Правдивая история завоевания Новой Испании - Берналь Кастильо

К главе «Западня в Чолуле»

1 Уэшоцинко (Huexotzinco) - более правильное; у Берналя Диаса — Гуашолькинго (Guaxolcingo). Ныне называется Уэхоцинго (Huejotzingo).

2Тонатиу (Tonatiuh) - с науа: солнце, светоч; в религии и мифологии мешиков бог солнца, тесно связанный с Уицилопочтли и Тескатлипокой; мешики считали, что солнце Пятого (современного) мира (Пятого Солнца) - это Уицилопочтли. Педро де Альварадо получил это прозвище, поскольку его волосы были ярко-рыжего цвета — цвета солнца, что было величайшей редкостью среди индейцев; красно-желтый цвет считался также и символом огня и победы.

3 Сам Кортес указывает во втором письме-реляции Карлу V, что в Чолуле им было перебито 3000 индейцев. Бартоломе де лас Касас в «Истории Индий» сообщает, что в Чолуле погибло более 6 000 жителей, а среди конкистадоров ни один не был убит, и Кортес прекратил резню, лишь когда конкистадоры уже не в силах были держать мечи. Бернардино де Саагун во «Всеобщей истории Новой Испании» (Книга XII) рассказывает, что раньше, еще до резни в Чолуле, еще до мира с Тлашкалой, на ее территории в городе Текоак конкистадоры устроили такое же избиение индейцев.

4 tianguez (науа), тиангис — торговая площадь.

5 аji (кариб.), ахи — индейский (красный) перец (Capsicum annuum).

К главе «Путь в Мешико»

1 От Чолулы до Мешико оставалось менее 100 км. Как сообщает Кортес во втором письме-реляции Карлу V, он заявил прибывшим в Чолулу послам Мотекусомы II, следующее: «… я им сказал, что не подабает такому великому сеньору послав ко мне самых видных представителей своего двора с просьбой об установлении дружественных связей, подталкивать к нападению на меня других людей — для того, чтобы в случае неудачи объявить себя непричастным к этому делу, добавил, что так как он меня обманул, то и я вынужден изменить свое отношение к нему. До сих пор у меня было только одно желание — повидаться с ним, чтобы установить дружественные связи и чтобы обсудить с ним перспективы наших мирных отношений; теперь я намерен войти в его город как враг, желая сражаться против него и нанести ему возможно больший ущерб. И это при том, что раньше я так сильно стремился к дружбе с ним и к возможности всегда выслушать его мнение относительно дальнейшего существования этой страны». Послы Мотекусомы II конечно все отрицали и просили его хорошенько проверить лживые слова чолульцев прежде, чем начать несправедливую войну против мешиков. Кортес, притворившись, что готов им поверить, сказал послам, что не верит обвинениям чолульцев против Мотекусомы II, так как верховный правитель мешиков его друг и великий сеньор, а великие сеньоры не лгут. Послы поспешили в Мешико дабы передать слова Кортеса Мотекусоме II.

2 На самом деле, помимо носильщиков-тлашкальцев были в войске Кортеса, идущем в Мешико, и воины тлашкальцы. Считается, что носильщики (тламеме) могли проходить в день 24 км с грузом 34 кг.

3 Кальпан (Calpan) - более правильное; у Берналя Диаса — Искальпан (Iscalpan). Эрнан Кортес в своем втором письме-реляции (от 30 октября 1520 г.) Карлу V о встрече в этом местечке не сообщает.

4 Тлалманалько (Tlalmanalco) - более правильное; у Берналя Диаса — Таманалько (Tamanalco). И до сего дня сохранилось его название — Тлалманалько (Tlalmanalco).

5 Чималуакан (Chimalhuacan), Амекамека (Атесатеса) - более правильные; у Берналя Диаса — Чималоакан (Chimaloacan) и Мекамека (Месатеса).

6 Это и было самым важным для успеха конкисты. Как сообщают хронисты, начиная со встречи Кортеса с тотонаками, после высадки на побережье и на всем протяжении пути конкистадоров в Мешико, все встречавшиеся Кортесу индейские племена жаловались на тяжесть мешикского гнета, на поборы, на бесчинства и жестокость Мотекусомы II, мешикских воинов и чиновников. Все эти племена жаждали сбросить владычество мешиков. И в самой долине Мешико у Мотекусомы II нашлось много врагов. Так, даже ближайших своих союзников из Тескоко Мотекусома II сделал врагами. Незадолго до начала конкисты произошло следующее. К тому времени из трех союзных городов — Тескоко, Тлакопана и Мешико (Теночтитлана), — Тлакопан уже полностью утратил свое значение, и власть его правителя была чисто формальной, всеми делами управлял Мотекусома II, — Тескоко, пока там правил Несауальпилли, также находилось под влиянием Мотекусомы II, — господствовало в союзе Мешико. Но вот в 1516 году Несауальпилли умер, не назначив преемника (по обычаю правитель при жизни назначал себе преемника), а у него было несколько десятков сыновей, так что претендентов на трон было более чем достаточно. И при этом большинство из наиболее знатных и богатых тескокцев желали, чтобы правителем Тескоко стал сын Несауальпилли — «принц» Иштлильшочитль, родственник и тезка хрониста, описавшего эти события, Фернандо де Альбы Иштлильшочитля. Но Мотекусома II отверг их мнение, и править в Тескоко стал другой сын Несауальпилли, племянник Мотекусомы II — Какама (Какамацин), послушный воле Мотекусомы II. Казалось, Мотекусома II мог торжествовать, но как это в жизни часто бывает, за кажущимся успехом надвигалась неудача, а за видимым спокойствием и лояльностью скрывалась буря. Иштлильшочитль и его сторонники ожидали лишь удобного случая, чтобы скинуть владычество мешиков, и не собирались оказывать им помощь, но жаждали всеми силами и средствами способствовать крушению мешикской державы. И такой случай представился им, как и другим индейским племенам, с прибытием конкистадоров.

