Беззвездный Венец - Джим Чайковски

Заморгав, Никс прошла следом за остальными под аркой. Высокие стены описывали большое кольцо, окружая площадь размерами с первый уровень Обители. Никс вспомнила, как впервые вошла в школу. Теперь она чувствовала себя так же: оглушенной и потерянной, маленькой и недостойной вступить в это величественное место.

Внутри стен вертикальные камни образовывали два кольца с общей осью, причем наружное было выше внутреннего, словно камни склонялись перед гигантским сооружением в центре. Там возвышались две арки, пересекаясь посредине, вдвое выше стен, обрамляющие куб из того же самого белого камня, из которого были высечены столбы, украшенные жуткой резьбой.

Никс обвела взглядом обширное пространство. В стенах имелись еще трое ворот, выходящих в джунгли. Каждый выход был обозначен высоченной колонной во внешнем кольце, увенчанной хрустальной пирамидой. В противоположном конце одна пирамида вспыхнула ярче в полумраке – затем взорвалась ломаной молнией. Поразив полог черных туч над головой, она на мгновение породила каскад пролившихся вниз маленьких огненных зигзагов.

При виде такого зрелища все непроизвольно отпрянули назад, в том числе и кефра’кай.

Не обращая внимания на игру молний, Шийя решительно шла вперед. Войдя в наружное кольцо, она направилась к внутреннему. Райф поспешил следом за ней, увлекая за собой остальных.

– Не отставай! – бросил Фрелль бегущей рядом с ним Никс. – Если это правда дом Шийи, лучше держаться рядом с ней.

«И надеяться на ее благорасположение», – мысленно добавила девушка.

Догнав бронзовую женщину у внутреннего кольца, они последовали за ней к пересекающимся аркам посредине. Вблизи Никс рассмотрела контур двери, вделанной в куб.

Приблизившись к нему, девушка оглянулась по сторонам на сплошные джунгли за стенами вокруг, вспоминая увиденные там ужасы, как естественного, так и противоестественного происхождения. Эти опасности напомнили ей об одном отшельнике, друге ее приемного отца. Отшельник жил в самом сердце Миррской трясины, зарабатывая на жизнь изготовлением огненной воды, по слухам, при горении выделявшей столько же тепла, как и быстропламя. Не желая ни с кем делиться своими тайнами, отшельник защищал свою мастерскую запутанным лабиринтом заборов, в котором сплошь и рядом встречались коварные ловушки.

Никс окинула взглядом то, куда направлялась бронзовая женщина.

«Чему на протяжении столетий требовалась подобная защита?»

Наконец появилась возможность разглядеть дверь в стенке каменного куба. Нечто подобное все уже встречали. Это был медный овал размером вдвое больше того, через который они прошли, проникая в тоннель. Здесь также переплетающиеся медные и бронзовые щупальца уходили в глубь белого куба и черного камня.

Все остановились в нескольких шагах от куба.

– Вам уже доводилось бывать здесь? – Обратилась к Шан Никс.

Опершись о посох, старейшина покачала головой.

– Я не обладаю такой силой пения, чтобы сдвинуть эту дверь.

Очевидно, Шийя полагала, что у нее такая сила есть.

Хромая, бронзовая женщина приблизилась к двери и подняла ладони, словно изучая невидимые ветры. Затем, опустив руки, она запела. Сначала ее песнь была тихой, подобной легчайшему дуновению ветерка, затем начала крепчать. Никс уловила в ней твердые гармонии древнего основания, сначала возводимого, затем обрушившегося. Размеренный ритм отсчитывал ход столетий. Мотив надежды, легкий, как первые ноты, но гораздо более светлый, попытался сдерживать черную бурю басов – но не выдержал и смолкл. Это была заупокойная мелодия утрат и безвозвратно ушедшего времени, забытого прошлого, разбитых надежд.

Никс поняла.

Это Шийя заявляла о себе, называя свое истинное имя. Стоя на пороге, бронзовая женщина просто сообщала: «Вот я».

