Жена Гоголя и другие истории - Томмазо Ландольфи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Спи, малышка, времени у нас много, если что — разбужу.
— Я приехал, счастливо, и будьте здоровы.
— Вот и вышли почти все, а мы остались, мне на следующей выходить.
— Просыпайся, приехали, прощайте, всего доброго.
— Вы, милая барышня, не на Асфу ли направляетесь?
— На Асфу.
— Замечательно, и мне туда же. Надеюсь, мы подружимся.
— А когда будет Асфу?
— Ровно через три часа, прелестная спутница. Так, я надеюсь, мы подружимся ?
— Конечно, сударь.
— У вас на Асфу семья ?
— Нет, я одна, еду учиться в университете.
— Вдвойне замечательно: я тоже! Мы бы и жить вместе смогли, наверное...
— Ах, как вы торопитесь! Ну, посмотрим, посмотрим.
— Вон уже Центральный Шар показался.
— Ой, я впервые его вижу! Он станет нашей звездой.
— Здесь славный персонал. Обратите внимание, как ласково смотрит на нас проводник.
— О да, Асфу — блаженный край. Вам прежде не доводилось тут бывать?
— Нет.
— Что ж, тогда я буду вашим гидом. Собирайтесь, мы почти прилетели.
— Неужели? Какое счастье, мы приближаемся к Асфу!
— Что ему надо ? Не пойму ни слова.
— Он говорит по-андромедски. Вы разве в школе не изучали? Он-то вас заметил сразу, как принял смену, на границе туманности, и, поскольку вы иностранец, приветствует вас на своей земле.
— О, спасибо, спасибо.
— Нет, сударь, прошу вас, я подержу пальто, а вы уж оденьтесь, у нас холодно.
— Спасибо, мне, право же, неловко...
— Смотрите, как засиял Центральный Шар!
— Решено, это — наша звезда.
— Все. Останавливаемся!
— Прилетели, прилетели!
Р е ж и с с е р. Итак, вы наигрались в свое удовольствие, но повторяю: дальше-то что?
Н и к т о. Дальше... дальше... Не знаю. Может быть, вернемся — как бы подчеркивая тщетность какого бы то ни было бегства, — вернемся в холостяцкую каморку нашего придуманного или условного персонажа и к маленькой прачке... Все равно рано или поздно придется вводить категорию времени...
Р е ж и с с е р и а к т е р ы. То есть?
Н и к т о. Увидите... Как вы сказали?
Т е ж е. Никак не сказали. Молчим.
Н и к т о. Да-да. К делу!
М а л е н ь к а я п р а ч к а. Сударь, ваши сорочки.
Н и к т о-персонаж. Опять сорочки, солнышко? Хоть бы раз трусики принесла.
П р а ч к а. Трусики вы, наверное, сами себе стираете, должно быть, такие грязные, что стыдно нам отдавать.
Н и к т о. Что? Ах, ах! Тонко, проницательно, остроумно, смешно. Браво, крошка! Ладно, давай сюда сорочки.
П р а ч к а. Только не надо опять.
Н и к т о. А?
П р а ч к а. Вы погладили мне руку.
Н и к т о. Я нечаянно.
П р а ч к а. Вот-вот! А в тот раз просили...
Н и к т о. Что просил? Не помню.
П р а ч к а. Просили... поцеловать...
Н и к т о. Правда? Тогда я смиренно прошу снова о том же.
П р а ч к а. Сударь! У вас, такого красивого и благородного, нет недостатка в... недостатка ни в чем. Пощадите бедную девушку.
Н и к т о. Однако, сколь уверенно эта малышка находит путь к сердцу мужчины! Просит пощады, говорит о моей красоте... Ты считаешь меня красивым?
П р а ч к а. Да.
Н и к т о. Закрой наконец эту дверь. Иди ко мне.
П р а ч к а. Только не сделайте мне больно.
Н и к т о. А если захочу сделать?
П р а ч к а. Я... я...
Н и к т о. И сделаю больно, потому что захочу.
П р а ч к а. Тогда...
Н и к т о. Что «тогда»?
П р а ч к а. Тогда я буду не в силах вам отказать.
Н и к т о. Подглядела в розовом романе... Не в силах?
П р а ч к а. Вот уже два года, как...
Н и к т о. Два года! Два года назад тебе было одиннадцать с небольшим!
П р а ч к а. А что? В одиннадцать лет женщина уже может...
Н и к т о. Женщина!
П р а ч к а. Ну да, женщина. А что вы думали? Я уже два года смотрю на вас, смотрю, и...
Н и к т о. Тихо! Допустим, я возьму и сделаю тебе больно. Возможны последствия...
П р а ч к а. Да, наверное.
Н и к т о. И, догадавшись о последствиях, хозяин прогонит тебя.
П р а ч к а. Тогда вы станете для меня самым лучшим, самым родным на свете!
Н и к т о. Черт, у малышки этой на все готов ответ! Неужели она и есть та самая женщина, которая... А ты... ты хотела бы стать моей женой?
П р а ч к а. Нет.
Н и к т о. Как «нет»?
