раздвигая позвонки, и опали снова. Вскинул голову.

Ангел ухмылялся.

— Все еще чувствуешь усталость?

Диминг пошевелил плечами, потрогал веки.

— Нет, — прошептал он. — Разрази меня гром, нет… — Опустил голову и добавил, растягивая слова: — Это первый ваш трюк, что мне по вкусу, малыш. — Еще раз посмотрел на добродушного великана в золотистой мантии. — Если честно, кто вы такие? А? Ну ладно, — добавил он сразу. — Знаю, знаю. На этот вопрос вы никогда не отвечаете. Считаем, разговора не было.

— Тебе можно спрашивать, — сказал Ангел, не обращая внимания на то, что у изумленного Диминга отвалилась челюсть. — Когда-то мы были просто службой порядка. Чем-то вроде маленькой частной армии, если тебе понятно это слово. История человечестве изобилует наемниками. Были некогда, например, детективы Пинкертона. Ты, верно, не помнишь, это было задолго до твоего рождения. Нашей группой руководил некто Ангел, человек с такой фамилией, — отсюда и название. Таким образом, название появилось прежде, чем эти корабли, не говоря уж о нашей деятельности на манер воскресной школы, какой в настоящее время занимаемся.

Со временем мы все тщательней, все придирчивей отбирали персонал, вследствие чего поднимался его моральный уровень. Одновременно сокращалось число руководителей, пока, наконец, они совсем не перестали быть нужны. Остались только мы, ну и наша уверенность, что можно избежать множества хлопот, если добиться, чтобы люди были взаимно милосердны.