Скорбь нарастала, и от Шийи протянулись светящиеся бронзовые нити – тусклые, но все равно прекрасные. Достигнув медной двери, эти нити, в отличие от того, что случилось в тоннеле, были отвергнуты упрямым металлом.

Убрав нити, Шайя запела громче, выпуская их вновь.

И снова встретила отказ.

Бронзовая женщина опустила плечи, выражая отчаяние.

– Ей нужна ваша помощь, – вспомнив другую дверь, повернулась к старейшине Никс. – Как и в тот раз. У нее не хватает сил, чтобы открыть дверь в одиночку.

Кивнув, Шан, стуча посохом, присоединилась к Шийе.

– В чем дело? – склонившись к Никс, шепотом спросил Фрелль.

– Точно не могу сказать, – ответила та.

Шан запела, умело сплетая свою мелодию с пением Шийи. Старейшина не пыталась лидировать – она лишь поддерживала песнь бронзовой женщины, придавая ей дополнительные силы.

Подпитанная помощью, Шийя запела снова, выпуская более толстые, более прочные нити. Никс зачарованно наблюдала за происходящим, уверенная в том, что на этот раз бронзовой женщине будет сопутствовать успех.

Она ошиблась.

Нити из потемневшей от времени бронзы достигли меди и попытались проникнуть сквозь нее – и снова неудачно. Спутанные, они в беспорядке упали на землю и растаяли.

Обернувшись к Никс, Шан подняла руку.

«Нужно еще больше сил».

Никс поняла, что также должна присоединиться. Приблизившись на ватных ногах к Шийе, она встала по другую руку от нее.

Бронзовая женщина продолжала петь вдвоем с Шан. Закрыв глаза, Никс слушала, покачивая головой, чтобы поймать ритм. Она ждала, чтобы и биения ее сердца также его поймали, давая ему окрепнуть в груди, подпитывая каждую ноту, вздымая волну выше.

Даже с закрытыми глазами девушка увидела, как Шийя предприняла новую попытку, вплетая в сверкающие бронзовые нити себя, свое прошлое, свои чаяния. Нити сплелись в сложный узор, выходящий за рамки измерений. Шийя снова обрушила эту красоту на дверь.

Никс ахнула, увидев, как нити в который уже раз растаяли подобно прибойной волне, разбившейся о скалы. Потрясенная неудачей и гибелью такой красоты, девушка отшатнулась назад.

«У нас ничего не получится».

Повиснув на посохе, истощенная и обессиленная, Шан признала то же самое.

– У нас недостаточно сил, чтобы открыть дверь.

Шийя стояла прямо, однако ее песнь постепенно затихла.

– Дело не в этом, – покачав головой, пробормотала Никс.

– Что ты хочешь сказать? – встрепенулся Фрелль.

Никс мысленно представила мощь их пения.

– Дело не в том, что у нас недостаточно сил. Скорее всего, мы просто не можем отпереть замок.

И тут ее осенило.

Она расправила плечи.

«Ну конечно…»

Ее реакция не укрылась от Райфа.

– Никс, в чем дело?

– Кто-то сменил замок, – пробормотала девушка.

Она вспомнила свою борьбу со шлемом серпозуба, оказывавшего ей такое же яростное сопротивление, которое сейчас оказывала Шийе эта дверь. Обратив свое внимание на гладкую медь без единого шва, Никс поняла, что металл двери – не грубый шлем, а нечто гораздо более сложное и устрашающее.

– Что ты хочешь сказать, дитя мое? – выпрямилась Шан. – Ты можешь это исправить?

У Никс участилось дыхание.

«Сама я не смогу».

Сунув руку в карман, девушка достала тонкий, словно бумага, завиток белой коры. Его ей дал Канте после того, как она похоронила Баашалийю. Принц отодрал кору от развесистого стража могилы ее маленького брата, священного для кефра’кай дерева, которое туземцы называли эллай-ша, «дуновение призрака». Никс вспомнила слова Канте. «Если вздумаешь поговорить с теми, кто ушел из жизни, шепни в завиток, затем сожги его в костре, чтобы дым отнес твое послание как можно выше».

Костра