7 См. прим. 5 к главе «Послы из Мешико».

8 Эрнан Кортес об этом так сообщает императору Карлу V в своем втором письме-реляции: «Я им [(послам Мотекусомы II, требовавшим, согласно воле своего владыки, немедленного ухода конкистадоров)] ответил: нам совершенно необходимо войти в их страну, так как я должен дать Его Величеству, моему Королю, подробный отчет о сеньоре Мотекусоме и его империи. И поскольку я не могу отказаться от посещения столицы империи [мешиков], было бы лучше, если бы он согласился на это и не вмешивался в определенные дела… К моему великому сожалению, сеньору Мотекусоме причинило бы большой вред, если бы он вынашивал какие-либо коварные планы». Также Кортес сообщал Карлу V, что в Мешико (Теночтитлане) во дворцах скрыты огромные сокровища, и что Мотекусоме II подчинены все местные племена и народы, и уверял, что Мотекусома II, закоренелый язычник, чуть ли не каждый день приносящий в жертву своим кровожадным богам-идолам тысячу невинных людей обоего пола, будто бы уже признал себя вассалом Карла V и вскоре «живым или мертвым попадет в руки испанцев». Бернардино де Саагун, перечисливший ряд необъяснимых, таинственных явлений — предзнаменований грядущих бедствий, сообщает в своей «Всеобщей истории Новой Испании», что по мнению Мотекусомы II и мешиков, да и индейцев других племен, они предвещали какие-то надвигающиеся трагические события, перемены, а с прибытием пришельцев-конкистадоров со стороны моря, с востока, все это получило подтверждение и лишний раз подчеркнуло сверхъестественное происхождение прибывших, подкрепленное их победами. И Мотекусома II никак не мог принять твердого решения, как ему поступить с пришельцами, он через многих своих посланцев к Кортесу то запрещал конкистадорам идти в Мешико, то приглашал посетить столицу; как сообщает Саагун, не помогло Мотекусоме II и то, что он временно затворился в одиночестве, постился и молился всем богам. Уходил в Черный Дом, о котором так рассказывает Антонио де Солис в «Истории завоевания Мешико»: «(Книга III, глава XIV)… среди всех построенных по приказу Мотекусомы зданий было одно, выделявшееся из остальных, оно называлось печальным домом из-за того, что он туда обычно уходил в знак своей печали, когда умирал кто-либо из его родственников или при всеобщих бедствиях и несчастьях. Внешний вид этого дома сам по себе был уже довольно страшным и с первого взгляда наводил печаль и тоску. Стены, кровля, покои и все в нем украшения были полностью черными, а окна были как отверстия, какие обычно делают в стенах, где нет никакого жилья, и были столь малы, что свет сквозь них проходить не мог. В этом темном и страшном доме жил Мотекусома столько, сколько длилась его печаль и беспокойство». У этого Черного Дома — Дома Земли был свой управляющий, связанный с колдунами и магами, которые приглашались, совершали обряды и т.д. Нерешительность увеличивали никак не помогавшие остановить конкистадоров и оказавшиеся напрасными ценные дары, грандиозные жертвоприношения богу войны Уицилопочтли, колдовские заговоры, противоречивые советы жрецов, толковавших волю богов. Не прибавляли уверенности и разногласия разделившихся на две части высших мешикских вельмож и правителей союзных городов; так, одни, которых было большинство, во главе с племянником Мотекусомы II, правителем Тескоко Какамацином, предлагали встретить конкистадоров с почетом как представителей дружественной державы, а другие, число которых было меньше, во главе с братом Мотекусомы II, правителем Истапалапана Куитлауаком и другим племянником Мотекусомы II Куаутемоком, настаивали на том, что следует собрать войска и прогнать пришельцев из страны, или погибнуть, храбро сражаясь. По словам Саагуна, Мотекусома II воскликнул: «Какое может быть сопротивление, когда сами боги против нас! Больше всего меня пугает судьба старых и немощных, женщин и детей, слишком слабых, чтобы сражаться или искать спасения в бегстве!» И еще одно сообщение Бернардино де Саагуна из «Всеобщей истории Новой Испании» (Книга XII, глава XIV): «… 6. — В ту пору Мешико выглядел совершенно покинутым городом: никто не приходил, никто не уходил. Матери не отпускали от себя своих детей. На дорогах никого не было видно. Никто не ходил по улицам, никто их не переходил. Все попрятались по своим домам и предавались своему горю… 7. — Простолюдин говорил: — Пусть будет, что будет! Пусть все будет проклято! Что тут можно сделать? Очень скоро мы погибнем. Вот мы стоим и ожидаем своей смерти..!» Испанские хронисты, во главе с Кортесом, всячески старались очернить Мотекусому II, в частности, представляя его трусом. Так, Гомара сообщает, и ему вторит Эррера, что Мотекусома II во время приближения конкистадоров к Мешико был во власти непреодолимого панического страха. И Диего Дуран в «Истории индейцев Новой Испании и островов у материка» говорит о Мотекусоме II в том же духе: «Со слезами на глазах он обратился к народу и сказал, что появление чужеземцев пугает его… [(после этого Мотекусома II, вернувшись во дворец,)] попрощался с женами и детьми со слезами и великой печалью, приказав подчиненным позаботиться о его семье, поскольку сам он считает себя обреченным на смерть».