П р а ч к а. Нет, потому что вы слишком большой человек, я не сумею сделать вас счастливым. Но всей душой желаю, чтобы ваша жизнь была не столь трагичной.
Н и к т о. Ого! Трагичной, говоришь? А что тебе известно о моих трагедиях и почему ты думаешь...
П р а ч к а. Сердце шепнуло.
Н и к т о. Значит, сердце шепчет иногда?
П р а ч к а. Конечно, шепчет. Но ведь вы принимаете меня за девочку, оттого и ваши глупые вопросы.
Н и к т о. Глупые, это верно. Значит, шепчет?
П р а ч к а. Да, по ночам. Хотя совсем недавно у меня было вдоволь времени.
Н и к т о. Пошептаться с сердцем?
П р а ч к а. Да, когда вы уезжали. Ведь вы надолго уезжали. Куда? С кем?
Н и к т о. А если я уезжал один?
П р а ч к а. Ах, нет, чувство не могло меня обмануть... Внезапно проснувшись или, наоборот, засыпая, я думала: вот сейчас, в этот самый миг, он тоже пробуждается, неспешно протягивает руку...
Н и к т о. Как образно и какой необыкновенный язык для...
П р а ч к а. Для простой прачки, хотите сказать? Но я же читаю книги!
Н и к т о. Дальше.
П р а ч к а. Протягивает руку и прикасается... Вы даже и не помнили.
Н и к т о. Чего не помнил?
П р а ч к а. Так бывает, когда мужчина вдруг проснется...
Н и к т о. А к чему я должен был прикасаться этой протянутой рукой?
П р а ч к а. ...и прикасается к женщине. И ласкает ее, и целует...
Н и к т о. Тебе это не нравилось?
П р а ч к а. Конечно, не нравилось.
Н и к т о. Ты... хотела бы оказаться на ее месте?
П р а ч к а. На чьем месте?
Н и к т о. Той женщины.
П р а ч к а. Не знаю... Хотела бы. Кровь бросалась в голову...
Н и к т о. От злости?
П р а ч к а. Да что вы! Ведь кругом или внутри меня была весна, а может, и крутом, и внутри. Я терзалась страстью, сердце стучало, кипела кровь, я вся была в испарине...
Н и к т о. Верно, как раз наступала весенняя теплынь, кругом была весна.
П р а ч к а. Да как вы не поймете? Моя весна — это вы!
Н и к т о. Замолчи, ради Бога, замолчи!.. Ну хорошо, а если я скажу тебе, что мне тоже... Я, например, был в Шанхае...
П р а ч к а. Так далеко!
Н и к т о. И так близко к себе, проклятому. Но тебя не забывал, понимаешь?
П р а ч к а. Правда?
Н и к т о. Ты как бы плавала на поверхности.
П р а ч к а. Что это значит?
Н и к т о. Плавала на поверхности эгоизма и уродства, которыми пронизана и развращена моя жизнь, качалась как мерцающая надежда, как привет...
П р а ч к а. Я бедная девушка, прачка, и не понимаю! Что значит «привет»?
Н и к т о. Привет — знак того, что могло бы и должно было быть... Теперь понятно?
П р а ч к а. Нет. Да.
Н и к т о. Ты была той самой утерянной чистотой.
П р а ч к а. Опять не понимаю... хотя нет, понимаю.
Н и к т о. Сколько раз за эту долгую, бесконечную чреду лет я сознавал, что в тебе...
П р а ч к а. Во мне, именно во мне?
Н и к т о. Извини, тогда я тебя еще не знал... Но сознавал, что в некой девушке, в такой юной девушке, как ты, найду, быть может...
П р а ч к а. Я счастлива, хотя я была не я, а другая юная девушка, похожая на меня.
Н и к т о. Молчи же, говорю тебе! Ты покоряешь меня своей природной сообразительностью. И своими губками.
П р а ч к а. Вы с ними еще незнакомы.
Н и к т о. Но я их вижу... и уже с легким пушком.
П р а ч к а. Какие пьянящие слова!
Н и к т о. Тогда, в первый раз... в первый день... ты отдала мне сорочки и, прежде чем убежать, чуть задержалась у этого большого кресла, опершись на подлокотник, словно птичка на жердочке. И вот с того самого мгновения...
П р а ч к а. Значит, вы тоже любите меня?
Н и к т о. Я этого не сказал. Но я вправду хотел бы сделать тебе больно, сделаться твоей болью. Скажу только, что твоя целомудренность в этом океане пустоты и криводушия... Как знать, может быть, настанет день, когда я смогу...
Р е ж и с с е р. Ну, хорошо, хорошо. Только опять: к чему все это? С чувствами, ежели считать их таковыми, кое-как разобрались. Теперь давайте к сути.
Н и к т о. Какой сути? Давайте к делу. Надо что-то делать.
Р е ж и с с е р. Да назовите как вздумается. Главное, поймите, не видно, куда все это движется.
Н и к т о. Согласен, смысла мало. Но может быть, главное в том, что мы сами выбираем свою судьбу или, скажем, не она выбирает нас, предоставляя нам самим плохо ли, хорошо ли крутиться, причем всегда — плохо, и сами же по возможности объясняем ее?
